Об Аристее

[Athenaios]

Следуя дальше по страницам Диодора, снова натыкаемся на ливийский след в эллинской мифологии. В IV, 81 читаем:

"Аполлон полюбил девушку необычайной красоты... и унес ее в Ливию, в местность, где в последствии основал город, названный по ее имени Киреной. В этой местности Кирена родила Аполлону сына Аристея и еще младенцем передала его на воспитание нимфам... Научившись у нимф заквашивать молоко и изготовлять ульи, а так же выращивать маслину, он первым передал эти знания людям."

Вопрос тот же, что и в теме о Геракле и Атланте. Является ли это свидетельством какого-то достаточно интенсивного культурного контакта эллинской и какой-то другой культуры в Ливии (в частности в Киренаике)?

[Dedal]

"...Научившись у нимф заквашивать молоко и изготовлять ульи, а так же выращивать маслину, он первым передал эти знания людям."

По-моему, среди перечисленного нет ничего чего бы уже не умели греки, скорее наоборот.

Впроче, в ливийской теме уважаемая Аналогопотом лучше разбирается

[Neska]

А может, это просто попытка обосновать права греков на Киренаику? Типа - и здесь мы черте знает когда были, и здесь наши герои топтались еще во времена царя гороха, и здесь наши предки наследили - стало быть, не просто так мы тут колонии основали...
А время первых контактов греков с Киренаикой просто не могло принципиально отставать от времени контактов греков с Сицилией или Апенинским полуостровом - географически элементарно.

[Analogopotom]

"...Научившись у нимф заквашивать молоко и изготовлять ульи, а так же выращивать маслину, он первым передал эти знания людям."

По-моему, среди перечисленного нет ничего чего бы уже не умели греки, скорее наоборот.

Впрочем, в ливийской теме уважаемая Аналогопотом лучше разбирается

Значит, на меня перевели стрелку, да?

1. Вопрос в том, почему мифологическая греческая традиция упорно помещает обладателей различных знаний в Ливию – Атлант, Аристей?
В других мифах слышны отголоски титаномахии – борьба Геракла с Антеем.
Следовательно (вывод общий и умозрительный), ливийцы были носителями более древней культуры, и являлись не только наставниками греков, но и их врагами.

Вопрос для отдельной темы – культ Богини со змеями (Тройственной ливийской богини), культ, который был распространен на Крите в доахейский период. Обрывочные напоминания о нем, сохранились в миф о Медузе Горгоне и орфической традиции.

Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?

2. Ферских колонистов в Северную Африку привели критяне, которые потом содействовали в основании колоний. (позже выложу главу о колонизации Кирены). Все, связанное с Критом, по Вашей части, Дедал.

3. Кроме Аристея, у Аполлона в Ливии был еще один сын – Гарамант, который родился от дочери Миноса.
Опять очевидная связь Ливии и Критом! А при приближенном рассмотрении и с финикийцами, через Европу, похищенную Зевсом!

Р. Грейвс: Дети Пасифаи

Среди детей Пасифаи и Миноса были Акакаллида, Ариадна, Андрогей, Катрей, Главк и Федра [1]. Она также родила Кидона от Гермеса и ливийского Аммона от Зевса [2].
b. Ариадна сначала была возлюбленной Тесея, а потом Диониса и родила много детей, которые стали знаменитыми. Сменивший Миноса на троне Катрей был убит на Родосе своим собственным сыном. Федра вышла замуж за Тесея и получила печальную известность из-за своей несчастной любви к своему пасынку Ипполиту. Акакаллида была первой возлюбленной Аполлона. Когда он со своей сестрой Артемидой пришел для очищения в Тарру* из Эгиал, что на материке, то обнаружил Акакаллиду в доме Карманора, ее родственника по материнской линии, и соблазнил ее. Минос почувствовал себя оскорбленным и изгнал Акакаллиду в Ливию, где, как утверждают некоторые, она стала матерью Гараманта, хотя другие говорят, что он был первым человеком, который родился [3].

1. Павсаний VIII. 53.2; Диодор Сицилийский IV. 60; Аполлодор III. 1.2.
2. Павсаний. Цит. соч.; Плутарх. Агид 9.
3. Плутарх. Тесей 20; Аполлодор III. 2.1 - 21; Еврипид Ипполит; Аполлоний Родосский IV. 1493 и cл.

Другой миф, где Гарамант предстает титаном, сыном Земли.

Р. Грейвс: ОЛИМПИЙСКИЙ МИФ ТВОРЕНИЯ

В начале всех вещей из Хаоса возникла мать-Земля и во сне родила сына Урана. С нежностью глядя на спящую мать с высоты горных вершин, он пролил на ее промежности оплодотворяющий дождь, и она породила травы, цветы и деревья, а также соответствующих им зверей и птиц. От того же дождя начали течь реки, а все впадины заполнились водой, образовав озера и реки.
b. Ее первыми детьми были получеловеки — сторукие гиганты Бриарей, Гиес и Котт. Потом появились три диких одноглазых киклопа - строители гигантских стен и кузниц вначале во Фракии, а затем на Крите и в Ликии [1], чьих сыновей Одиссей встретил в Сицилии [2]. Звали их Бронт, Стероп и Apr. Когда Аполлон убил их в отместку за смерть Асклепия, тени их поселились в мрачных пещерах вулкана Этна.
с. Ливийцы, однако, утверждают, что Гарамант родился раньше сторуких и что когда он вырос из долины, он принес матери-земле жертву в виде сладкого желудя [3].

