"Золотое сечение" - любимое число Л.Д. Троцкого.

[а лаврухин]

______________________________________________________________________________________
"""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
Виктор Кузнецов. ТАЙНА ГИБЕЛИ ЕСЕНИНА (Часть 2). Глава XIII. ПРИКАЗ ОТДАЛ ТРОЦКИЙ............
http://esenin.niv.ru/esenin/smert/tajna ... jna_12.htm



"Стиль - это класс, - пишет он, - и не только в художестве, но прежде всего в политике". Для него агитки Демьяна Бедного - "явление совершенно небывалое, единственное в своем роде", Безыменский - "надежда" поэзии. От стихов Есенина, пишет Троцкий, "попахивает средневековьем", как и от всех произведений "мужиковствующих". Отстаивая интернациональную алгебру, он выхолащивал образную специфику художественного слова. Очевидно, сказывался иррационально-религиозный фактор, стоящий выше логических конструкций.

Есенина-человека Троцкий не любил, Есенина-поэта вынужден был терпеть, так как самим фактом своего существования его нежнейшая лирика служила укором железобетонным словесным строениям Александровского, Алтаузена, Гастева, Кириллова - несть им числа. У Льва Давидовича, городского умника, была ампутирована способность проникнуть в крестьянскую стихию творчества Есенина, в чуждый ему нравственно-этический деревенский мир. Но он не мог не считаться с международным признанием дара русского поэта, с его громадной популярностью в народе.

(...) Критик Ин. Оксенов 20 июля 1924 года записал в "Дневнике": "...когда Троцкий сказал Есенину: "Жалкий вы человек, националист", - Есенин якобы ответил ему: "И вы такой же".

(...)В ноябре 1923 года кучку "мужиковствующих" рифмоплетов - опять во главе с Есениным - прорабатывали общественным товарищеским судом (председатель Сосновский) в Союзе писателей. Скандалисты сумели тогда выкрутиться, и не в первый раз. Но, видно, побывки на Лубянке Есенину не пошли впрок.

Троцкому многое известно о его антисоветских проделках, он, наивный деревенщина, и не подозревает, что глаза и уши партии везде, даже в постели. Его подруга, Галина Бениславская, по своей "дури", кое-что рассказала Льву, сыну Троцкого, об откровениях Есенина, когда разводила амуры. Неоднократно Льва Давидовича информировал об опасной болтовне Есенина Яков Блюмкин, надежнейший младший товарищ-чекист. Говорят, он в Баку однажды чуть не застрелил говоруна, когда тот сказал лишнее. Перепуганный оратор тогда сбежал в Тифлис.

Так мог думать Троцкий - мы ничего лишнего не присочинили, есть документальный материал для более резкого внутреннего монолога "вождя".

Врага Есенина не устраивала его чуждая Октябрю поэзия последних лет, о чем сам "архитектор революции" и напишет в статье, напечатанной в "Правде" 19 января 1926 года: "Поэт погиб потому, что был несроден революции".

Рязанский скандалист позволял себе и личные резкие выпады против членов Политбюро ЦК РКП(б), характеризовал Гражданскую войну как "дикость подлую и злую", сгубившую тысячи прекраснейших талантов:

В них Пушкин,
Лермонтов,
Кольцов,
И наш Некрасов в них.
В них я.
В них даже Троцкий,
Ленин и Бухарин.
Не потому ль моею грустью
Веет стих,
Глядя на их
Невымытые хари.
Имеющая богатое смысловое значение рифма "Бухарин" - "хари" не оставляет сомнений в отношении автора к "вождям".

(...) Троцкий, в отличие от Бухарина и своего друга Сосновского, питавшего к Есенину зоологическую ненависть, - более страшная и хитрая бестия (недаром Ленин, сам политик коварный, называл Троцкого "Иудушкой", говорил о его "иезуитстве" и "утонченном вероломстве"). Внешне он выступал чуть ли не радетелем Есенина. После его возвращения из-за границы даже хотел его "приручить", предлагая ему возглавить новый литературный журнал. Тогда они не смогли договориться. Поэт тоже был не лыком шит, иногда публично говорил о своей, так сказать, лояльности к всесильному "вождю революции". На самом деле все было намного острее и сложнее. Исследователи убедительно доказали, что прототипом интербродяги Чекистова в есенинской поэме "Страна негодяев" (убийственный заголовок!) послужил Троцкий, как и литературный персонаж, одно время живший в городе Веймаре.

Не исключено, что до Троцкого могла дойти фраза Есенина, сказанная в Берлине писателю-эмигранту Роману Гулю (опубликовано): "Не поеду в Россию, пока ею правит Троцкий-Бронштейн. <...> Он не должен править".

(...) Поэт осуждал культ генералов в искусстве, порождавший идеологический таран и примитивизм. "Уже давно стало непреложным фактом, - писал он, - как бы не хвалил и не рекомендовал Троцкий разных Безыменских, что пролетарскому искусству грош цена..." (Россияне. 1923). Так и случилось.

