Поединок волхвов (славянская история)

[Inga Suxova]

В 2004 г. в журнале «Всемирный Следопыт» (№11, июнь) был опубликован исторический, художественный рассказ о деяниях балтийских славян, от которых возможно пришёл на Русь князь Рюрек. См. анонс и иллюстрации: < http://www.vsled.ru/2004/11/04.htm >

Инна ЛИГЕРС (Инга СУХОВА)

ПОЕДИНОК ВОЛХВОВ
(художественный рассказ)

Костер весело трещал на поляне, рассыпая искры. Яркие всполохи выхватывали из темноты бородатые лица воинов, тесным кругом усевшихся у огня. Словно надежный тын родного городища, вековые сосны древнего бора обступали людей. Кто ладил конскую сбрую, кто точил меч или боевой топор. Молодой, безусый юноша продолжал разговор:
- Дядька Неждан, сам-то ты бывал в Арконе?
Средних лет мужчина с русой бородой и шрамом над левой бровью, в последний раз проведя оселком по отточенному лезвию секиры, усмехнулся:
- Любопытен же ты, Любимко. Бывал, и не раз. Кто в землях славянских не слышал о славной Арконе? Дань богу Святовиту шлют все окрестные племена, гости иноземные, мимо идущие, должны отдать ему часть товаров. Да что купцы, сам король данов Свен Отто чтит святилище на острове Ругене – послал в дар Святовиту златую чашу редкой красоты.
- А правда ли: белый конь, что живет при храме, самому Святовиту принадлежит? - Любимко даже рот приоткрыл от нетерпения.
- И это не ложно. Есть скакун, жрецы по его поведению провещают волю бога. Шагнет жеребец правой ногой через копье – к добру, а коль левой - жди худа.
В разговор вмешался пожилой дружинник:
- Вот ныне мы, лютичи, с князем едем в Аркону. Верно ли, что соберутся там вожди бодричей, сорбов, поморян и иных, от общего корня славянского, дабы заедино землю хранить от врагов?
- Правда. Вождь наш, Буривой, задумал дело великое: разослал гонцов к соседям и встречу в Арконе назначил. Однако, други, пора ко сну – время позднее, - и Неждан ласково потрепал за вихор заслушавшегося Любимку.
Дозорщики остались у костра, остальные стали укладываться на ночлег.
Утро пало тяжелой осенней росой. Зябко поеживаясь, дружина наскоро позавтракала и пустилась в путь. Дорога шла лесом вдоль широкой Лабы, видневшейся по левую руку сквозь густые кусты тальника. Над порубежной рекой стелился густой молочно-белый туман.
Прискакали глядачи и рассказали, что впереди лесная весь в десяток домов. И впрямь – залаяли собаки, донесся звонкий крик кочета, встречающего день. Внезапно мирные звуки нарушил истошный вопль насмерть перепуганной женщины, потом донёсся многоголосый боевой клич…
- Братцы, никак саксы припожаловали? - Неждан привстал на стременах. - Пограбить явились с того берега; туман их прикрывает.
Вождь Буривой вытащил из ножен меч:
- Дружина, поможем селянам! Вороги на легкую добычу разлакомились: ратников они здесь не ждут.
Пришпорив коней, всадники рванулись вперёд. Проломившись сквозь тальник, лютичи на всем скаку вылетели к высокому мысу, где, огороженный деревянным частоколом, укрылся славянский посёлок, и лицом к лицу столкнулись с германцами. Саксы, оказавшись перед нежданным противником, сплотились вокруг рослого бородача: огромные ножи-мечи, скрамасаксы, угрожающе ощетинили их ряды; закинутые за спину, щиты мгновенно были брошены на левую руку. Бой вспыхнул быстрый и беспощадный.
Буривой схватился с вражеским вожаком. Мечи со звоном столкнулись и, с равной силой отраженные, засвистели в вихре выпадов и ударов. Сакс, несмотря на кажущуюся неповоротливость, оказался ловок – все пытался скользнуть под брюхо буривоева скакуна и поразить коня ли, хозяина, но злой боевой жеребец, привычный к битвам, бил копытами и плясал, оскалив зубы.

Буривой краем глаза видел, что дружина рубится ладно – всюду недруги отступали, не пускаясь, однако, в беспорядочное бегство.
Неждан спешился и орудовал тяжёлой секирой так, что любо-дорого глядеть: налётчики шарахались от витязя, а умедлившие лежали, отмечая телами путь воина. Любимко судьба свела с опытным поединщиком – германец увлек юношу притворным отступлением, а когда тот погнался за убегающим противником, сакс, внезапно повернувшись, резким выпадом ударил парнишку остриём скрамасакса прямо в лицо. Неждан взревел и ринулся на помощь, круша врагов.
Недруг, собиравшийся добить юнца, вынужден был обороняться. Меч и топор скрестились. Резким поворотом, выбившим бы плечо менее опытному бойцу, Неждан острым обушком зацепил перекрестье ножа германца и вырвал оружие из его руки, отбросив далеко в сторону. Сакс, пригнувшись, поднял щит, но страшный удар секиры, проломив преграду, рассек ему голову.
Оставшиеся неприятельские воины быстро отступали к берегу Лабы под напором славян. Бросившись к челнам, налётчики дружно ударили веслами по тихой воде, покидая опасный берег.
На поляне в траве темнели поверженные тела убитых. Потери лютичей были невелики: лишь троих недосчитались, да десяток воинов ранены – кто тяжелее, кто полегче. Любимко пострадал жестоко, но Неждан, осмотрев юношу, сказал, что жить будет, коль огневица не прикинется. Правда, красотой чистого лица девушек ему уже не тешить – след от удара останется. Да что там – глаза целы и ладно, а шрамы – гордость храброго мужа. Чистыми тряпицами перевязав раны, дружина села на коней – путь до Арконы далек, поспеть бы к сроку.
***

Старческий сон хрупок, что весенний ледок - любой звук его нарушит. Всеслав поднял голову со скрещенных рук: задремал грешным делом хранитель огня. Бросив взгляд на жертвенник, где пылало негасимое пламя, успокоенно прикрыл тяжелые веки. Здесь, в храме бога-воина Радегаста, в славянском граде Ретре, жрецов немало, но Всеслав - наистарейший. Скоро призовут его в небесные палаты.