1. Аполлодор I. 1-2; Еврипид, Хрисипп. Цит. по: Секст Эмпирик. Против физиков II. 315; Лукреций I. 250 и II .991 и сл.
2. Гомер.Одиссея IX. 106-566 и сл.
3. Аполлоний Родосский IV. 1493 и сл.

[Analogopotom]

2.5.6. Лаконская группа колоний
Тарент. По поводу основания Тарента в Италии Страбон (VI,278) приводит анекдотического характера предание о том, что его основателями были незаконнорожденные дети спартиатов, отцы которых слишком долго отсутствовали дома, участвуя в какой-то затянувшейся военной кампании (Strab.VI,278; cp: Arist. Pol. V, 6, 1). Первая группа колонистов поселилась первоначально немного восточнее позднейшего Тарента, на месте поселения согнанных со своего места япигов. Впоследствии тарентинцы по меньшей мере еще один раз нападали на япигов, объединившись для этого с колонистами из Регия [2], но это случилось много позднее, ок.-473 г. Геродот счел нужным упомянуть об этой войне только потому, что это была, по его мнению, "самая кровавая резня из всех известных" (Her.VII,170).
О поддержании более или менее тесных связей Тарента с метрополией как будто свидетельствуют находки дорогой художественной керамики лаконского производства, используемой в качестве заупокойного инвентаря в погребениях VI века (Boardman 1980:184).
Фера. Время переселения на Феру лакедемонян и минийцев под предводительством Фераса, сына Автесия, бывшего опекуна спартанских царевичей, определяется очень приблизительно — ранний железный век (Boardman 1980:112).
В традиции о ее заселении исключительное место занимают сведения Геродота, который переплел в одном рассказе две древних традиции - ферскую и лаконскую (Неr. IV , 145-148).
Для нас наиболее значимая информация содержится в сообщении Геродота о том, что первые спартанские колонисты подселились на Фере к какому-то местному населению, которое он называет "финикийским"[3].
Кирена. О Кирене Ливийской и о ее метрополии, Фере на Санторине, традиция сохранила массу сведений (Her. 11,161,181-182;IV, 151-161; Arist.Pol.IV,3,8, Strab.VI,257; см.: Безрученков 1999). Кроме того, в памятниках лапидарной эпиграфики сохранился ферский декрет о выведении Кирены, составленный в IV в.до н.э., но имевший в основе либо какие-то протографы, либо местное предание, либо и то, и другое вместе (см.: Яйленко 1982:75; полностью с.61-83). Из всего этого большого набора данных интерес для нас может представлять только следующие:
1. Когда первые попытки колонистов закрепиться в Ливии окончились неудачей, они попытались вернуться на родину, но граждане метрополии отказались принять их обратно [-1]. Поскольку нет особых оснований оспаривать эту часть сохраненной Геродотом киренской традиции, противоречащее ей свидетельство ферского декрета, в котором оговаривается право колонистов, не пожелавших оставаться в Ливии, вернуться на Феру по истечении пяти лет со времени выселения, очевидно следует считать позднейшей выдумкой ферян (Яйленко В.П. Греческая колонизация VII –III вв. до н.э. (По данным эпиграфических источников), - М, 1982:69,73-74).
3. В Ливию ферских колонистов привели критяне, весьма деятельно соучаствовавшие в основании колонии [2].
2. Само место Кирены было предоставлено колонистам местными ливийцами [2]. Геродот также сообщает, что колонисты брали местных ливиек в жены [2], причем можно полагать, что они практиковали это в течение довольно долгого времени, поскольку он же спустя два столетия отмечал у греков Кирены наличие негреческих обычаев, причем именно в быту (например, запрет на некоторые виды мясной пищи), т.е. там, где пережитки обычно не бывают настолько устойчивыми, как, например, религиозных обрядах или погребальной практике (Her.IV,158,3). (Нехватка женщин в Кирене была, по-видимому, хронической, поскольку из рассказа Геродота (IV, 159,1) мы знаем, что основной прирост населения обеспечивался в основном эпойками, прибывавшими из Крита, Пелопоннеса и дорийских островов Южной Эгеиды, а те также не могли привозить с собой много женщин).
3. Неизбежные в греческих колониях раздоры между первопоселенцами и вновь прибывающими колонистами завершились в Кирене на редкость мирно — разделением всего населения на три филы, принадлежность к которым обеспечивала гражданское полноправие [2].
4. В VI веке Кирена несколько раз имела конфронтации с местными ливийцами, и выдержала две довольно тяжелые войны с египтянами; первую во время правления Априя, и вторую — уже при господстве в Египте Ахеменидов, но ни в одном случае она не выступала зачинщиком конфликтов, и киренские басилеи всегда охотно шли на примирение с нападавшими [2].
С конца VII до сер. VI в. Кирена сама вывела три прибрежных и одно материковое поселение: Аполлонию, Евеспериду, Тавхейру и Барку; кроме того одним из ее портов оставался Азирис, самое первое поселение колонистов на континенте (Boardman 1980:156,157-158).