Он органически не умел лгать, не скрываясь, прямо говорил: "...мы в русской литературе не хозяева..." (из письменного показания поэта в милицию от 21 ноября 1923 г.). И опять оставался прав - отрицать им сказанное могут только невежды и фарисеи. В этом отношении у поэта есть авторитетнейшие предшественники, отмечавшие создавшуюся нездоровую и одностороннюю раскладку сил в русской литературе. Максим Горький, "буревестник", "основоположник", "великий пролетарский писатель" и т.д., которого трудно заподозрить в любви к Отечеству и национальной России (см. его брошюру "О русском крестьянстве". Берлин, 1922), с грустью говорил: "...все мы, писатели русские, работаем не у себя, а в чужих людях, послушники чужих монастырей..." (запись И. М. Касаткина; из его письма от 2 февраля 1916 года к критику Льву Клейнборту. Пушкинский Дом, ф. 586, ед. хр. №88, №35). Правде этих слов можно доверять. Их запомнил и передал друг Есенина и журналиста Г.Ф. Устинова прозаик Иван Михайлович Касаткин, тоже послуживший в ЧК на пользу революции, а в 1938 году сам попавший в ее железные сети. Кстати, Касаткин был одним из немногих друзей Есенина, сомневавшихся в официальной версии его гибели.

Есенин не хотел быть пасынком на своей родной земле, с болью осознавал себя "чужестранцем". Его подруга Галина Бениславская записала в горячах сказанную им фразу: "Поймите, в моем доме не я хозяин, в мой дом я должен стучаться, а мне не открывают". Как непохожи эти выстраданные слова на убеждение Вольфа Эрлиха: "Мой дом - весь мир, Отец мой - Ленин..." (из сборника "Необычайные свидания друзей". Л., 1937). Несомненно, абстрактный Эрлих был Троцкому ближе, чем земной Есенин.

Все вышесказанное приближает нас к выводу: стремление Луначарского предотвратить судебный процесс над поэтом перечеркнул Троцкий.

[а лаврухин]

(...) Прежде всего обратим внимание: 19 января 1926 года в своей статье о Есенине Троцкий пишет: "Больше не могу, - сказал 27 декабря побежденный жизнью поэт, - сказал без вызова и упрека..." И далее: "Только теперь, после 27 декабря (выделено нами. - В.К.), можем мы все, мало знавшие или совсем не знавшие поэта, до конца оценить..." - и прочая кудрявая красивость: "...каждая почти строка написана кровью пораненных жил", "сорвалось в обрыв незащищенное человеческое дитя!". Никогда автор этих крокодиловых слез не писал прежде о Есенине в таком возвышенно-сентиментальном стиле.

Однако вернемся, по крайней мере, к ошибочной дате Троцкого - "27 декабря", как он фиксирует время смерти "такого прекрасного поэта". Что за абсурд? Его верный холуй, журналист Георгий Устинов, якобы трогательно опекавший Есенина в "Англетере", пишет (существуют газетные и иные варианты редакций его лжевоспоминаний): "Умер он в пять часов утра [28 декабря 1925 г.]". О том же сообщали, ссылаясь на медицинские данные, не только ленинградские, но и московские издания. "Красная газета" (вечерний выпуск, понедельник, 28 декабря 1925 г., №313): "Сегодня в Ленинграде умер поэт Сергей Есенин". Утренний выпуск "Красной газеты" (в номере за 29 декабря 1925 г.) в редакционной заметке информирует: "Вчера в Ленинграде умер Сергей Есенин..." "Ленинградская правда" (1925. 29 дек. №300): "Вчера утром покончил жизнь самоубийством один из крупнейших современных поэтов, Сергей Александрович Есенин". Примечательное исключение в "Правде" (28 дек. №296. С. 11): "Всероссийский Союз писателей с глубочайшей скорбью извещает о трагической кончине Сергея Есенина, последовавшей в ночь на 28 декабря в Ленинграде..." (выделено нами. - В.К.).

Не будем утомлять читателей: все газеты датировали кончину поэта 28 декабря, лишь Троцкий - 27 декабря. Как это объяснить? Вероятно, занятый ходом интриг на XIV съезде РКП(б), он не читал последних декабрьских газет или читал невнимательно (смерть Есенина в печати тех дней освещалась скупо, съездовская тема вытеснила все другие). Полученное же 27 декабря известие (шифротелеграмма? условный звонок?) о "часе X" в Ленинграде отпечаталось в памяти и сохранилось в статье.

(...) На фоне драматического поворота в жизни страны судьба Есенина лишь капелька в пучине народного горя. Во многом его трагическая доля явилась отражением борьбы двух ведущих политических сил, в которой он занимал особое место. Указующий перст в "Правде" тогда еще всемогущего Троцкого есть в известной мере демонстрация власти. Его слово повлекло за собой странные сюжеты и превращения.

Ленинградская "Новая вечерняя газета" (1926, №18) 19 января - одновременно с "Правдой"(!) - поместила изложение "есенинской" статьи Троцкого. Удивительная заинтересованная оперативность, а главное, - осведомленность. Мы не забыли, - в той же "Новой" 24 декабря 1925 года, в день прибытия поэта в Ленинград, "Товавакня" - "Товарищ Василий Князев" напечатал загадочный фельетон "ВОДСВИЖЕ со звездою путешествуют"[ 22 ], а Александр Флит - не менее таинственный "дневник" "Хороший гусь". И вот еще одно, думается, вовсе не случайное совпадение. Кто-то в "Новой вечерней газете" был негласно связан с Троцким или его ближайшим помощником. Такой контакт мог поддерживать Я.Р. Елькович, заместитель заведующего агитотделом губкома партии, официальный редактор "Новой". Помалкивавший на XIV съезде Троцкий заговорил на Пленуме ЦК, когда речь зашла о перестановке руководящих редакционных кадров в Ленинграде, и заступился за Ельковича и других близких ему по духу идеологов.