Раздумья прервал голос, что разбудил хранителя. Слова, хоть и сказанные вполголоса, слышны были отчетливо, и оттого казались еще страшнее:
- Пусть злые зелья варил отец, все же великим слыл волхвом. Нет мне покоя ни в этой жизни, ни в иной, если не отомщу Буривою за смерть родителя! Ныне в Арконе враг кровный собирает вождей славян полабских – пир великий ладит. Тот пир слезами горькими обернется. Научил меня отец тайнам трав: крепким будет мед, все уснут, да так, что не разбудят!
Старик, привстав с лавки, выглянул из-за занавеси. Перед изваянием Радегаста, сжав кулаки, стоял рослый молодец, посох волхва лежал у его ног. Через минуту, резко повернувшись, молодой ведун вышел из храма, не заметив жреца-служителя.
Главный жрец выслушал Всеслава, но не поверил вести. Мыслимое ли дело: за обиду свою мстить целому миру? Не иначе, привиделось во сне старому. Да и случись, что правда это – разве подпустит верная дружина злодея близко? Однако обещал послать гонца в Аркону – пусть знают вожди славянские про замыслы кровника буривоева…
Всеславу не спалось: вестник ускакал на резвом коне, а на душе неспокойно - зовет в путь Радегаст, так тому и быть. Сборы недолги: взяв котомку и посох, волхв вышел за ограду и зашагал по лесной тропе.
Третий день довершал круг, когда дорога вывела Всеслава к селищу – дюжина домов стояла вдоль пути в Аркону. Ни один дымок не поднимался над крышами из золотистой соломы, не играли на улицах дети, не судачили молодки у колодца – дивно. Жрец вступил на улицу - тишина, а кое-где и двери в избах нараспашку – ой, недоброе творится в этой веси.
Жалобный стон нарушил тишину и Всеслав легкими шагами поднялся на крыльцо. В полутемных сенях на лавке кто-то шевелился. Подойдя, жрец увидел исхудавшую женщину, укрытую овчинным тулупом. Она была бледна, глаза запали и горели сухим огнем.
- Что с тобой, молодица, милуют тебя боги? Что приключилось в вашем селе? - Всеслав говорил, а руки его ощупывали пылающий лоб больной.
- Добрый человек, пить, ради всех милостей, - простонала селянка.
Всеслав подал ей ковшик.
- Спасибо, волхв, и уходи скорее - здесь черная смерть.
Старик вздрогнул, но не от испуга:
- Я знаю приметы черной смерти. Твоя хворь не похожа на злое поветрие. Что здесь случилось? Расскажи, коль в силах.
Слабым голосом женщина поведала: явился на селе чужак – молодой жрец, неразговорчивый и суровый. Гостя нежданного накормили и отдохнуть уложили, как велят справедливые боги. Прогостил он недолго: тем же днем, на закате, как у добрых людей не принято, засобирался в путь. А напоследок злое слово молвил: «Живите, люди, коль еще поживётся», - и сгинул в лесной глуши. Наутро все селище занемогло. Слабые уже ушли к предкам в ирий, а кто поздоровее, еще на земле маются – лихорадка их гложет, да боль нутряная.
- Ответь-ка мне, молодка: бродил ли по селу тот волхв?
- Как же, всю весь обошел недобрый ведун и три колодца наших осмотрел.
Всеслав вышел из избы и сразу же увидел колодезь. Зачерпнув из ведра, понюхал, попробовал воду языком и охнул:
- Злодей отравил воду, однако яд этот мне ведом и есть у меня от него лекарство.
Порывшись в котомке, старик достал мешочек с сухой травой. Изготовив варево, пошел по домам, помогая тем, кому помощь еще не запоздала.
Наутро ослабевшие люди с благодарными поклонами проводили жреца в путь.
***

Велик и славен Арконский храм в землях славянских, а ныне подавно – украшен гирляндами цветов, златоткаными коврами увешан – встречает вождей окрестных племен. Огромное квадратное святилище с дубовыми столбами-колонами, даёт кров многим богам, но главный здесь Святовит – владыка неба и громов, бог-прорицатель и воин.
Народу в граде ободритов прибавилось: всем любопытно взглянуть на чужих вождей, сравнить дружины княжьи – чьи воины славнее, отважнее да боевым умением выше. Князья совещались в храме, а храбрецы их тешили силу на площади, в центре которой рос дуб-патриарх, сотни лет чтимый предками как воплощение самого Святовита. Здесь же челядь расставляла столы: после Совета будет пир и угощение для гостей – знатных и простых. Все поднимут чарки да турьи рога с медом хмельным за единство славянское. Воины состязались в умении попасть стрелой из тугого лука в цель, метнуть сулицу в щит, в искусстве на скаку срубить у соломенного чучела тыкву, взамен головы прилаженную. Иные боролись в обхватку на поясах, другие на кулаках бились – кто кого переможет в потехе молодецкой. Везде первым был Неждан из племени лютичей – вот уж витязь так витязь, – лишь в умении стрелы в цель слать верх взял сербский стрелок.
Место для вождей выбрали под святым дубом, крыли столешницы скатертями узорчатыми, расставляли в кувшинах медовуху, пиво да вина иноземные. Стража зорко примечала: нет ли где непотребства, не вспыхнула ли ссора меж горячими воями разных дружин. Жрецы в белых тонкотканных рубахах там и сям мелькали в народе. Всеслав, тяжело опираясь на посох, поспел в срок – пир еще не начался. Оглядев пёструю толпу, старец не заметил того, кого искал. Если и был здесь злодей, то таился до времени.
Вот окончился Совет великий, вышли вожди из храма, встреченные приветственными криками. Подойдя к накрытым столам, расселись по лавкам. Раздвигая прочих, к дубу шагнул рослый волхв и с поклоном преподнес князьям огромный турий рог, наполненный хмельным напитком:
- Отведайте, храбрые, во славу богов! - А про себя примолвил. - Подземных.
Всеслав рванулся вперед.
- Не пей, княже, то зелье злое, отравное! - громко крикнул старик.
Принявший было рог, Буривой вздрогнул и обратил взор грозных очей на молодого волхва.
- То брат наш, от ветхих лет разумом скорбный, - печально промолвил чёрный жрец, опустив глаза.
Старик уже протолкался к местам княжеским и, направив посох на ведуна, воскликнул:
- За обиду рода своего готов губить племена, безумный! Не кровная это месть, а обман коварный. Зову тебя на божий суд здесь, под святым дубом дедов и отцов наших!
Князь отбросил сосуд с ядом и промолвил:
- Будет так!
Злодей усмехнулся Всеславу:
- Уж не ты ли биться станешь? Зазорно мне с этаким поединщиком воевать: того гляди, от дряхлости упадешь.
- Боги пресветлые рассудят: правда их не чета правде людской, - твердо ответил старец.
- Уйди с дороги, трухлявый! - прошипел отравитель, делая шаг в сторону Всеслава.
Однако старый волхв не дрогнул. Раскинув широко руки, сжимая в правой посох, он громко воззвал, обратя взор в синее небо:
- Зову Правду божью, да свершится она здесь и сейчас!
Откуда ни возьмись, налетел ветер, развевая белые кудри и длинную бороду Всеслава. И вдруг, посреди ясной погоды, сверкнула молния и удар грома раскатился окрест. Нечестивец, вскинув руки, молча пал наземь, с пылающими волосами.
Народ охнул и подался назад, видя явное проявление высшей воли в каре, настигшей чёрного волхва. Всеслав же медленно и величественно подошел к князьям, застывшим в удивлении и с поклоном молвил:
- Стойте заедино за земли славянские - и боги не покинут нас!