Особенности лаконской колонизации.
В практике выведения лаконских колоний изменчивость основных форм коллективного поведения лучше всего прослеживается на примере основания Феры.
К моменту выведения этой колонии лакедемоняне были уже не в состоянии терпеть проживающих вместе с ними минийских беженцев, которых они некогда приняли в свою общину. Подоплека конфликта нам неизвестна, но судя по сообщению Геродота, острота его достигла такой степени, что спартиаты решились на прямой геноцид, и минийцы были вынуждены спасаться бегством и стать лагерем на Тайгете (Her.,IV, 145-146). Этими обстоятельствами воспользовался честолюбивый и властный Ферас, дядя и бывший опекун спартанских царевичей, который давно уже задумал покинуть Лакедемон, и теперь имел возможность сделать это наилучшим для себя способом — объявив о выведении новой колонии и провозгласив себя ойкистом-архагетом, главой новой общины. Для того, вероятно, чтобы придать своему предприятию статус государственного дела, Ферас пообещал спартиатам, что он выведет в колонию "всех минийцев", но обманул их и взял с собой лишь немногих. (Многих он взять и не мог, поскольку имел в своем распоряжении всего три триаконтеры, которым требовалось для экипажа не менее 90 гребцов и 6-9 навигаторов; всего же на трех судах могло разместиться не более 140-160 колонистов. — Her.IV, 148). Критерии, которыми Ферас руководствовался при этом отборе самоочевидны, и они хорошо проявились в последующей истории ферской общины.
Находясь в самом центре водоворота страстей, разгоревшихся во время спартанско-минийского конфликта, Ферас имел возможность непосредственно наблюдать за поведением своих сограждан и мог заметить, кто из них как себя ведет в неординарной и эмоционально накаленной обстановке. В таких условиях не нужно было обладать ни слишком большим жизненным опытом, ни особым знанием людской психологии, чтобы безошибочно отобрать в обеих общинах наиболее уравновешенных, хладнокровных и спокойных перед лицом опасности мужчин. Можно предположить, что Ферас получил в свое распоряжение почти идеальный набор колонистов. Вполне вероятно, что именно эти качества уравновешенности и рассудочности проявились позднее в другой колонии лаконского потока — Кирене Ливийской, и именно поэтому ее история оказалась удивительно бедна всякого рода эксцессами, что особенно бросается в глаза на фоне подробных геродотовых описаний. (О третьей колонии лаконской группы, Таренте, этого сказать уже нельзя).

[Analogopotom]

Фрагмент статьи 1902 года, с генеологическим древом ливийцев.

GEO. BABINGTON MICHELL.
TUNIS, June 6th, 1902.

THE BERBERS

History. — All the earliest notices of Libya agree in mentioning an autochthonous race, or races; subsequent invasions, pacific or hostile, from across the Mediterranean. There is no record of the earliest inhabitants of North Africa They were always regarded as sprung from the soil. Thus Herodotus («Melpomene» Ch. 197) says: "The country is inhabited by four nations, and so far as I know, no more. Of these four nations, two are indigenous, and two are foreign. The indigenous nations are the Libyans and the Ethiopians.
The former inhabit the northern part of Libya, the latter the southern part. The two foreign nations are the Phoenicians and the Greeks". In his account of the founding of the Theran Colony at Cyrene under Battus (IV. 145, &c), and in the story of Jason and the Argonauts (IV. 179), the immigrant Greeks found an indigenous population organised into cities and kingdoms.
The myth of Atlantis, which Plato (Tinuzus) puts into the mouth of Critias as authentic and founded on historical evidence, gives us some indication of a prehistoric north African race. The legends of the reign of Chronos and Atlas, sons of Japetos (Diodorus Sic. III. 61) in Libya, the exploits of Theseus and of Hercules, of Cyrene and Aristaeus, of the Gorgons and the Amazons, all go to prove early Japhetic colonies in Libya, closely connected with the Pelasgians (читай, «автохтонное население»). But all these presuppose a native population already in possession.
Dr. Bertholon, in the Revue Tunisienne of Oct. 1897, and Jan. and Apr. 1898, has published an exhaustive review of the various myths of ancient Greece, and the evidences of successive Ægean migrations into Libya, which prove the Pelasgian and Argive origin of one element at least of the Berber race. He also quotes from Mr. Maspero, Herr Brugsch, Mr. Lenormant, Professor Flinders Petrie and others, to show that the Ægeans were joined with the Libyans in those early invasions of Egypt, which are described in the inscriptions of Thothmes III., and Hammen-Hoptou III, under the name of "Hanebou" and "Tamahou", or "people of the north".
Several invasions of "Lebou" (Libyans), of "Meshawasha", (or Mysians), perhaps a form of the name "Mazigh" still borne by the Berbers of "Shardina" (Sardinians), of "Toursha" (Tyrsenes, probably the Etruscans), of "Kehaka", of "Leca" (Lycians), of "Shakulsha" (Sicules or Sicilians), of "Akausha" (Achaeans), are described in the inscriptions of Karnak, and of Medinet Habou, translated by Mr. de Rouge and Dr. Chabas-By the time of the XlXth dynasty the colonisation of the western part of Egypt by the Meshawasha (Прим. А – «mšwš» – в египетских текстах, «Maksyes» у Геродота, «Mazikes», «Mazices» - в других античных источниках) and other Libyans (Прим. А. - «tmh» - в условной египтологической транслитерации "ливиец") was an accomplished fact. The XXI Vth dynasty was of Libyan origin. Its founder Taf-nekt was formerly chief of a corps of Meshawasha. One of his descendants Psammetik, who founded the XXVIth dynasty was of fair complexion. There were then no less than 200,000 Greeks in Egypt. But that the Egyptians were of essentially distinct race from the Libyans is clear from Herodotus II, 18, where the inhabitants of Maree and Apis (Прим. А - жители городов Марея и Апис, на границе с Ливией считали себя не египтянами, а ливийцами) are said to have pleaded their Libyan origin as differing from the Egyptians in language and customs, as a reason for not conforming to the Egyptian religion. The discoveries of Mr. Flinders Petrie, and others, under the Egypt Exploration Fund, indeed reveal Libyan influence, and even domination, in that country in pre-Dynastic times, yet so different from all distinctively Egyptian culture, that I think it is beyond doubt that the earliest inhabitants of Libya were of an alien race to those about the Nile Delta. The evidence of Herodotus and Diodorus, too, makes it clear that the Libyans did not spring from the Ethiopians, though the latter confounds under the name "Ethiopian", many Sabaean tribes—such as the Ichthyophagi and Troglodytes bordering on the Red Sea—which were neither Nubian, nor Galla, nor negro. These considerations, together with the failure to trace any likeness between the Berber and the Coptic languages, seem to me to refute the theory of an entirely Hamite origin of the Berber race, such as Mr. Ernest Renan propounds ("Les Langues sJtnitiques") «The Berber does not belong to the family of Semitic languages ; it stands with regard to those languages in the same position as the Coptic, which may well be the principal idiom of a Hamitic family to which the Berber would belong». Before passing to the details of the further history of different Berber nations, I would suggest the following theory:—