(...) И все-таки Троцкий вряд ли отдавал приказ убить Есенина; вполне может быть, он лишь санкционировал его арест в Ленинграде, дабы "проучить" поэта-скандалиста, уклонявшегося от суда. Причем, полагаем, санкция последовала полуофициальная, адресовалась она одному из его ближайших оруженосцев. Последний на допросах бурно реагировавшего поэта, возможно, переусердствовал, что и привело к трагическому финалу. Как разворачивались, на наш взгляд, события дальше?

Объявить Есенина убитым в кабацкой драке, подбросив его тело в темный переулок, было опасно. Не забудем, шел XIV съезд РКП(б), Ленинград слыл городом оппозиции Сталину - не только слыл, но шумными провокациями и разного рода демонстрациями (вплоть до применения оружия) заявлял о поддержке Зиновьева и К°. Позволить, чтобы русский поэт погиб в гнезде оппозиционеров, было для них невыгодно. Сталин мог бы воспользоваться ситуацией (хотя сам Есенин его не интересовал), докопаться до истины и приобрести лишний веский козырь для уже физической расправы со своими политическими противниками. Вот почему и созрел план организации кощунственного спектакля с самоповешением московского беглеца. Кто лично был инициатором этого театра-злодеяния - сегодня сказать трудно. Кровавая машина была пущена в ход. Ее обслуживали в основном верные Троцкому люди, доказавшие свою преданность ему еще в Гражданскую войну. Бывшему наркомвоенмору пришлось подумать, прежде чем назначить устроителей небывалого кошмара. Сообщники скоро нашлись. Далее мы впервые приводим факты, добытые с большими трудностями, и "припрятанные" нами аргументы.

1. Георгий Феофанович Устинов, журналист. Темная лошадка в сокрытии следов убийства Есенина. Избранна роль лжеопекуна поэта в "Англетере", так как был удобной фигурой для создания нужного мифа (приятель поэта и т.д.). В свою очередь, Устинов чуть ли не первый сочинил о своем военном начальнике книжечку "Трибун революции" (написана в 1918 г., издана в 1920 г.), в которой поднял Троцкого до небес: "джентльмен революции", "пламенная карающая десница революции", "Горьковский Данко", "пламенный революционный трибун", "экстракт организованной воли", "лицо Троцкого - лицо русской революции" (это, пожалуй, единственно верное сравнение) - какими только эпитетами не награждал своего господина вчерашний Челкаш. Брошюра Устинова - сплошное суесловие с реверансами. Биографию своего хозяина автор героизирует до неприличия, но не заставляет себя подумать о некоторых странностях его поведения в важнейших событиях российской истории начала XX века. 1905 год: гремят словесные фанфары автора Троцкому, спешно примазавшемуся в Петербурге к Совету рабочих и крестьянских депутатов, органу темной закулисы. Устинов называет проходимца-спекулянта, позже агента кайзеровской Германии, предателя России, Гольфанда-Парвуса (духовного наставника Ленина и Троцкого) "человеком больших знаний и выдающегося политического и литературного дарования".

(...) 2. Анна Яковлевна Рубинштейн, она же "тетя Лиза", нареченная женой Устинова, она же Елизавета Алексеевна (Елизавета Александровна, Надежда Николаевна), ответственный секретарь ленинградской вечерней "Красной газеты".

Более подходящей кандидатуры на роль заботливой и сердобольной хранительницы покоя Есенина в гостинице трудно было придумать. В 1924 году ее уже "поселяли" в "Англетере" (постоянно жила в "Астории") для выполнения какой-то, как мы предполагаем, антибританской акции.

(...) Почему выбор Троцкого пал на Рубинштейн, в чем мы абсолютно уверены? Причина в их давних военно-партийных связях. Троцкий несколько раз приезжал на совещания ответственных работников 3-й армии, и Рубинштейн, очевидно, представляла на них газету (например, 24 апреля 1918 г. в Вятке, там же в конце апреля - начале мая). "Красный набат" освещал шумные рейсы "Поезда Троцкого", писал о влиянии бронированного штаба на колесах на идеологию газеты (1920, №63 (458), 7 марта). Дороги "трибуна революции" и журналистки-комиссарши могли пересекаться и в других горячих точках революционной России. Он не мог не оценить организаторский неистовый пыл этой фурии, личную ему преданность, ее интернационалистскую убежденность.

Рубинштейн сохранила верноподданничество Троцкому до конца своей авантюрной биографии. Проживая в ленинградской "Астории" (1-й Дом Советов), она, несомненно, общалась с расположившимися там же многими троцкистами и конечно же с первой женой "мессии" - А.Л. Соколовской-Бронштейн и ее дочерьми. На последний факт ей особо укажут следователи-энкавэдэшники, допрашивая ее в 1936 году.

