Tibaren писал(а):В этимологии Фасмера приведена, мягко выражаясь, прагерманская форма с т.н. -ing -овым окончанием. Если Вы можете объяснить эту форму с помощью славянских языков, я снимаю шляпу...
Нимало не претендую на такой откровенный жест почтения.
"Объяснить эту форму", т.е. создать удовлетворительный текст в области сравнительной лингвистики я заведомо не готов. Эта область знания вызывает у меня достаточное уважение, чтобы не пытаться делать "открытий", не имея на то соответствующей подготовки. Вместе с тем, научные работы с которыми я (весьма несистематически) знакомился оставляли впечатление несоответствия степени аргументированности и претензий на точность знания.
Перед отправкой предыдущего сообщения я просмотрел несколько случайных материалов, касающихся интриги с суффиксом -яг (например, весьма поучительную полемику Ключевского с Иловайским). Закон перехода ing -> яг не вызывает никаких сомнений. Однако,
"...Антонов есть огонь, но нет того закону, чтобы огонь всегда принадлежал Антону".
Что касается наших
варягов, обращу еще раз ваше внимание на следующее:
1. Непонятно, почему
хорошо знакомые носителям русского языка скандинавы получают название, обозначающее
"телохранителей и воинов из наемной стражи византийских императоров", которое им самим (скандинавам) известно только
в буквальном значении. Это все равно как если бы
булгар называли
гулямы, а
касогов мамлюками, и объяснимо только в том случае, если Рюрик
сине вус трувор сам был этим самым византийским
варангусом. О чем, насколько я знаю, свидетельств нет.
2. Нельзя пройти мимо того факта, что слово "варяг" (или, если угодно
варяга) может быть русским переводом (если угодно, слегка искаженным)
самоназвания скандинавских колонистов на Волхове.
Ключевский и другие, очевидно, автоматически (и патриотически) относили топоним
Гардарики к Новгородчине (а не к скандинавской колонии), переводили его как
"Страна городов", и, как следствие, не замечали указанного факта.
Сомнения, рождаемые п.1, и соблазны, в которые ввергает п.2, заставляют немного побороться за местную версию происхождения слова "варяг". Препятствием, как я понимаю, является суффикс -яг, который я сделаю скромное поползновение "разъяснить".
Далее прошу извинить за филологическую наивность.
1. Суффикс -яг происходит от -ing. Однако существуют примеры словообразовательной активности заимствованных морфем в сочетании с корнями, по происхождению местными или заимствованными из третьих языков: слав-ист, уклон-ист; шахмат-ист, карат-ист.
Заметим, что в примерах фигурирует суффикс -ист, нерусский по духу и звучанию. Напротив, -яг имитирует активную и выразительную морфему -яга (бродяга, коряга и проч.), что, на мой взгляд, способствует его (суффикса) "натурализации". Т.е. один из вариантов наивного объяснения: русский корень + иноземный суффикс.
2. Вы значительно лучше меня знаете (и сами можете подобрать примеры), что слово иногда
подвергаются влиянию других. В рассматриваемом случае мы имеем "идеографическое" окружение, состоящее из слов
фряг, колбяг, ятвяг и проч. (в которых суффикс имеет -ing'овую природу). Соответственно, имя для обозначения скандинава следует той же схеме.
Меня, как не филолога, ничто не останавливает, например, предположить, что первоначальная (м.б. устная) форма слова
варяг имела окончание -а (этакий антоним слова "бродяга"), а затем ясный и понятный "(за)оградник"-
варяга отбросил сомнительную гласную дабы занять свое достойное место в метонимическом ряду.
Возможно, что влияние оказало и слово
váringr, так или иначе всплывавшее в русско-скандинавских контактах (хотя можно предположить и противоположное заимствование-переосмысление, скандинавы известные мастера словесных игр).
Кстати - однозначно ли восстанавливается единственное число слова "варяги", по, допустим, ПВЛ (насколько я знаю, они там ни разу ед.ч. не представлены)? Как, допустим, звучало бы
"путь из варяг в греки", если бы "в пункте А" стояли несколько человек, каждый из которых -
варяга?
3. Вообще, создается впечатление, что именуя как-то народ, причем неким существительным во множественном числе, язык не всегда готов точно определить, как называть единичного представителя, и в таких случаях всегда испытывает некоторую неловкость. Вот, допустим,
фряг - он тот же
фрязь или
фрязин (как-то
з из мн.ч. просочилось) и проч.
Может, "варяга" в ед.ч. вообще потомки придумали? Ведь в IX в. индивидуально каждый
варяг был вовсе не варяг, а, к примеру,
свей или
мурман.
Собственно, кажется, что специфического суффикса -яг попросту не было: слова "франк", "килфинг" и т.п. русифицировались с использованием знакомых созвучий (ср. zonnedek -> зон-тик). В отличие от них, имя "гардарманов", ближайших соседей, было заботливо переведено; но, вероятно, употреблялось это слово исключительно во множественном числе, затруднявшем его "морфологический разбор". Когда же наконец возникла необходимость в единственном числе, последнее образовалось как калька с остальных "-ягов" и без особой оглядки на этимологию.