—(1) A pre-historic immigration into North Africa from the South-east of a Sabaean race, probably of Hamitic or " Cushite " origin (see Genesis, x. 6 and 7), though of so early a type as to be hardly distinguishable from the Semitic. This I think is evidenced by the chain of cave dwellings from South Arabia, across the Red Sea, through Tigre and other parts of Abyssinia (see Mr. Theodore Bent's Sacred City of the Ethiopians, Chapters VIII. and XIII.), and by the Semitic form of the grammar, and the non-Semitic vocabulary which peculiarity seems to be common to the Berber, to the Himyaritic and Sabaean languages of Cushite Arabia, and to the Amharic of Abyssinia.

На форуме в проекте Древняя Ливия, см. статью Дьяконова и Милитарева «Пути миграции афразийцев…»

(2) A pre-historic immigration from the North-west of an Iberian race, connected with the Basques and the Ligurians evidenced by the legend of the Atlantides.
(3) A pre-historic immigration of Celts from the North, more or less associated with the Etruscans and Sicilians,— proved by the complexion of the fair Libyans, and by the megalithic remains in the Barbary States, and by the conventional forms of artistic figures.
(4) A constant influx of Ægean and Greek immigration from the Greek Islands, Asia Minor and the Eastern Mediterranean generally, dating back to Pelasgian and Mycenaean times. I should be inclined to attribute the inhabitants of Morocco to the Iberians and Celtiberians,—those of Algeria and Tunis, Tripoli and Cyrenaica, to the Celts and Ægeans grafted on the Sabæan stock, and the Twariks to the Ægeans who gradually dominated the scattered Sabæans, dropped here and there from Abyssinia to Barbary (Магриб), but whose language was almost entirely supplanted by that of the subject race. This is, I think, evident from the Homeric character of the Twarik (туареги) princely organisation, from the "knight-errant" type of the people, and from the evidence of earlier races, now vassals, ruled by a conquering race who speak their language.

Barth (Travels in North Africa, page 153,) discusses in detail the origin of the Twariks (туареги), and their relations with the subject races. He says—" The Berbers in conquering this country from the Negro, or rather I should say the sub-Libyan race (the Leucaethiopes of the ancients) did not entirely destroy the latter, but rather mingled with them by intermarriage with the females, thereby modifying the original type of their race, and blending the severe and austere manners and the fine figure of the Berber with the cheerful and playful character and the darker colour of the African. The way in which they settled in this country seems to have been very similar to that in which the Greeks settled in Lycia".
A remarkably close parallel is thus offered to the mediaeval feudal system in England, when the aristocracy of Norman origin gradually adopted the tongue of the Anglo-Saxon serf.

When we come to the names of the various tribes of Libyans we find in Herodotus (IV, 168, &c.) first nearest to Egypt the "Adyrmachides" (адирмахиды), then the "Giligammae" (гилигамы) as far as the Island of Aphrodisias. Next, but inland, come the "Asbystae" (асбисты), a race of horsemen; between whom and the coast are Cyreneans. Further west come the "Auschises" (авсхисы), among whom dwell the "Cabales" (у Геродота – «бакалы»), then the "Euesperides" (геспериды?). These tribes occupied Barka. Modern Tripolitania was occupied by the Nasamones and the Garamantes, and by the extinct Psylli (по легенде, псиллы воевали против южного ветра, и были засыпаны песком). The description of the manners of these tribes agrees pretty closely with those of the present inhabitants (see also Diod. Sic. Book III. Chaps. 49 to 51).
But both the Nasamones and the Garamantes seem to be either of Greek origin, or a remnant of a Greek domination. The tree on the opposite page shows the connection of the various myths among themselves and with the Pelasgi.

According to Agrætas (этого персонажа, чего-то, не помню) (in Herodianus) Amphitemis had the following sons by other nymphs—Adyrmachis (Адирмахис – родоначальник адимахидов), Ararancelas, Maclys (Махлис), Macas (Макас – родоначальник маков), and Psyllos (Псилл).