(...) 3. Василий Васильевич Князев, сын тюменского купца, владельца двух магазинов, стихотворец-фельетонист, псевдоним Красный Звонарь, богохульник, сторожил тело Есенина в ночь с 28 на 29 декабря 1925 года в Обуховской больнице.

О подоплеке его странной охранной миссии уже говорилось - покрыватели убийства Есенина не могли допустить даже внешнего осмотра трупа случайными людьми: настолько он, вероятно, после пыток был обезображен.

А.Я. Рубинштейн отлично знала Князева, его вирши периодически публиковались в "Красном набате" (например, "Красному командиру". 1919. №251 (341). 2 ноября) и соревновались в лихости со стихами Демьяна Бедного.

Сохранившиеся протоколы собраний красногазетчиков помогают представить личность поэта-ремесленника: анархист по натуре, игнорировал так называемую партийную работу, частенько устраивал в редакции "бузу", выбивал где только возможно гонорары за свои рифмованные отклики на злобу дня.

Мемуарные и другие источники говорят: постоянно льнул к Г.Е. Зиновьеву, бывал у него дома, получал от него различные подарки и моральную поддержку; охотно, за мзду, выполнял сомнительные поручения; когда зиновьевская команда была вытеснена с высоких постов, ругал на всех перекрестках Сталина не столько по соображениям идеологическим, сколько из-за потери кормушки. Систематически делал вырезки из газет, в которых критиковался его идол. Арестован в марте 1937 года. Хлебнул лиха, которое раньше накликивал на других, призывая к красному беспощадному террору. Расстрелян. Реабилитирован в 1992 году.

(...) 4. Петржак Леонид Станиславович, родился в1891 году в Краноставском уезде Люблинской губернии (Польша); отец - мельник, мать - домохозяйка; два года учился в начальном училище; получил первые навыки кровавого террора в 1905 году, совершенствовался в том же духе в подпольной партшколе. Профессиональный революционер, то есть жил на кем-то экспроприированные или пожалованные "на революцию" деньги, готовя поражение в войне России и приближая в стране политический кавардак. Исполняя обязанность начальника губернского уголовного розыска, вместе с Г.А. Гольцикером, руководителем Активно-секретного отделения (АСО) того же ведомства, высылал в "Англетер" 5-ю бригаду агентов во главе с инспектором-орденоносцем П.П. Громовым.

Дальнейшее известно. То, что не ГПУ и милиция непосредственно занимались "делом Есенина", а таинственное АСО, наводит на мысль об особых полномочиях Петржака. Факт совмещения им службы в УГРО с должностью заместителя начальника иностранного отдела Ленинградского военного округа это подтверждает.

Троцкий не мог не знать ловкого подпольщика-конспиратора. В 1919-1921 годах он черпал необходимую ему секретную информацию из рук заведующего осведомлением, затем начальника агентуры ВЧК товарища Петржака. Понятно, между ними наверняка установились доверительные отношения. В декабре 1925 года Лев Давидович, как нам представляется, лично попросил "об услуге" Леонида Станиславовича, который не мог отказать, тем более что Троцкий знал о неблаговидных страстишках бывшего подопечного (ранее он был осужден за должностное преступление; читатели, надеемся, не забыли о громких финансовых махинациях Петржака и его начальника, главы губернской милиции Г.С. Егорова, раскрытых ГПУ.).

[а лаврухин]

5. Леонов Иван Леонтьевич, в 1925 году начальник Секретно-оперативной части (СОЧ) Ленинградского ГПУ, заместитель Станислава Адамовича Мессинга, первой здешней "кожаной куртки".

Напоминаем: участковый надзиратель Н.М. Горбов, выйдя в 1930 году из тюрьмы, письменно заявил, что его пребывание за решеткой объясняется тем, что он "критиковал некрасивые поступки" Леонова.

Служебное досье Леонова нам недоступно (а оно многое бы прояснило), но имеются, как мы уже замечали, серьезные детали. В то время, когда он был начальником Особого отдела и одновременно заместителем председателя Московской ЧК (1920-1921), на Лубянку попадал Есенин (например, как уже говорилось, в августе 1921 года по делу о "Зойкиной квартире"), то есть поэт вполне мог быть в поле зрения Леонова. Несомненно, Троцкий по долгу службы знал второго человека в столичной ЧК, не исключено, давал ему секретные поручения и, допускаем, проникся к нему доверием после их исполнения. Он же мог заметить в мае 1917 - марте 1918 годов Леонова - члена президиума Василеостровского Совета Петрограда (позже члена коллегии ЧК северной коммуны, а затем председателя Иваново-Вознесенской ЧК). Плотная закрытость чекистской архивной информации мешает говорить на интересующую тему подробнее. Но то, как Леонов успешно раскрутил в декабре 1925 - январе 1926 годов маховик лжи вокруг "дела Есенина" с помощью конечно же известных ему "своих" сексотов (Л.В. Берман, В.В. Васильева, В.В. Князев, П.Н. Лукницкий, П.Н. Медведев, В.М. Назаров, П.П. Петров, И.П. Цкирия, В.И. Эрлих и др.), может свидетельствовать об отклике Ивана Леонтьевича на сигнал Льва Давидовича.

