Владыко мой, Господи Вьседрьжителю, благым подателю, Отче Господа нашего Исус Христа, прииди на помощь мне и просвети сьрдце мое на разумение заповедий Твоих и отвьрзи устъне мои на исповедание чюдес Твоих! Не от сердца своего сия изношю словеса – в души бо грешней ни дело добре, ни слово полезно ражаеться, – нъ творим повесть, въземлюще от святаго Евангелия. Аз, худый, недостойный, многогрешный и немощный, се же хощу сказати, яже слышах и читах, что по грехам нашим, по попущению Божию умножися ныне в нашей земле Русской книжнаго писма непотребныя хытрецы и лъжесловесници, пишут от чина меньшего, а инии неразумнии им внимают, и вси грядут в пропасть погибели друга уцепившися, по писанному: слепый слепца водяй, оба в яму впадутся, понеже в нощи неведения шатаются. И ужаснухся, и рукама власы терзая главныя и браду, и челом бия о землю, видев, яко вси уловлены суть от диавола и окаянному служат обольщени и ядом смрадным отравлени и молихся втай с усердием, многи слезы проливая: Господи милостив, отврати брань неминуему и вложи в сердца человеков сих неразумных смирение и послушание. Сего ради аз, окаянный, сие видя, дерзнух писати, паче же и сего ради, яко же мне мнится окаянному божие некое изволение сему быти. И сие убо написахом мало от многа, простак, калугер убогий, безгласием связан и неразумием пленен, желанием обдержим и любовию подвизаем, верных ради человек.
Прошло уже без малого две с половиной сотни лет с того момента, когда Михайло Васильевич Ломоносов, обрушившись в праведном гневе на несчастных немцев Байера, Шлецера и Миллера, осмелившихся в лучших традициях тогдашней становившейся на ноги западноевропейской исторической и филологической науки буквально прочитать и истолковать знаменитый текст ПВЛ о призвании варягов, породил на свет «норманизм» и его антипод – «антинорманизм» (как писал Михайло Васильевич в сослагательном наклонении, «…если бы г. Миллер умел бы изобразить живым штилем, то он Россию сделал бы столь бедным народом, каким еще ни один и самый подлый народ ни от какого писателя не представлен…». См.: Билярский П.С. Материалы для биографии Ломоносова. Спб., 1865. С. 760). Однако бурные страсти, кипевшие в петербургской Академии наук вокруг злосчастной речи Миллера в сер. XVIII в, не прекратились и по сей день. Из чисто научного спора вопрос о месте и роли норманнов в процессе образования государства на Руси давно (едва ли не сразу) был переведен в политическую плоскость и с тех пор стал тем оружием, посредством которого «патриоты», размахивая жупелом «норманизма», занимаются низведением и курощением своих оппонентов в лучших традициях лысенковщины и борьбы с космополитизмом, взыскуя не истины, а победы «единственно верного и правильного» вероучения любой ценой, даже вопреки фактам (тем хуже для фактов, ежели они противоречат «единственно верному и правильному»). Отношение к «норманизму» стало для «патриотов» той лакмусовой бумажкой, используя которую они делят всех на «козлищ» и «агнцев», на «своих» и «чужих» – отрицаешь участие норманнов в формировании государственности на Руси и их присутствие здесь, значит, «свой», «агнец», признаешь – «чужой», «козлище» со всеми вытекающими отсюда для «чужих» «козлищев» негативными последствиями.