The only value of these myths is to show that legendary connections existed in the earliest times between Egypt (whence the religion of Greece was derived), and the Greek islands and Libya; and that the Garamantes were held to be the progenitors of the Nasamones and other Tripolitan tribes, and that they were of European stock". We (11) find in Herodotus a very important notice of these Garamantes. He speaks (Book IV, 183) of the Garamantes, a numerous nation who cultivate the soil, and possess many palm-trees, and also a race of cattle with horns coming down over their brows. These Garamantes hunt down the Ethiopian troglodytes, a fleet-footed people, who speak a language which has nothing in common with that of other nations. In another passage (IV. 174) the same author does not describe the Garamantes as such a civilised folk; he places them in a plain full of ferocious animals, avoiding all communication with mankind, deprived of weapons, and ignorant of their use. We may form the opinion that the former civilised Garamantes are the descendants of the mythic Garamas, while the second represent the savage natives, conquered and dominated by them: perhaps those whom the same author calls "Ethiopian Troglodytes". The Nasamones would be the result of the cross between the Cretan element and the local tribes. These tribes, represented by the nymph Tritonis, belonged to the race of Japetos. They were, therefore, also of European origin; in fact, Tritonis must have been sister to Athena, if not Athena herself".
This interpretation of the legends would bear out my theory of the origin of the Twariks (теория происхождения туарегов).



1. See John of Antioch, fragm. vi. § 14. Fragm. hist. gree.
2. Solin. XXIV. 2. Pindar, IVth. Pythian.
3. Apollodorus, II. 1, §4.
4. Herodotus, VII. 61.
5. Apollonios of Rhodes, Argonauts, Ode IV. ch. iv. 1489-1496. See also Agraetas, fragm. 1 and 4.

Next to the Nasamones, Herodotus places the Maces (размещает маков), then the Gindanes (гинданы), then the Lotophagi (лотофаги), the Machlyes (махлии), and the Auseans (авсеи), evidently the peoples living around the Gulf of Gabes (залива Габес) and the Island of Jerba (острова Джерба). His account of these people is still recognisable. To the west of Lake Triton,—probably the "Shott" («шотт» – соленое, бессточное озеро) in the South of Tunis, came the Maxyes (максии), the Zaueces (завеки), and the Gyzantes (гизанты). These are described as not nomadic, but as dwelling in houses in a hilly, well-wooded country, which is easily identified with the Aures, Kroumirie, and Kabylia. Perhaps the names Maxyes and Zaueces and Gyzantes have some connection with the present "Amazigh", Zuwawa", and "Beni-Iznacen".
Coming now to Sallust, we get the first authentic account professedly drawn from historic sources. As Governor of Numidia, Sallust had access to legends and records such as the works of the Numidian king Hiempsal which were unknown to other writers, and soon after perished entirely. In his "Bellum Jugurthinum", Chapter XVIII, he says that the earliest inhabitants of Africa were the Gaetulians, and the Libyans, who were wild, savage, and unsettled. The Gætulians (гетулы) lived under the burning zone, the Libyans near the sea. The Numidians he traces to the half-bred descendants of the Medes, Persians, and Armenians who followed Hercules into Spain, and who scattered into Africa on his death, and the Gætulians. Of these the Persian element remained nearer the ocean, the rest occupying the coasts of the Mediterranean Sea. He traces the peculiar form of the native huts, or "gitun", still in use among the various Berber tribes, to the hulls of their ships which these immigrants brought ashore, and formed dwellings of, by turning them over. The "Moors", he says, are the descendants of the Armenians, and Medes, and the Libyans, who were less warlike than the Gaetulians. From their position near the Straits of Gibraltar across which they traded with Spain, Sallust evidently here refers to the Rififs and Kabyles.

This theory of the fourfold origin of the Berbers, though Sallust hesitates to accept any responsibility for its value, has much in its favour. It evidently records the tradition of, the African ("Gætulian") basis of the Southern Berber tribes; of those pre-historic fair Libyans who still form an element of the Northern Berbers; of (3) an Iberian immigration from Spain within historic, or rather legendary, times; (I think the "Medes" are only brought in to account for the name "Moors"); and (4) the intermixture of Algean, or Japhetic («Persian», «Armenian») blood in the Eastern and Zenati Berbers.

Procopius (de Bello Vandalico, Book II. 10) gives another account to which is probably due the Arabic versions of the origin of the Berbers. He says that the earliest inhabitants of Libya were called "autochthones" from their having lived there from ancient times. It was of these people that Antaeus was king, who fought with Hercules at Clipea. On the conquest of Canaan by Joshua certain Phoenicians fled to Numidia where they built a town called Tigisis (Ain Taxa near Sigus, south of Constantine) before the gates of which they erected two stones with an inscription. On the arrival of Dido, she and her companions were received kindly as kinsmen by these earlier immigrants. Procopius makes the strange statement that the native Moors still used the Phoenician language, as descendants of the earlier Canaanites—not of the Carthaginians. On the other hand in Book I. 16, Belisarius is represented as saying "the Libyans being Romans by origin" (οί Λίβυες ΄Ρωμαίοι άνέκθεν ǒντες).