(...) Существовал, очевидно, тайный оперативно-организационный треугольник по сокрытию убийства Есенина: "человек Троцкого" (он-то и был убийцей поэта) - Петржак - Леонов. Первый из них и осуществлял всю оперативную связь со своим хозяином в Москве и с двумя распорядителями - назовем их так - в Ленинграде. Петржак, по-видимому, отвечал за первую, очень важную стадию операции: задать изначально надежный и ложный ход возможного последующего - уже официального - расследования. Милицию и даже ГПУ оттеснили на задний план, на первом этапе им отводилась роль пассивных статистов, что с помощью Г.С. Егорова и И.Л. Леонова и было исполнено. У нас, кстати, нет уверенности, что об этой закулисной возне знал начальник Ленинградского ГПУ С.А. Мессинг, по имеющимся данным, вовсе, кажется, не благоволивший к Троцкому и троцкистам.

На втором этапе псевдорасследования, когда АСО УГРО сделало свое черное дело, подключился к операции Леонов, "чистильщик" грязных следов; его ищейки срочно создавали официальную легенду о самоубийстве поэта, брали под свою опеку его приехавших в Ленинград родственников, распускали слухи, контролировали "Англетер", заботились о фальсификации документов - возни хватало.

Наладив "машину лжи", "человек Троцкого", дабы лишний раз не маячить в городе, поспешил отбыть с докладом в столицу, поручив дальнейшую связь Эрлиху. Потому-то последний так часто в январе - феврале 1925 года вояжировал между Москвой и Ленинградом.

ГПУ, прежде всего в лице Леонова, "приняло" тело поэта в 5-м номере "Англетера" от 5-й бригады АСО УГРО.

6. Далее, на наш взгляд, в вакханалию вмешался чекист Павел Петрович Петров (Макаревич), прятавший свою гэпэушную физиономию под личиной кинорежиссера Севзапкино. Человек именно его профессиональных знаний и конспиративного опыта и выступил режиссером "постановки". Авторитетный для коменданта "Англетера" Назарова "член партии" свое задание, однако, выполнил плохо. Доверившись громилам, перетащившим труп по подвальному лабиринту из дома, как мы доказываем, следственной тюрьмы ГПУ по проспекту Майорова, 8/23, Петров не проверил подготовленный для открытого обозрения 5-й номер. В результате возникло немало недоуменных вопросов: почему веревка обвивала горло несчастного лишь полтора раза и не было петли; как Есенин, истекающий кровью, смог с порезанными ладонями и другими ранами соорудить на столе столь сложную пирамиду и взобраться под потолок; что за страшный вдавленный след над переносицей (официальная версия - ожог); наконец, куда исчез пиджак покойного??? Кстати сказать, видевший его Оксенов растерянно записал в "Дневнике": "...вдоль лба виднелась багровая полоса (ожог - от накаленной трубы парового отопления, о которую он ударился головой?), рот полуоткрыт, волосы, развившиеся страшным нимбом вокруг головы.<...> Когда надо было отправить тело в Обуховку, не оказалось пиджака (где же он? Так и неизвестно)". И далее: "В гробу он был уже не так страшен. Ожог замазали, подвели брови и губы".

Начинавший тогда сексотскую службу молоденький стихотворец Павел Лукницкий свидетельствует: "Есенин мало был похож на себя. Лицо его при вскрытии исправили, как могли, но все же на лбу было большое красное пятно, в верхнем углу правого глаза - желвак, на переносице - ссадина, и левый глаз - плоский: он вытек" (Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1. 1924-1925. Paris: Ymca-Press, 1991).

(...) Итак, выполнив преступное задание, домоуправ-гэпэушник Ипполит Цкирия передал "дело" Петрову, разыгравшему дальнейший жуткий сценарий.

"Сценарист" мог заочно или лично познакомиться с Троцким. Косвенно это подтверждается следующим образом. Ленинградский Гублит, как уже говорилось, возглавлял И.А. Острецов. Встречавшийся с ним Корней Чуковский в своем "Дневнике" записал такой монолог амбициозного цензора: "Недавно я запретил одну книгу по химии, иностранная книга в русской переделке. Книга-то ничего, да переделка плохая. Получаю письмо от Троцкого: "Тов. Острецов. Мы с вами много ссорились, надеюсь, что - это в последний раз".

С трудом, но можно предположить: если глава местной цензуры часто переписывался с Троцким, значит, в какой-то форме с последним мог иметь дела и Петров, ранее служивший под началом Острецова.

Возможны и другие каналы связи. Кинорежиссер-чекист родом с Могилевщины, где начинал свою революционно-подпольную работу. С тем же краем во многом перекликается и деятельность председателя Реввоенсовета Троцкого - так что их встречи не исключаются. Любопытно: в есенинской "Стране негодяев" один из героев говорит Чекистову-Лейбману, за которым - это известно - угадывается "демон революции": "Все равно в Могилеве твой дом". Разумеется, строчка с подтекстом, но здесь важно видеть не земляческую, а духовную близость. Интуиция не подводила Есенина: к примеру, начальником личной охраны Троцкого был П.Р. Севрюк, уроженец тех же мест.

