Мнение о «народности» сюжета и языка «Витязя...» принадлежит Хаханову.
Книга, которую я упомянул ранее, является сокращенным вариантом академического малотиражного издания АН Грузии ( с комментариями ). Уровень комментариев дан в третьей цитате.
«Доныне остается неразрешенным и вопрос, откуда Руставели заимствовал сюжет своей поэмы. В литературе было высказано три мнения: первое основывается на словах самого Pуставели, который в 16-й строфе поэмы заявляет, что "он нашел персидский рассказ и переложил его стихами, словно крупную жемчужину, переходящую из рук в руки"; однако персидский оригинал, несмотря на все поиски, до сих пор не найден. Второе мнение впервые было высказано проф. Д.И.Чубиновым, который доказывает, что Руставели не заимствовал сюжета "Барсовой кожи" у восточных писателей; она создана им самим и направлена к прославлению царицы Тамары. Третье мнение принадлежит А.Хаханову; сравнивая стихи Руставели с народными песнями о Тариель, он предположил, что искусственная поэма XII века имеет своим основанием народную поэзию, подобно тому, как "Фауст" и "Гамлет" восходят к средневековым народным традициям. Руставели воспользовался народным сказанием для изображения великой исторической эпохи.» (
https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/30858/)
«Руставели Ш. Витязь в тигровой шкуре. Подлинная история / Отв. ред. Н. Соколовская. - СПб.: Смпозиум, 2014. - 327 с.
Настоящее издание содержит прозаический подстрочный перевод поэмы Ш. Руставели «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»). Именно такая подача текста знаменитого, но, по сути, не прочитанного памятника мировой литературы, позволяет вплотную приблизиться к смыслам, заложенным автором, но упущенным в стихотворных переложениях поэмы. Понять книгу, которую на родине Руставели называют «грузинской Библией», помогает обширный научный комментарий и пояснительные статьи. Таким образом, перед читателем предстает подлинная история «Витязя в тигровой шкуре».
За последнее время было опубликовано большое количество значительных руствелологических исследований. В 2000 г. Институт грузинской литературы им. Шота Руставели АН Грузии начал издание специального периодического сборника научных трудов «Руствелология» (вышло уже шесть томов). Труды, посвященные исследованию руствелологической проблематики, публикуются также в ежегоднике Института «Литературные разыскания», в периодических изданиях Тбилисского государственного университета им. Иванэ Джавахишвили «Картвелолог» и Литературоведение», в «Вестнике» АН Грузии (серия Языка и Литературы). Институтом грузинской литературы издан II том аннотированной Библиографии руствелологической литературы, включающей материалы 1957–1965 гг. (изд. 2002 г.; I том, составленный Г. Имедашвили, вышел в 1957 г.); Грузинской Национальной Академией Наук изданы IV и V тома.» (
https://philologist.livejournal.com/8360711.html )
«В статье Нестан Сулава, предваряющей комментарии, раскрыты вещи, несомненно важные для понимания поэмы. Остановимся, например, на пояснениях к девятой строфе поэмы, где речь идет об истории ее создания — «персидском сказании, переложенном на речь грузинскую». Определение «персидское», будучи неправильно понятым, послужило поводом к серьезной научной полемике (начиная с трудов Н.Я.Марра). Упомянутое в строфе слово спарсули (досл. — персидский) — «персидское сказание» вызвало множество толкований. Первый издатель поэмы — просвещенный правитель и сам поэт — царь Картли Вахтанг VI, комментируя эту строфу, отмечал, что в Персии эта история не обнаруживается, а значит, Руставели сам ее придумал. Мнение такого знатока персидского языка и литературы, каким был Вахтанг VI, несомненно, заслуживает доверия. Но, несмотря на его комментарий, содержание этой строфы было понято неверно. Слово «персидское» в данном контексте означает не заимствование персидского сюжета, но понятие гораздо более широкое, а строфа в целом выражает авторскую концепцию. История, сюжет, фабула, которые составили основу поэмы, — не являлись христианскими и именно поэтому упоминаются как «персидские», т.е., нехристианские. «Переложив на речь грузинскую» — следует понимать как христианизировав. Таким образом, «персидское», равно как и «грузинское», выступают в качестве объемных понятий-терминов, выражающих как художественно-эстетическую, политико-идеологическую, культурную, философскую, так и мировоззренческую позиции Руставели. Ведь то, что было «персидским», преобразилось в «грузинское», и в этом заключен глубокий символический смысл. Именно в этих терминах обозначил Руставели воссозданное в поэме качественное преображение старого («ветхого»), нехристианского мира в новый — христианский.» (
https://magazines.gorky.media/druzhba/2 ... knigi.html )