These statements may preserve the memory of an Amorite or Horite colony in North Africa, but the mention of Joshua seems to give an apocryphal air to the story.
Ammianus Marcellinus, Corippus (12) and Orosius, all give very interesting details of the natives of North Africa in their times (fourth to seventh centuries) but they do not throw much light on Berber origins. The principal tribes were then the "Mazices" (the modern "d Amazigh") and the "Frexes" or "Fences" perhaps the "Fraishish" Orosius, a Spanish presbyter who visited St. Augustine at Hippo in A.D. 415 and again in 417, in his "Adversus paganos historiarum libri septem" Book I. chap. II, gives a remarkably accurate and intelligent account of the boundaries and natural features of the Roman provinces west of Egypt. He mentions that though Tripoli was called the "region of the Arzuges", the name Arzuges "also applied generically to a great distance along the coast of Africa". South of Tripoli he places the Gætulians, the Nothabres, and the Garamantes; south of Tunis he gives the "Montes Uzarae", and after them nomadic tribes of «Æthiopians» as far as the Æthiopian Ocean (i.e. the Gulf of Guinea). South of Algeria is Mount «Astrixis» which divides between the living land and the sands which stretch as far as the Ocean, in which also rove the Æthiopians Gangines. To the south of Morocco were the tribes of "Auloles which are now called Galaulae, whose border was as far as the Hesperian Ocean". I should think that Orosius, being a Spaniard, would have accurate information about the western provinces of North Africa. The addition of the G to the name of the "Auloles", seems to point to Gothic influence (c.f. Guadalquivir for Wadilkebir). The attempt to identify the names of tribes and individuals given in the Greek and Latin writers with the Berber names that survive is enticing, but for our present purpose unnecessary.
We come now to the native historians and the legends they preserve of the Berbers own traditions as to their origin. Unfortunately these are absolutely worthless. It appears that no Berber historian has ever written anything in his own language—those from whom Ibn Khaldun (Ибн Халдун) drew his information having apparently used Arabic—and that very bad Arabic. The great author shows too that their accounts are mere inventions.

Примечания:
11.Dr. Bertholon, Revue Tunisienne, No. 17, January, 1898.
12. Note. Corippus, an African bishop, who lived about A.D. 696, in his Johannidos (Корипп, «Иоанниды») gives several interesting particulars about the “Moors” of Tunis and Algeria. He remarks on their dark complexion. (“ Maura videbatur facies, nigro colore horrida,” Bk. I. 245.) He compares their language to savage barking. (“Temperet insuetis nutantia carmina verbis Nam fera barbaricse latrant sua nomine linguae,” II. 26.) The numerous tribe of the Frexes are said to be equally warlike on foot and on horseback. (“Densissima turmis Frexes…. Fortis gens et dura viris bellique tumultu Effera, seu pedes it campis praesumpta per hostes, Sive frementis equi pulsat calcaribus armos,” II. 43.) The nomad tribe of the Macares are described as living in booths in the thick forests on the mountains. (“Silvaizan Macaresque vagi, qui montibus altis Horrida prseruptis densisque mapalia silvis Objecta condunt securi rupis ad umbram.” II. 58 )

[Dedal]

Analogopotom
"Значит, на меня перевели стрелку, да?"

А кто у нас главный по тарелочкам

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.
А вот по уровню развития это весьма близко к истине. Окружающие ливийские племена всё время влияли на Киренаику, как бы увлекая её назад в развитии, к эпохе микенцев.

"2. Ферских колонистов в Северную Африку привели критяне, которые потом содействовали в основании колоний. (позже выложу главу о колонизации Кирены). Все, связанное с Критом, по Вашей части, Дедал."

Значит, на меня перевели стрелку, да?

[Analogopotom]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.
А вот по уровню развития это весьма близко к истине. Окружающие ливийские племена всё время влияли на Киренаику, как бы увлекая её назад в развитии, к эпохе микенцев.

Не такими уж отсталыми были ливийцы.
Они создали свою письменость, причем алфавитное письмо - тифинаг, а это кое-что да значит.

[Athenaios]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.

Вот мне бы хотелось понять, были ли эти фактические связи, а точнее, увидеть какие-либо их материальные проявления: свидетельства торговли или войны, почитания минойцами ливийских божеств (тут, впрочем, Analogopotom, пример богини со змеями привела). Судя по мифологии, они должны были бы быть в изобилии.

[Analogopotom]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.

Вот мне бы хотелось понять, были ли эти фактические связи, а точнее, увидеть какие-либо их материальные проявления: свидетельства торговли или войны, почитания минойцами ливийских божеств (тут, впрочем, Analogopotom, пример богини со змеями привела). Судя по мифологии, они должны были бы быть в изобилии.

О торговле.
Все статьи о транссахарской торговле, похожи одна на другую. Античные источники-то одни и те же - Геродот, Птолемей, Тацит.
Известны товары импортируемые из Северной Африки и маршруты караванов. Никто не спорит с тем, что ливийцы контролировали торговые пути во Внутренней Ливии, они же служили проводниками караванов. Но доставляя товары на побережье, далее их не сопровождали, продавая его или обменивая в финикийских и греческих колониях, а позже - в римских.

Гараманты и транссахарская торговля в античное время
Р. Лоу (из книги «Гарамантида - африканская Атлантида»)
http://rec.gerodot.ru/livia/04_transsahar.htm

О войне.
Глава из книги Нефедкина "Боевые колесницы", где указаны, собственно, все источники по войне. (любезно предоставлена Дедалом).