(...) 7. Илья Ионович Ионов (Бернштейн), директор Ленгиза. В его тесном знакомстве с Троцким сомневаться не приходится - достаточно прочитать протокол (1937) "репрессивных" допросов Ионова в архиве ФСБ. Не случайно он укрывал под сенью издательства от возможных неприятностей причастных к англетеровской истории А.Я. Рубинштейн, П.Н. Медведева, С.А. Семенова, щедро печатал под маркой Госиздата В.В. Князева, И.И. Садофьева, М.А. Фромана, В.И. Эрлиха и других.

Ионов всегда мгновенно и горячо откликался на смерть сотоварищей Троцкого по эмиграции в США и другим его подпольным делишкам. Пал от руки мстителя Володарский - Ионов сочиняет ему рифмованный некролог. Отмщен другой "пламенный", Урицкий, - он первый спешит на Марсово поле и произносит поминальную речь.

Мало известен и такой факт: на том же пышном кладбище похоронен Семен (Самуил) Восков (1888-1920), сотрудничавший в Америке вместе с Троцким в эмигрантской газете "Новый мир". Ионов посвятил Бескову стихотворение "Памяти пролетария" (каковым тот никогда не был), принял участие в сборнике, восхвалявшем радетеля мирового Интернационала. Нелишне повторить и уже звучавший факт: Илья Ионович на том же месте упокоения "пламенных" отдавал почести В.О. Лихтенштадту (Мазину), знакомцу Троцкого, изготовителю бомб, прогремевших в 1906 году на даче П.А. Столыпина.

(...) 8. "Наследил" в есенинской истории и Георгий Ефимович Горбачев, уже известный нам персонаж. Сей товарищ не просто знал Троцкого, но и давно с ним сотрудничал. С тех пор как они сидели в "Крестах" в июле-сентябре 1917 года за организацию военно-большевистского путча в Петрограде, их дорожки постоянно пересекались. Председатель Реввоенсовета Троцкий в годы Гражданской войны наверняка выслушивал отчеты Горбачева, политинспектора Петроградского военного округа, в 1921 году - заместителя начальника Политического управления 7-й армии. В 1926-1928 годах, в период все нараставшей борьбы Сталина со "старой гвардией", у Льва Давидовича, пожалуй, не было в Ленинграде более преданного сторонника, чем Георгий Ефимович. Причем воинственного, упрямого, использовавшего нелегальные средства для утверждения идей разжигателя мировой революции.

22 июля 1932 года областная Контрольная комиссия в очередной раз исключила Горбачева из партии. Тогда в его характеристике записали: "...состоял активным членом троцкистско-зиновьевской оппозиции...", один из организаторов "Литфронта", "...являвшегося отражением троцкистской теории в литературе... - объективно агентурой контрреволюционного троцкизма...". В протоколах допросов Горбачева следователями НКВД, которые остались нам недоступными, кондово-партийной фразеологии наверняка поменьше, а конкретных фактов побольше. Протоколы те, по данным архива ФСБ, целехоньки и находятся в Москве, в тайниках той же службы.

Эти подробности нас интересуют в связи с подделанным кем-то стихотворением "До свиданья, друг мой, до свиданья...". Фальшивка, на наш взгляд, готовилась не в Ленинграде, а в Москве, в "конторе" Троцкого. Полагаем, в "Красной газете", опубликовавшей эту элегию, так называемый оригинал и в глаза не видели - да в нем Анна Яковлевна Рубинштейн, ответственный секретарь "Красной", и не нуждалась.

Почему "До свиданья..." оказалось в руках Горбачева и почему именно в феврале 1930 года он передал "от Эрлиха" листок в Пушкинский Дом? По-видимому, Троцкий в свое время через надежного человека, не доверяя мальчишке "Вове", переслал так называемый есенинский автограф Горбачеву. Скорей всего, таким посланцем выступал небезызвестный Яков Блюмкин. (3 ноября 1929 года его расстреляли за личную связь с Троцким в Константинополе. На допросах в обмен на обещанное помилование он выдал всех сообщников-троцкистов, в том числе ленинградских.)

Когда весть о расстреле Блюмкина дошла до Горбачева, последний занервничал: а вдруг на коллегии ОГПУ, помимо троцкистских нелегальных делишек, вскрылось и убийство Есенина. Может быть, поэтому Горбачев "на всякий случай" поспешил передать в феврале 1930 года рукопись псевдоесенинского "До свиданья..." в Пушкинский Дом? Он благоразумно не привлек к этой акции Эрлиха, хотя тот в феврале того же года находился в Ленинграде, что устанавливается по датам его писем к матери в Ульяновск. Возможно, оформлял регистрацию фальшивки сексот ГПУ Павел Медведев, в то время сверхштатный сотрудник Пушкинского Дома, которому также было из-за чего волноваться. Факт появления насвет столь важного документа не разглашался, что само по себе характеризует обоих "деятелей" и говорит о тайне операции.