[Андрей Поляев]

Данный материал предназначался для сопровождения рассказа И. Лигерс «Поединок волхвов», однако в номер журнала «ВС» не попал.

Андрей ПОЛЯЕВ

«Полабский феномен»: малоизвестные страницы славянской истории
(популярный очерк)

В эпоху раннего средневековья (V-XI вв.) территорию между р. Лабой (Эльбой), р. Салой (Зале) и р. Одрой заселяли западнославянские племена, получившие в науке условное наименование «полабских славян». Наиболее крупными и устойчивыми объединениями полабских славян были племена ободритов (бодричей), живших по побережью Балтики между Нижней Лабой и Одрой, и лютичей, сидевших чуть южнее - по Средней Лабе. На юге региона между Салой и Лабой размещался сербо-лужицкий племенной союз. Восточнее ободритов, в Поморье, между Одрой и Вислой жили поморяне.
В период с VII в. по VIII в. у полабских славян на базе союзов племён сформировались т.н. племенные княжества. Вокруг племенных князей собрались постоянные дружины, состоящие из элитных воинов. К IX в. на месте центров племён выросли укреплённые грады: Бранибор (Бранденбург) – центр лютичей-гаволян, Ретра – главный центр всех четырёх лютических племён, Микелин (Мекленбург) и Любица (Любек) – в земле ободритов, и др. Единое государство у полабов не сложилось, поскольку в условиях военной демократии, на фоне непрерывных столкновений с соседями-германцами, создать твёрдую авторитарную власть было тяжело. Лишь в XI в., после восстания против немцев, на землях бодричей и лютичей ненадолго возникло Ободритское государство, просуществовавшее до сер. XII в.
Балтийские славяне были хорошими мореходами: через свои портовые города – Любицу, Рарог, Щецин, Колобжег – они вели оживлённую торговлю со странами Западной Европы и Русью, вывозя из своей земли зерно, соль, солёную рыбу, ремесленные изделия и осуществляя транзитные перевозки. В общем, поморяне, как и все северные купцы-воины того времени, вовсю «варяжили» по Балтийскому морю, т.е. и торговали, и пиратствовали. В связи с этим есть веские основания считать, что призванный новгородскими словенами на княжение варяг Рюрик был славянского, а не скандинавского происхождения. Историки-норманисты пытаются доказать, что Рюрик Новгородский не кто иной, как известный по европейским хроникам, Рюрик Ютландский – в оригинале имя звучит не «Рюрик», а «Хрёрек». Однако с таким же успехом можно увязать Рюрика с каким-нибудь удачливым полабским князем по имени Ререк (по-древнеславянски, «ререк» – «сокол» - вполне подходящее имя для князя - помните из детства сказку «Финист-Ясный Сокол»). Для Руси он тоже - «варяг из-за моря». В самом деле, зачем призывать какого-то малоизвестного в русских землях дана-варяга из небольшой Ютландии (Дании), если рядом же (!) находится славная, богатая, многолюдная, воинственная, а главное – славянская, «заморская» земля полабов и поморян? К тому же последние исторические исследования по "Северной Руси" прослеживают явную связь северных восточнославянских племён (новгородских словен, кривичей) с западными "балтийскими славянами" - совокупность полабских и поморских славян. (Может наши беломорские поморы от того и стали "поморами", что были ими и раньше? Может превосходными моряками они стали ещё там - на балтийском Поморье?)
У славян Полабья и Поморья развилась своеобразная языческая культура. Обычно язычники-славяне не создавали монументальные храмы, предпочитая поклоняться своим богам под открытым небом в капищах и требищах, расположенных в священных рощах или у священных источников. Полабские славяне в некоторых своих городах и в отдельных местах воздвигали роскошные деревянные храмы, украшенные искусной резьбой и скульптурными изображениями богов из металла, камня и дерева.
Наибольшей известностью пользовался храм бога Святовита в городе Арконе на острове Руяне (Рюгене). Это было место паломничества не только поморских славян, но и всех соседних языческих племён. Возможно, остров Руян стал прообразом острова Буяна из русских народных сказок. «Мимо остова Буяна в царство славного Салтана» пролегал путь из Западной Европы - через Балтику, Неву, Ладогу, Волхов, Волгу, Каспий – в арабские страны. (Для справки: в последние годы археологического изучения Старой Ладоги, древнейшего транзитного порта в устье Волхова, была получена дендродатировка – 753 г.).
В земле лютичей в городе Ретре (Радигоще) славился храм бога Радегаста. Сам по себе город Ретра тоже был примечательным – по описаниям он имел девять ворот. Всё это лишь подчёркивает богатство края. Интересно, что знаток кельтской мифологии и раннесредневековой истории, автор эпопеи «Властелин колец», профессор Дж. Толкиен, назвал одного из магов Средиземья, друга Гендальфа, славянским именем Радегаст. Не с намёком ли?
История славян Полабья драматична: являясь порубежными жителями, они постоянно испытывали давление со стороны германского мира. Сначала были грабительские набеги саксов и франков-меровингов. Затем, в VIII-IX вв. – походы Карла Великого и вторжения данов (датчан). После образования Восточно-Франкского государства, с сер. IX в., начался планомерный немецкий «Drang nach Osten». В X в. представителям саксонской династии Оттонов удалось покорить полабских славян и обложить их данью. Но в 983 г. разразилось восстание. Вскоре немцы утратили занятые ими славянские земли за исключением области лужицких сербов. Кстати, в этой земле до сих пор находится город Цербст (Сербск) – столица княжества Ангальт-Цербстского - из которого происходила небезызвестная принцесса София Августа Фредерика – будущая Екатерина Вторая.
В XI - нач. XII вв.., во времена ободритских князей Крутого и Никлота, славяне успешно сопротивлялись немецкой агрессии. В 1147 г. против полабских и поморских славян-язычников был объявлен общеевропейский «крестовый поход». Многие авторитетные западные историки, такие как Жак Ле Гофф, признают, что религиозные мотивы противоборства немцев-христиан и славян-язычников отступают на второй план перед проблемами экономическими и национальными, стоявшими перед германскими племенами. Они, ограниченные бедными природными ресурсами, без колебания вступали в борьбу даже с теми соседями, которые приняли христианство давно.
Во второй половине XII в. страна полабских славян в конце концов была завоёвана. Эта захваченная территория в новое время стала сердцем Германии. Здесь, чуть восточнее славянского Бранибора, стал расти небольшой городок – нынешний Берлин.
Судьба полабов и поморян трагична: они в какой-то мере сдержали германский «натиск на Восток», прикрыв собой поляков, чехов и, возможно, русичей. Но поскольку оставались закоренелыми язычниками, помощи от братьев славян, принявших христианство, так и не дождались. Получился замкнутый круг: христианство они не принимали, так как боролись с немцами-христианами, но, не приняв крещения, остались без помощи братских народов.
И все же – не всё так плохо – ведь в жилах восточных немцев течёт немало славянской крови. Как говорится: копни русского и найдёшь татарина, а копни восточного немца и обнаружишь славянина. Быть может, именно поэтому Екатерина Вторая так легко поняла Россию и возвеличила не только себя, но и русскую империю. А таким «варягам», как она, на Руси всегда были рады.