Глава III. Киренские колесницы и колесничие

В Кирене V—конца IV в. продолжает существовать довольно сильное гражданское ополчение, в котором важную роль играли квадриги. Именно поэтому Фиброн забрал половину боевых упряжек у киренцев, разоружив их и в то лее время имея в лице колесничих заложников (ср.: Front., II, 11, 3). И у Офеллы часть войска, очевидно, была набрана из граждан полисов. Таким образом, полисное ополчение и квадриги в частности органичной частью входили в армии эллинистических правителей Ливии. Еще раз отметим, что у греков Ливии колесницы сохранились из-за интенсивного воздействия окружающих племен, с которыми киренцы, по словам Ф. Шаму, вели перманентную войну, не прекратившуюся даже в императорский период (Thuc., VII, 50, 2; Strab., XVII, 3, 22; Рlut. De virt. mul., 19 = Могаl., 257а-b; Раus., I, 7, 1; IV, 26, 2; Flor., II, 31; Solin., 27, 49; Synes. Саtast., 302-304; SEG. IХ.63. ll. 4; 77).

В конце IV в. ливийцы вообще и нумидийцы в частности еще не были всадниками, а являлись колесничими.

Не случайно Агафокл присоединил к своим войскам во время африканской экспедиции в 308 г. 50 ливийских упряжек, в 307 г. далее 6000 (!?) (Diod., XX, 38, 1; 64, 3). Вместе с тем в это время еще не упоминается знаменитая нумидийская конница, которую сиракузский тиран не преминул бы присоединить к себе.

Да и сами карфагеняне в конце IV в. еще широко использовали боевые квадриги.

Таким образом, Африка не пересела на коня и в этом своеобразие и в то же время архаичность ее развития. И киренцы со своими колесницами вошли органической частью в эту медленную эволюцию военного дела в Северной Ливии.
Когда же исчезли боевые колесницы у греков Киренаики? В 162 г. их уже нет у киренского ополчения, состоявшего только из пехоты и конницы. Не найдено также и эпиграфических свидетельств об их существовании в Киренаике этого периода. Вероятно, этот рубеж можно считать как terminus ante quem. Поскольку у нас нет каких-либо других данных, то, учитывая тесную взаимосвязь киренцев с этносами Северной Африки, можно сопоставить с ними военную эволюцию греков Ливии. Наскальные изображения в Сахаре датируются первыми веками новой эры . Впрочем, Павсаний прямо свидетельствует, что во второй трети II в. н. э. мавры никакого колесного транспорта не имели (Рaus., VIII, 43, 3). Однако уже в 311 г. Диодор упоминает 300 «всадников из Ливии», проникших в Гелу (XIX, 110, 1).

Чем же можно объяснить продолжение использования греками Киренаики боевых колесниц, в то время как даже спартанцы завели у себя конницу в 424 г, (Thuc., IV, 55, 2; Хеn. Неll., VI, 4, 11)? Вероятно, прав французский антиковед Ф. Шаму, объясняющий сохранение данного рода войск задачей отражения молниеносных набегов ливийцев, продолжавших применять колесницы в военном деле. Подобную стратегию внезапных вторжений в первой четверти I в. н. э. практиковали и ливийцы Такфарината, успешно борясь с римскими войсками, которые, лишь присоединив к себе легких конников-мавританцев, разгромили нумидийцев (Тас. Аnn., II, 52; III, 20—21; 74; IV, 23—25). Впрочем, одними упряжками (~ конницей), без пехоты - основы боевого порядка, противостоять врагу было практически невозможно. Колесницы могли успешно сражаться с упряжками, преследовать бегущего врага, но не воевать с легкими и подвижными пешими метателями ливийцев. Для борьбы с ними киренцы стали применять ездящую на повозках пехоту (Аеn. Тасt., 16, 14). Это позволяло успешнее бороться с ливийцами. Кроме того, киренцы не отказывались от использования боевых колесниц и в силу уже сложившейся военной традиции.
В период эллинизма Кирена особенно интенсивно втягивается в водоворот внешнеполитических событий. Весной 331 г. киренцы посылают в знак союза подарок Александру, идущему в оазис Аммона, — 300 боевых коней и пять лучших квадриг (Diod., XVII, 49, 3). Летом 324 г. олигархи, изгнанные демократами из Кирены и Барки, призвали на помощь из Кидонии на Крите лакедемонянина-«кондотьера» Фиброна. У последнего после убийства им Гарпага имелась довольно внушительная сила из 6000 наемников (Аrr. Suсс., 16). С ними он приплыл в Киренаику, привлек на свою сторону Барку и Евеспериды, взял порт Кирены, Аполлонию, осадил сам полис. Киренцы вынуждены были признать его власть, выплатить контрибуцию размером в 50 талантов и, кроме того, «половину колесниц послать вместе с ним для походов» (Diod., XVIII, 19, 4).

http://gerodot.ru/viewtopic.php?t=1161& ... c&start=60
См. Фрагмент из статьи Э.Ф. Готье "Древние транссахарские торговые пути"

[Analogopotom]

Утверждение Нефедкина: "В конце IV в. до н.э. ливийцы вообще и нумидийцы в частности еще не были всадниками, а являлись колесничими", - мне представляется сомнительным.



Анри Лот: Группа рисунков «периода лошади» (уэд Мамманет, Аир). На них изображены люди в просторных одеждах, большие круглые головы увенчаны тремя перьями. Они вооружены копьями с железными наконечниками в виде ивового листа. Висящий на плече круглый предмет представляет собой маленький щит. В археологии эти персонажи получили название «ливийских воинов», описание их соответствует тому, которое мы можем почерпнуть из египетских текстов и памятников. Левой рукой люди держат маленьких лошадок, и такая диспропорциональность характерна для всей группы рисунков.

Это традиционное изображение ливийских войнов. Одним из элементов подобных композиций довольно часто являются кони для верховой езды.




Этот рисунок может быть поздним (а может, и нет), тем не менее, он относится к "периоду лошади".

[Lusor]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.

Вот мне бы хотелось понять, были ли эти фактические связи, а точнее, увидеть какие-либо их материальные проявления: свидетельства торговли или войны, почитания минойцами ливийских божеств (тут, впрочем, Analogopotom, пример богини со змеями привела). Судя по мифологии, они должны были бы быть в изобилии.

Вроде по этой части много материала собрано Мартином Берналом (Martin Bernal) в двухтомнике Black Athena. The Afroasiatic Roots of Classical Civilization.

[Analogopotom]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.

Вот мне бы хотелось понять, были ли эти фактические связи, а точнее, увидеть какие-либо их материальные проявления: свидетельства торговли или войны, почитания минойцами ливийских божеств (тут, впрочем, Analogopotom, пример богини со змеями привела). Судя по мифологии, они должны были бы быть в изобилии.

Вроде по этой части много материала собрано Мартином Берналом (Martin Bernal) в двухтомнике Black Athena. The Afroasiatic Roots of Classical Civilization.

Эта книга есть в ин-те?

На связи ливийцев и минойцев указывают косвенные свидетельства.

1. В шельфе, у берегов Туниса, обнаружены руины колоний Крита. (в теме «Гарамантида» об этом тоже говорилось). Можно предположить, что жители Крита для постройки судов использовали кедр со склонов Атласа.
2. При раскопках на Крите обнаружены товары североафриканского импорта, вроде, скорлупы от страусинных яиц. Хотя, возможно, их привозили из Египта.
3. Египетские источники свидетельствуют о связях ливийцев с «народами моря». При Рамсесе III Египет 3 подвергался их вторжениям.
4. По одной из версий, после разгрома – на суше и на море - Рамсесом III «народов моря», какая-то часть крито-микенской культуры осела в Ливии и смешалась с местным населением, что создало основу для появления этноса гарамантов.
5. В греческой мифологии, можно найти сюжеты, где говорится о родстве минойцев и ливийцев (Гарамант – внук Миноса), а так же связанные со знанием географии североафриканского побережья, точнее с районом залива Габес. Например, Язон, занесенный штормом в озеро Тритонид, откуда ему помог выбраться Тритон. Одиссей, попавший после кораблекрушения к лотофагам.

[Dedal]

"Вопрос к Дедалу: Можно ли говорить о том, что Ливия была частью Эгейского мира, и ливийцы стали наследниками минойского Крита?"

О фактических связях слишком мало известно, поэтому не могу утверждать.
А вот по уровню развития это весьма близко к истине. Окружающие ливийские племена всё время влияли на Киренаику, как бы увлекая её назад в развитии, к эпохе микенцев.

Не такими уж отсталыми были ливийцы.
Они создали свою письменость, причем алфавитное письмо - тифинаг, а это кое-что да значит.

Речь не идёт об отсталости, скорее целесообразность - так было практичнее в условиях Африки.

Микенцы также ездили не только на колесницах, но и верхом, не будешь же пасти табун на колеснице

Но киренские колесницы всегда удивляли греков классической эпохи.

[Dedal]

Вот мне бы хотелось понять, были ли эти фактические связи, а точнее, увидеть какие-либо их материальные проявления: свидетельства торговли или войны, почитания минойцами ливийских божеств (тут, впрочем, Analogopotom, пример богини со змеями привела). Судя по мифологии, они должны были бы быть в изобилии.

На связи ливийцев и минойцев указывают косвенные свидетельства.

1. В шельфе, у берегов Туниса, обнаружены руины колоний Крита. (в теме «Гарамантида» об этом тоже говорилось). Можно предположить, что жители Крита для постройки судов использовали кедр со склонов Атласа.
2. При раскопках на Крите обнаружены товары североафриканского импорта, вроде, скорлупы от страусинных яиц. Хотя, возможно, их привозили из Египта.
3. Египетские источники свидетельствуют о связях ливийцев с «народами моря». При Рамсесе III Египет 3 подвергался их вторжениям.
4. По одной из версий, после разгрома – на суше и на море - Рамсесом III «народов моря», какая-то часть крито-микенской культуры осела в Ливии и смешалась с местным населением, что создало основу для появления этноса гарамантов.
5. В греческой мифологии, можно найти сюжеты, где говорится о родстве минойцев и ливийцев (Гарамант – внук Миноса), а так же связанные со знанием географии североафриканского побережья, точнее с районом залива Габес. Например, Язон, занесенный штормом в озеро Тритонид, откуда ему помог выбраться Тритон. Одиссей, попавший после кораблекрушения к лотофагам.

Это всё разбрано в книге Поплинского, если не ошибаюсь.
Вобщем-то можно считать доказанным, но пунт 5 самый уязвимый - возможна поздняя этимология.

Меня вот это зацепило: "почитания минойцами ливийских божеств"(Athenaios), что-то ничего не идёт на ум