Соображение о том, что Троцкий видел элегию-подделку, как бы подтверждается его фарисейским варьированием в "Правде" факта существования "До свиданья...". Читаем: "Он ушел сам, кровью попрощавшись с необозначенным другом...", "Кому писал Есенин кровью в свой последний час? Может быть, он перекликнулся с тем другом, который еще не родился, с человеком грядущей эпохи..."; "каждая почти строка написана кровью пораненных жил". Невольно рождается ощущение: если бы "До свиданья..." вообще не существовало, его надо было выдумать для украшения руководящей статьи автора, вдруг так нежно полюбившего Есенина.

Эрлих приписал Есенину чуть ли не любовь ко Льву Давидовичу, что уже мы опровергли. Добавим на прощание с сексотом один красноречивый штрих из берлинской эмигрантской газеты "Руль" (1923, 21 февраля). Здесь излагается известный "американский" конфликт поэта в доме переводчика Мани-Лейба (М.Л. Брагинского). После чтения острых для публики мест из "Страны негодяев" гостя связали и бросились избивать. Он отчаянно сопротивлялся, пишет "Руль", "...стал... проклинать Троцкого". Эту сцену видел бывший эсер и знакомый Есенина по сотрудничеству в петроградских газетах "Дело народа" и "Знамя труда" Вениамин Левин, человек большого такта, готовый тогда, по его словам, "с документом в руках" опровергнуть "этот просто невежественный выпад" против поэта. Троцкий, конечно, скоро узнал о случившемся, а в декабре 1925 года наверняка вспомнил об этом эпизоде.

Лжет Эрлих. Есенин никогда не выпрашивал "право на песнь" у своего губителя. Это бесило диктатора, и, когда ему доложили о новом скандале поэта с Левитом и Рога осенью 1925 года, в его иезуитской голове, очевидно, созрел сатанинский план уничтожения непокорного поэта.

Троцкого явно могли раздражать и некоторые произведения Есенина, в которых автор в эзоповской манере позволял себе личные против него выпады. Так, "трибун революции" мог узнать себя в поэме "Страна негодяев" в образе комиссара Чекистова, "гражданина из Веймара", приехавшего в Россию "укрощать дураков и зверей". Он презрительно говорит красноармейцу Замарашкину, в лице которого представлен политически наивный крестьянский люд:

Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячи лет,
Потому что...
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.
Странный и смешной вы народ!
Жили весь век свой нищими
И строили храмы Божии...
Да я б их давным-давно
Перестроил в места отхожие.

Станислав Куняев убедительно доказал, что прототипом Чекистова был Троцкий, одно время живший в эмиграции в городе Веймаре. Хорошо известны его многочисленные тирады об "отсталости" русского народа. Ныне известно и секретное письмо Ленина от 19 марта 1922 года, в котором он предлагает членам Политбюро программу физического уничтожения православного духовенства и изъятия церковных ценностей. Руководителем чудовищного плана официально должен был выступить М.И. Калинин, но фактическим исполнителем намечался Троцкий, о чем Ильич строго предписывал помалкивать.

В "Стране негодяев" "гражданин из Веймара" разглагольствует:

А народ ваш сидит, бездельник,
И не хочет себе ж помочь.
Нет бездарней и лицемерней,
Чем ваш русский равнинный мужик!
Коль живет он в Рязанской губернии,
Так о Тульской не хочет тужить.
То ли дело Европа!
Там тебе не вот эти хаты,
Которым, как глупым курам,
Головы нужно давно под топор...

Рязанская губерния упомянута Чекистовым-Троцким вряд ли случайно. Автор поэмы, певец Руси, как бы ведет внутренний спор с чужим ему по духу "европейцем".

[а лаврухин]

Л. Троцкий. Перманентная революция.
http://magister.msk.ru/library/trotsky/trotl004.htm

[а лаврухин]

Л. Троцкий. К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ЛЕГЕНДЫ О "ТРОЦКИЗМЕ"
(Документальная справка)
http://www.komintern-online.com/trotm270.htm

В ноября 1927 года, когда Зиновьев и Каменев, после почти двухлетнего пребывания в оппозиции, почувствовали потребность вернуться под кров сталинской бюрократии, они, в качестве проходного свидетельства, попытались снова предъявить заявление о своем несогласии с "троцкизмом". На свою беду, однако, Зиновьев и Каменев, за время своего пребывания в оппозиции, успели полностью раскрыть механику предшествующего периода (1923 - 1926), когда они, вместе со Сталиным, создавали легенду "троцкизма" лабораторно-заговорщическим путем.

Накануне своей высылки в Центральную Азию, я обратился к ряду товарищей с нижеследующим письмом (привожу его, как и ответы, со второстепенными сокращениями).

Москва, 21 ноября 1927 г.

Дорогие товарищи,

Зиновьев, Каменев и их ближайшие друзья снова - после большого перерыва - начинают выдвигать легенду насчет "троцкизма".