Андрей ПОЛЯЕВ
«Длинные ножи»: язычники-саксы.
(популярный очерк)

Германские племена саксов, жившие к западу от Эльбы, были для полабских славян, попросту говоря, «разбойниками за Лабой». Часть саксов в середине V в., во времена Великого Переселения, покинула германскую родину и вместе с англами обосновалась на юге Британии, образовав народ англосаксов.
В VII-VIII вв. многочисленные саксонские племена занимали всю территорию Нижней Германии (от Рейна до Эльбы). Они также как балтийские славяне были язычниками и находились на стадии сложения племенных союзов, во главе которых стояли вожди-герцоги. Река Везер делила Саксонию на две почти равные части: восточную – территория остфалов (восточных саксов); и западную – территорию вестфалов (западных саксов), отсюда – Вестфалия.
Саксы являлись весьма беспокойными соседями – своими набегами они постоянно тревожили не только полабских славян, но и франков. Характерным сакским оружием стал длинный нож-меч – скрамасакс (scramasax). В древности у саксов не было мечей, а лишь ножи – саксы (sax). Столкнувшись с римлянами и кельтами, имевшими на вооружении мечи, германцы оказались вынуждены что-то им противопоставить. Они нашли не дорогой, но эффективный выход: стали выковывать очень длинные, тяжёлые тесаки – по существу, однолезвийные мечи с длинной клинка 44-76 см и шириной 5-6,5 см. Эти однолезвийные мечи были довольно увесистыми и имели двуручную рукоять. Такое оружие в отличие от настоящего меча, гораздо проще в изготовлении, а следовательно и более доступно. Саксы поголовно вооружались скрамасаксами и никогда не расставались с ними. Предполагают, что эти германские племена получили свой этноним (национальное название) именно из-за длинных ножей-скрамасаксов.
Продолжая политику христианизации Европы и объединения германских народов в рамках Империи франков, король Карл Великий в 772 г. начал завоевание Саксонии. Тяжёлая война длилась 33 года. Столкнувшись с упорным и часто успешным сопротивлением саксов-язычников, Карл прибег к крайне жестоким мерам. Разбив их в 782 г. на Везере, он приказал демонстративно казнить 4,5 тыс. пленников. Часть эделингов (саксонская знать) во главе с герцогом Видукиндом прекратила сопротивление и приняла христианство. Но война продолжалась. Наиболее упорно отстаивали свою независимость нордальбинги, жившие в устье Эльбы.
Чтобы добиться окончательной победы, король франков заключил союз с полабскими славянами ободритами, давнишними противниками саксов. Покорение завершилось только в 804 г. Большое количество саксов насильно переселили на левобережье Рейна, в то же время в Саксонию направлялись франкские колонисты. Часть Остфалии, за услугу, была отдана ободритам - в частности, к западу от Эльбы поселилось племя древан.
Однако полного спокойствия франки не добились: в 841-842 гг. произошло восстание «Стеллинга» («детей древнего закона», т.е. язычников). Затем, уже в составе Германского королевства, в 1073-1075 гг., поднялось национальное восстание против франконской династии под лозунгом: освободить Саксонию от короля и его рыцарей-швабов, снести ненавистные «бурги» (королевские замки). Одним словом: беспокойным народом были эти саксы.
Образ мятежной, языческой саксонской натуры, сопровождаемый символом длинного ножа-скрамасакса, в XX в. был востребован лидерами германских нацистов. Как известно, фашистский переворот в Германии в 1934 г. сопровождался «ночами длинных ножей», в ходе которых уничтожались внутренняя оппозиция национал-социалистического движения и, возможно, просто здоровые национально-патриотические силы Германии. Увлечение идеологов третьего рейха древнегерманским мировоззрением произошло неспроста. Ведь характерным признаком классической языческой идеологии является крайний национализм – вселенскость мировых религий (религиозный интернационализм) в язычестве явно отсутствует. Поэтому Гитлер не очень-то церемонился с христианами (будь то католики, православные или протестанты), а реанимировал германское язычество – отсюда «ночи длинных ножей», валькирии, языческие руны на петлицах СС, языческая мистика, Анненербе и т.п.
Да и ныне «игры в язычество» некоторых современных политтехнологов явно попахивают фашизмом. Интересоваться своими корнями, не быть «иванами не помнящими родства», восстанавливать своё культурное наследие – всё это прекрасно, но во всяком деле нужно иметь чувство меры и элементарное здравомыслие. А то иной дурак, даже Богу молясь, лоб себе расшибёт – да что себе, он ведь и других может без головы оставить.

[Андрей Поляев]

Эти заметки родились в преддверии знаменательной даты – 60-летнего юбилея, связанного с окончанием Последней войны между Германией и Россией.

Андрей ПОЛЯЕВ

«Неизвестный» рубеж: граница по Эльбе или об одной картографической «ошибке»
(популярно-исторический очерк)

В апреле 1945 г., завершая разгром фашистской Германии, советские войска вышли к реке Эльбе. Затем, долгие годы, граница между Западом и Востоком пролегала по этому рубежу. В этих событиях видится некая историческая логика и справедливость: начавшийся в IX веке, от реки Лабы (Эльбы), многовековой немецкий поход на Восток («Drang nach Osten») завершился в XX веке не на кубанской Лабе или Волге, а там – откуда начинался – на Эльбе, на границе германского и славянского миров.
Многие исторические карты (особенно в западных учебниках), отображающие международную ситуацию в центре раннесредневековой Европы, в V-XI вв., грешат одной и той же ошибкой – показывают линию раздела между германскими и славянскими территориями по р. Одре (Одеру), где он проходит ныне. Однако так ли это на самом деле?
Ошибка заключается в том, что некоторые историки, главным образом немецкие, приняли часть древнеславянских племён за германские. В результате германская территория в Средней Европе, между Рейном и Эльбой, расширилась чуть ли не до Вислы. Более того, германцам была приписана цивилизаторская роль в отношении «отсталых славян». Отсюда черпает силы и так называемая «норманская» теория происхождения Руси, согласно которой новгородские словени, не совладав с внутренними распрями, пригласили варяжское (читай германское) племя «русь», во главе с их вождём Рюриком, учинять государственный порядок на своей земле.
Ещё дореволюционные российские историки пытались реконструировать процесс расселения ранних славян в Западной Европе. Вот как они это представляли: в эпоху поздней Римской империи, т.е. в первые века нашей эры (I-IV вв. н.э.), одна часть славян, перейдя Дунай в нижнем и среднем течении, заняла современные территории Болгарии, Македонии, Сербии, Черногории, Хорватии и Словении, положив начало южной ветви славянства. По античным источникам славянские племёна, находившиеся ближе всех к римлянам, назывались венетами. Эти адриатические венеты основали знаменитый город Венецию, и прославились своими плаваниями по южным морям и богатейшей морской торговлей.
Другая часть славян, положившая начало западным славянам, поднявшись по Дунаю и его верхним притокам, перевалила в долины рек текущих в Балтийское море и, дойдя до него, прочно осела на его побережье от устья Лабы (римский Альбис) до устья Вислы (римская Вистула) и на ближайших островах. Севшие здесь раннеславянские племена прославились не меньше южных венетов, как смелые мореходы по северным морям, отважные воины и предприимчивые купцы – они известны под именем варги или вары. От этих варгов (варов), видимо, и само Балтийское море получило прозвание «Варяжское море», а впоследствии и все обитатели его берегов стали называться общим именем – варяги. Кстати, вплоть до XIX века в русском языке слово «варяжить» применялось в значении – торговать. Храбрые варги часто вступали в кровопролитные бои с соседними воинственными племенами.
Тут же, на Балтийском побережье, между Одрой (римская Виадуа) и Вислой, сели ругии или русии – своим именем они дали прозвание острову Ругия (Рюген), который тоже освоили. Ругии приобрели славу знаменитых воинов и торговцев, а много веков спустя их потомки, уйдя на восток, дали название и всей Русской Земле.
На границе с германским миром, по Лабе, обосновались балтийские венеты - венды или ванды, которые славились искусством в обрабатывании земли. Многие германские племена учились у них земледелию – до сих пор в разных местностях средней и южной Германии глубокие и узкие борозды называются вендскими. Венды (ванды) вероятно и есть те самые вандалы, что в эпоху Переселения народов, дошли через Гибралтар до Северной Африки, затем захватили Сицилию и в 455 г. разграбили Рим.
Чуть позже, по Лабе, стали известными иные славянские племена – бодричи, лютичи и другие. Берега реки Вислы заселили славяне, получившие название ляхов, а позднее поляков. В горах Карпатских и в прилегающих землях, где ранее помещались карпы, засели чехи и моравы.
Что об этих процессах могут нам поведать современные исследования? Согласно новейшим лингвистическим и археологическим данным, примерно в XV в. до н.э., в эпоху средней бронзы, в Центральной и Восточной Европе из единой германо-балто-славянской общности начали выделяться праславянские племена. От этих праславян сохранилась т.н. «тшинецко-комаровская» археологическая культура (середина – конец II тыс. до н.э.) – её западная граница распространения совпадает с р.Одрой, а восточная доходит до среднего Днепра. Ареал этой культуры и есть территория славянской прародины.
Вплоть до начала I тыс. н.э. ведущим народом варварской Европы были галлы (кельты) – в своё время главные соперники Древнего Рима. Они обжили Западную, Центральную и частично Юго-Восточную Европу (нынешняя Галичина на Украине) – их экспансия на восток доходила даже до Малой Азии (область Галлатия в Турции). Постепенно значение галлов в Европе стало снижаться: их место в прямом и в переносном смысле стали занимать германские и славянские племена, расселение которых из мест этнических прародин началось позднее.
Галлы-кельты оказали большое культурное влияние на соседние молодые этносы. Особенно интенсивно процессы культурного обмена и этнического смешения шли в контактных зонах. Одна из таких контактных зон находилась в междуречье Эльбы и Одера, где в древние времена кельты, славяне и германцы жили чересполосно – об этом нам рассказывают материалы «лужицкой культуры» эпохи поздней бронзы - раннего железа. В начале I тыс. н.э. здесь от галлов осталось только культурное наследие, и население стало преимущественно германо-славянским.
Существует ещё одно интересное свидетельство сильного влияния галлов на западную ветвь славянства – сохранилось оно на уровне национального архетипа. Посмотрите внимательно на поляков - на их историю, на их национальный характер – и увидите огромное сходство с национальным архетипом французов-галлов. «Петушиный» галльский нрав прорывается у поляка в «самостийности», «незалежности», в примате вольности над строгим порядком, в ухарстве, в огненном порыве, в изысканной куртуазности. Даже веру поляки выбрали не восточно-христианскую - православную, а западную – католическую. О безоговорочном следовании Польши, во все времена, парижской моде и говорить нечего. Видно не только ради политической корысти поляки двинулись за Наполеоном.
Есть мнение, что некоторые славянские племена взяли у кельтов не только отдельные культурные достижения и обычаи, но и приняли на себя даже названия галльских племен, уходящих с исторической сцены – связать свою родословную с более культурным народом всегда было престижно. Так пришедшие из средней Европы на Днепр, славяне ругии-русь выделялись среди местных племён - полян, древлян, северян – не только своим «иностранным» именем, а также некоторыми обычаями, явно позаимствованными у галлов. Русы, вплоть до времён князя Святослава, в отличие от окружающих славян, не отращивали бороду и длинные волосы, а выбривали подбородок и голову, носили длинные усы и чуб-хохол – это чисто кельтская причёска. Они мыли руки в тазу, как галлы и римляне, а не под струёй воды, как было принято у славян. Русы были вооружены изящными мечами галльско-романского типа – эти мечи явно нельзя спутать с грубыми мечами германо-скандинавского типа, которые использовали наёмники норманны, служившие Великому Киевскому князю. Местные славяне, впрочем, как и многие другие славянские и германские племена тех времён, предпочитали боевой топор на длинной рукояти (секиру, франциску) и тяжёлое копьё (рогатину, фрамею).
Выдающийся историк и этнолог XX века Лев Николаевич Гумилёв напрямую связывал этноним «ругии» (русии) с этнонимом «русь», ссылаясь на то, что франки называли русскую княгиню Ольгу, вдову князя Игоря, королевой ругов. Ругии, по мнению Гумилёва, были представителями кельтского мира. Однако их также можно рассматривать и как сильно кельтизированных славян.
То, что часть славянских племён, создававших Киевскую Русь, были выходцами из западных земель не ново. Нестор-летописец так и говорит - племена вятичей и радимичей пришли от ляхов, т.е. с запада. Поэтому ничего странного в факте прихода оттуда славянского племени русь или каких-нибудь других славянских «варягов» - нет. Вполне логична и культуртрегерская роль русичей в среде днепровских славян, живших на окраине Ойкумены. Ведь ругии-русы до своей культуртрегерской миссии непосредственно контактировали с римским и галльским центрами цивилизации.
Видимо, движение славян из Центральной Европы на восток было связано с перемещениями больших масс людей в эпоху Переселения народов.
Основной поток народов, в эпоху Великого Переселения (IV-V вв.), направлялся на запад, и, жившие рядом со славянами в Эльбо-Одерской зоне, германские племена (впрочем, и некоторые славянские – те же вандалы) были захвачены им и ушли. Ушли, и с V в. полновластными хозяевами в регионе стали славяне.
Археология – наука объективная, она как криминалистика использует вещественные источники, говорящие сами за себя. Найденные археологами поселения, могильники, клады и другие памятники, связанные с т.н. «пражской» археологической культурой ранних славян (V-VII вв.), чётко фиксируют границу между германскими и славянскими племенами не по р.Одре, а по р.Лабе (Эльбе) и её левому притоку р.Сале (Зале). Таким образом, в ту эпоху вся Восточная Германия была заселена только славянами.
Итак, можно констатировать: свою историю в Европе славяне ведут со времён седой старины. Однако, ретивые «норманисты-германисты» вбивают нам в голову: мол, славяне, откуда ни возьмись, объявились в Европе чуть ли не в IX веке. Странно как-то у них получается: даже о дальних «феннах», живущих на берегу «Вендского залива», римские историки I в. н.э, такие как Плиний Старший, Тацит, Птолемей, сообщают точнейшие сведения, а вот о многочисленных племенах славян римляне видите ли почему-то «ничего не знают…». Естественно, что в Риме из варварских племён Европы наиболее известными были галлы и германцы - народы с которыми Империя периодически воевала. Но римляне так же были наслышаны и о «венедах», которые «заимствовали много из обычаев сарматов, ибо они (венеды) простирают свои воинственные походы на все леса и горы, возвышающиеся между певкинами (фракийское племя на севере Балкан) и феннами (скандинавские финны)» (Тацит). Античные «венеды» («енеты» – из древнегреческих историков) - название собирательное, под ним скрываются многочисленные древнеславянские племена, однако рядом с ним на страницах римских анналов можно увидеть и конкретные имена отдельных славянских племён: варины, вандалы, ругии, лугии (или лужичи), карпы (или карпаты), вероятно - бастарны и другие...
Интересующимся антинорманистскими взглядами на древнейшую историю славян можем рекомендовать интересную научно-популярную работу – книгу Сергея Лесного «Откуда ты, Русь?». Она вышла в 1964 г. в Канаде (Торонто), впервые переиздана в России в 1995 г. Отдельные взгляды Лесного - в частности его интерпретация «Влесовой книги» - очень спорны, но собранные им материалы и доводы в пользу самостоятельного зарождения государственности у восточных славян изложены замечательно. Книга написана «забавным русским слогом», понятна широкому кругу читателей и, безусловно, доставит наслаждение любителям славянской истории.
В настоящее время, как ни странно, в вопросе изучения истории ранних славян наиболее продвинутыми оказались польские историки и археологи, такие как: Х. Ловмяньский, Е. Костржевский, Е. Стрельник. Это связано с тем, что русские историки и археологи, в годы советской власти, находились под большим идеологическим прессом, чем их коллеги из Польши.
Новейшие исследования в этой области побуждают пересмотреть историю раннесредневековой Европы и по достоинству оценить вклад славянства в формирование европейской цивилизации.

[Гость]

Да и ныне «игры в язычество» некоторых современных политтехнологов явно попахивают фашизмом. Интересоваться своими корнями, не быть «иванами не помнящими родства», восстанавливать своё культурное наследие – всё это прекрасно, но во всяком деле нужно иметь чувство меры и элементарное здравомыслие. А то иной дурак, даже Богу молясь, лоб себе расшибёт – да что себе, он ведь и других может без головы оставить

...и в конечном этапе приводит к "русскому национализму", читай:
http://www.kroupnov.ru/5/185_1.shtml

[Андрей Поляев]

…и не только – к русскому национализму, но вообще – к любому национализму… ибо язычество - форма коллективного существования ветхозаветного человечества, жёстко и жестоко разделенного языком и кровью.
... а что касается современного "русского язычества", развивающего нацистские идеи "третьего рейха", то таких у нас в стране, слава Богу, совсем не много – можно сказать мизер – так какие-то полусумасшедшие старички из какого-нибудь «союза венедов».
… а остальные «русские язычники» скорее занимаются просто «фолк-историей» и играют в «гиперборейцев», подобно тому, как некоторые взрослые дяди и тёти играют в индейцев Северной Америки или в эльфов и орков… ну, не всем же только водку пить – народ сам себе нашёл развлечение по душе – и пусть развлекается на здоровье…

[Svin]

...а причем здесь язычество. Это скорее всего человеческая деятельность и стремление к владычеству над другими. Читай сообщение в "Расколе Украины"...по закону природы А.М.Хазена действие-информация-энтропия. Я многократно говорил, что корни всех катаклизмов человечества в его стремлении к совершенству и противоречии взглядов на природу. Для дремнего мира - это религия как форма взгляда на бытиё...

[Андрей Поляев]

Для дремнего мира - это религия как форма взгляда на бытиё...

Никто и не спорит: для древнего мира - язычество как религия и форма мировоззрения видимо вполне подходило. Дети тоже начинают получать образование с начальной школы. Но мы же живём в новейшее время, со всеми его атрибутами. Поэтому заявления в роде: прежде, чем двигаться дальше надо "снова пережить и познать язычество", напоминает абсурдный рецепт: прежде, чем сесть за автомобиль, надо научиться езде на велосипеде.

[Svin]

... насчет пережить, не знаю, не уверен в необходимости, а вот познать надо бы... во многих культах всегда можно найти полезное для нынешних времен... ну как крещение в купели с серебрянной водой, например...

[Inga Suxova]

... насчет пережить, не знаю, не уверен в необходимости, а вот познать надо бы... во многих культах всегда можно найти полезное для нынешних времен... ну как крещение в купели с серебрянной водой, например...

В принципе, христианские идеологи не отрицали существование ценных идей и в языческий период, например, практически целиком использовали философию Аристотеля, много взяли у Сократа – в общем, всё что надо ОТТУДА УЖЕ ВЗЯЛИ. Даже поклонение волхвов интерпретируют как определённую преемственность между языческим и христианским миром. Однако, совершенно очевидно, что язычество – пройденный этап в развитие человеческой культуры (где ни «копни» - и в философии, и в знаниях, и в духовной сфере, и в культуре, и т.п.). Что нового нам может дать ушедшее практически в НЕБЫТИЕ старое (я не имею в виду вневременные Архетипы, имеется в виду повседневная языческая культура)? Ведь даже толком-то реконструировать/восстановить языческое мировоззрение (картину мира) и языческую антропологию (понимание человека) сейчас невозможно. И говорить о каком-то «языческом возрождении» - бессмысленно… только если в жанре «исторической фэнтези», как у Марии Семёновой. Но это уже не История и даже не популярная - хотя все исторические детали у Семёновой сделаны добротно, со знанием дела, да и сама она писатель явно талантливый. В общем, «русское язычество» = резервация американских индейцев, где даже никто не живёт, а просто так - устраивают туристические этнографические деревни. Короче: это что-то типа хобби – ну, мало ли кто чем увлекается… Я вот тоже увлеклась полабскими славянами

[Svin]

Русское язычество не есть аморфное понятие. Это мировосприятие в целом. В теме "Марксизм" я отстаиваю именно языческое мировосприятие и непоклонение занесенному нам понятию "золотого тельца" марксизмом. Есть такое поверье, передаваемое из поколения в поколение, что тайны русского понятия бытия нам откроются, когда мы начнем ощущать себя оными и в своей истории тоже... именно тогда мы и найдем библиотеку Ивана Грозного и нам откроются её тайны.... ну, это уже из мистики...

[Inga Suxova]

Есть такое поверье, передаваемое из поколения в поколение...

А поверие это случайно сочинили не старообрядцы из какого-нибудь согласия или скита - в порядке полемики с никоновцами - и записали в "Голубиную книгу"?

[Svin]

... может быть да, а может быть и нет...

[Андрей Поляев]

Германские народы знали его как "Cross of Thor" ("Крест Бога"), и любопытно то, что нацисты во время Второй мировой войны не использовали этот символ в такой интерпретации, но вместо этого, предпочли назвать его древним языческим, индоарийским термином "свастика".

Андрей ПОЛЯЕВ

«Огненный Крест»
(исторические заметки)

Раннесредневековый христианский обличитель в «Слове некоего Христолюбца» по адресу язычников-славян говорит: «Они же огню молятся, зовут его Сварожичем». Сварог у древних славян был хозяином и творцом огня. Обряд чествования огня приурочивался к началу и окончанию молотьбы. Насаживая в овине снопы, чтобы просушить их перед молотьбой, первый сноп ржи хозяин дома бросал в огонь – в дар Сварогу. Отсюда следует, что Сварог был ещё и покровителем земледелия.
В жертву Сварогу, как богу огня, древние славяне резали петухов и кур. В славянской мифологии петух считался воплощением и символом огня. До сих пор используется поговорка: «красного петуха пустить» - значит что-нибудь поджечь. Интересно, что соседи славян, пылкие по натуре, кельты-галлы, тоже очень любили образ петуха. И сейчас знаменитый «галльский петух» - национальный символ Франции. Вероятно, связка «огонь-петух» имеет общие древние индоевропейские корни.
Имя «Сварог» происходит от санскритского слова «свар» - небо, свет, священный; родственные корни можно увидеть в словах «сварить», «святой», «свадьба».
Крест «сва-стика» - это тоже знак Сварога. Один из его семантических смыслов – «огненный крест», т.е. знак «священного огня», добываемого трением с помощью двух перекрещенных палочек, это же и знак родового очага, а в целом символ Дома, Жизненного пространства.
Вообще-то, крест – это самый древний знак, зафиксированный историками-археологами. Он древнее круга, треугольника и других знаков. В пещере Цона (Грузия, южный склон Главного Кавказского хребта), где находилась базовая стоянка неандертальцев, в культурном слое была найдена плитка известняка с четко вычерченным крестом. Относительная датировка пещерных отложений – период среднего палеолита (культура мустье), а абсолютная – 50-70 тыс. лет до н.э. Возможно, пещерные жители тоже изображали крест как символ огня и Дома.
Одно из лучших исследований на тему язычества славян – монография историка-археолога академика Б.А. Рыбакова «Язычество Древней Руси». Работа рассчитана на широкий круг читателей. В ней учёный доказывает, что Сварог - не специфический бог огня, как например, Гефест у древних греков, а всего лишь одна из ипостасей высшего, верховного божества древних славян, которое они называли просто БОГОМ. Его другие имена, определяющие ту или иную ипостась Бога, такие:
«Сварог» - небесный, огненный – бог небесного (молнии) и земного огня;
«Святовит» – священный Свет – бог неба и солнечного света;
«Род» - рождающий, творящий – бог-творец;
«Стрибог» - бог-отец, а все остальные боги – Сварожичи – его дети.
В «Авесте» - священной книге индоариев (IV в. до н.э.) - наблюдается та же самая картина. Один и тот же верховный бог зороастрийцев тоже имел разные ипостаси и названия:
«Ахура Мазда» – бог неба и верховный бог;
«Митра» – бог солнца и священного Света;
«Атар» (Агни) – бог огня.
Не будет большой смелостью утверждать, что изначально славяне, впрочем, как и многие другие индоевропейцы, имели традицию единобожия, т.е. были в какой-то мере МОНОТЕИСТАМИ. Но затем разные ипостаси Бога, его помощники, различные стихии мира, духи и т.п. превратились в отдельных божков и сформировался целый языческий пантеон. Суеверия, идолопоклонство и т.п. заслонили идею Единого Бога в мировоззрении древних людей и породили пантеизм, но отголоски монотеизма слышны даже в позднеязыческой идеологии. Византийский историк Прокопий Кесарийский в книге «Война с готами» (сер. VI в. н.э.) пишет: «Они (анты и склавины) считают, что только один Бог, творец молний, является владыкой над всеми…».
О существовании тайной традиции единобожия в среде т.н. языческих народов свидетельствуют многие факты. Можно вспомнить древнегреческого философа Сократа, который под видом солнца поклонялся Единому Богу. Он втайне исповедовал древнеарийский монотеизм, за что и был отравлен своими согражданами-язычниками. В этой связи интересна религиозная реформа фараона Эхнатона, возможно произошедшая в Египте благодаря влиянию или внедрению каких-то индоевропейцев (хеттов?).
В связи со всеми этими наблюдениями представляется несколько иная схема развития религиозного мировоззрения: не от язычества к монотеизму, а от древнейшего монотеизма через язычество обратно к монотеизму. Тогда становятся объяснимыми некоторые парадоксальные факты, например одинаковое и практически односмысловое использование одного и того же религиозного символа и язычниками, и христианами – «огненного Креста»…
Слова стороннего христианского наблюдателя «огню молятся» вводят нас в детали языческого мировоззрение древних славян, сравнимое с поклонением огню у древних индоиранцев, солярный культ которых постепенно превратился в культ огнепоклонников - зороастрийцев.
По основному символу – Солнцу – сходные древние религиозные культы индоевропейцев называют солярными или салическими, т.е. солнечными. Между прочим, древние храмы ариев и святилища древних славян (а также и их города) имели одинаковую радиально-круговую, солярную планировку.
В центре круглых капищ или храмов славян всегда горел священный огонь, но таким же священным считался и огонь домашнего очага. «Свой» огонь поддерживали в печи, тщательно сохраняя тлеющие угли, чтобы легко было вздуть огонь снова, когда понадобится. При переходе в другое жилище переносили в горшке с углями огонь из старого очага в новый. Долго сохранялся запрет на передачу огня из дома чужим (либо огонь давали, но с непременным возвратом углей – иначе счастье уйдёт). Обращались к огню как к живому с различными просьбами, мольбами и заговорами. К огню следовало относиться со священным трепетом: нельзя было плевать в него, бросать что попало; возле огня нельзя было браниться. Специальный «живой огонь» возжигали на празднествах – его добывали трением. Считалось, что такой огонь обладает целебной и очистительной силой – через него прогоняли скот, чтобы уберечь от хворей. В ночь на Ивана Купала прыгали через обрядовые костры, чтобы очиститься от грехов и избежать всяких бед.