Другие боги воспринимались как образы, имена (rn.w) почитаемого Единственного Бога: «Царь единственный, сущность богов, носящий множество имен, число которых незнаемо», — писали египтяне о Творце. «Для египтян различные боги с их особенными именами были всего лишь ипостасями или проявлениями Единого, Которого они именовали nTr " — точно указывал Вергот. И именно поэтому начиная с Древнего Царства «все боги творцы носили солярные атрибуты и именования» (Хорнунг). Классик немецкой египтологии Г.Юнкер не уставал утверждать, что под именами Амона, Атума, Гора и Птаха изначально почитался в Египте единый «наидревнейший Бог» (nTr wr). Эту же точку зрения поддерживал Г.Кеез. Средствами иконографии и ономастики египтяне старались подчеркнуть, что за множеством проявлений и сил они не перестают различать Нечто Единое и Простое.
И когда Р. Антес пишет, что «Представление о Боге как о правителе мирозданья не существовало до того, как царство Гора утвердилось около 3000 года до Р.Х.; и, более того, открытие единого Бога произошло не вдруг, но было результатом объединения страны Египта», — он доказывает прямо обратное. Ведь мы не имеем ни одного текста, написанного до начала III тысячелетия, и потому о наличествовавших тогда представлениях о божественном можем судить лишь по данным археологии и по позднейшим письменным памятникам. Памятники археологии слишком грубы, чтобы на их основании с безусловностью судить о наличии политеистических или монотеистических представлений, а первые же связанные тексты и «имплицитной» и «эксплицитной» теологии, как указывает и сам Антес, уже знают Единого Бога, правителя мирозданья. Идея же, что Небесное Царство возможно лишь как проекция царства земного — не более чем предположение, следующее из определенных мировоззренческих установок его автора, что в строгой науке, понятно, недопустимо.
И глубочайшее богословие «Мемфиского трактата», провозглашающее Птаха единым Творцом и Судьей вселенной, и немного наивные в своем «домашнем» благочестии поучения Гераклеопольского царя царевичу Мерикара, донесшие до нас верования египтян III тысячелетия до Р.Х., равно свидетельствуют о распространенности почитания в то время Единого Бога в долине Нила.
Исследователь древнейших памятников египетской письменности Петер Каплони обратил внимание, что в личных именах III тысячелетия до Р.Х. почти никогда не употребляется слово «боги», во множественном числе, но или «Бог» — nTr, или «Господь» — nb, или местоимение третьего лица единственного числа — «Он», или конкретное теофорное имя. В этих именах запечатлено древнейшее египетское богословие, и оно — монотеистично.
Примечательно, что в письменных памятниках Египта III тысячелетия существительное nTr часто появляется в форме единственного числа в личных именах и в поучениях (Кагемни, Птаххотепа, Мерикара), а в храмовых, заупокойных и иных богослужебных текстах мы намного чаще встречаем не абстрактное понятие, но конкретное божественное имя. Причина этой закономерности, видимо, в том, что дидактика и ономастика не предполагают призывания Бога, но только разговор о Нем или определение отношений Бога с носителем имени. В обоих случаях о Творце можно говорить в третьем лице. Когда же египтянин призывал Бога, он обращался к Нему в категориях второго лица и искал взаимодействия, синергийности с Ним. Для призывания, для просьбы и благодарения необходимо личное называние, иначе говоря, потребно имя. И вот, обращаясь к Единому Богу, египтянин просил Его явить ему какую-то из Его сил, одно из божественных качеств. Желая этого, он именовал Умонепостигаемого, Хепри, Атумом, Птахом, Амоном и иными прекраснейшими именами.