По этому поводу я хотел бы установить следующие факты:

1. Когда разразилась так называемая "литературная дискуссия" (1924 г.), некоторые из ближайших к нашей группе товарищей высказывались в том смысле, что опубликование мною "Уроков Октября" было тактической ошибкой, так как дало возможность тогдашнему большинству развязать "литературную дискуссию". Я, со своей стороны, утверждал, что "литературная дискуссия" все равно развернулась бы, независимо от того или другого повода. Суть "литературной дискуссии" состояла в том, чтобы выдернуть из всей прошлой истории партии как можно больше фактов и цитат против меня и - с нарушением перспектив и исторической правды - преподнести все это неосведомленной партийной массе. К моим "Урокам Октября" "литературная дискуссия" никакого отношения по существу не имела. Любая из моих книг или речей могла послужить формальным поводом для того, чтобы обрушить на партию лавину травли против "троцкизма". Таковы были мои возражения тем товарищам, которые склонны были считать тактической оплошностью опубликование "Уроков Октября".
После того, как наш блок с ленинградской группой сложился, я на одном из совещаний задал Зиновьеву, в присутствии ряда товарищей, примерно следующий вопрос:
- Скажите, пожалуйста, если бы я не опубликовал "Уроков Октября", имела бы место так называемая литературная дискуссия против "троцкизма" или нет?
Зиновьев без колебаний ответил:
- Разумеется. "Уроки Октября" были только предлогом. Без этого повод дискуссии был бы другой, формы дискуссии несколько другие, но и только.

4.(...) Зиновьев в свою очередь сказал:
- Ведь надо же понять то что было. А была борьба за власть. Все искусство состояло в том чтобы связать старые разногласия с новыми вопросами. Для этого и был выдвинут "троцкизм"...

(...) Революция - суровая школа. Она не жалеет позвоночников, ни физических, ни моральных. Целое поколение вышло в тираж, истрепалось нервно, израсходовалось духовно. Сохранились немногие. Опустошенные составляют огромный процент на вершинах сталинской бюрократии.

(...) Ленин не раз издевался над так называемыми "старыми большевиками", и даже говаривал, что революционеров в 50 лет следовало бы отправлять к праотцам. В этой невеселой шутке была серьезная политическая мысль. Каждое революционное поколение становится на известном рубеже препятствием к дальнейшему развитию той идеи, которую оно вынесло на своих плечах. Политика вообще быстро изнашивает людей, а революция тем более. Исключения редки, но они есть...

[а лаврухин]

Фильм. "23 Всё не то чем кажется (1998)"
http://www.youtube.com/watch?v=2nnhoFGOD2A

[а лаврухин]

http://www.youtube.com/watch?v=luFRYWDYTxg

Олег Скрипка (Весь Концерт) 1час 23 мин. Нью-Йорк HD

Комментарий. Число "23" указывает на идеологию выступления артиста.

[а лаврухин]

http://maxpark.com/community/13/content/2868079

18.07.2014, 10:46 | Елена Мухаметшина

В пятницу утром стали известны первые подробности крушения малайзийского Boeing 777 в Донецкой области. Пассажирский лайнер был сбит ракетой «земля-воздух», заявили власти США, изучив спутниковые снимки. Однако кто ее выпустил, еще выясняется. Уточнено число людей на борту: 298 человек, в том числе 15 членов экипажа. Это граждане девяти стран.
Становятся известны подробности крушения Boeing 777 «Малайзийских авиалиний» над Украиной у села Грабово Шахтерского района Донецкой области в 50 км от российско-украинской границы. По предварительным данным, в самолете летели граждане как минимум девяти государств. На борту лайнера были 154 подданных Голландии, 43 гражданина Малайзии (в том числе 15 членов экипажа), 27 австралийцев, 12 индонезийцев, 9 британцев, 4 гражданина Германии и 4 гражданина Бельгии, 3 филиппинцев и 1 канадец.
Гражданство 41 человека еще не подтверждено, сообщает авиакомпания «Малайзийские авиалинии».

В четверг вечером появилась информация, что на борту были 23 гражданина США, но она пока не подтвердилась...

Комментарий. Могло ли быть число жертв граждан США (23) не случайным?

[а лаврухин]

http://nr2.com.ua/hots/ATO_Donbass/23-r ... 76423.html

23 российских боевика взяты в плен при попытке бегства из Лисичанска

[Лемурий]

23 российских боевика взяты в плен при попытке бегства из Лисичанска

"- Если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет — не говорите за обедом о [конспирологии]. И — боже вас сохрани — не читайте до обеда [украинских] газет.
- Гм… Да ведь других нет.
- Вот никаких и не читайте..."(с)

[sasha a]

О ненависти к русским (террористам) никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все (здравомыслящие люди) от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских (террористов) людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения. (с)

Л.Н. Толстой. Хаджи-Мурат.

[Алексан]

[quote="sasha a"]Чувство, которое испытывали все здравомыслящие люди...
Кто у нас нынче тут претендует на звание здравомыслящего человека? Выходи по одному!

[Алексан]

Чувство, которое испытывали все здравомыслящие люди...

Кто у нас нынче тут претендует на звание здравомыслящего человека? Выходи по одному!

[Алексан]

Чёрт, не на ту кнопку нажал. Аппелляции некоторых литературных персонажей к здравому смыслу сполоборота выводит меня из душевного равновесия.

[Лемурий]

Это была не ненависть, а непризнание этих русских (террористов) людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения. (с).

Смотрю во Львове совсем тяжко с образованием стало - читают только что сами же и напридумывали. А, главное, вся жизнь на ненависти ко всему миру - отними её и прекратится всякий смысл их существования: