Дайчин-баатар » 05 июл 2008, 12:43
Маньчжурские документы за 1640-1650-е годы крайне скудны. Даже в "Шицзу шилу" про события на Амуре говорится крайне мало, а в "Шилу" заносили сведения из ежедневной сводки сообщений, присылаемых ко двору.
Вообще, сохранность маньчжурских архивов до эпохи Канси совершенно неудовлетворительная. Большая часть сохранившихся документов, опять же, введена в оборот в период Цяньлун (1735-1795) в составе сочинения Агуя "Кайго фанлюэ" (Об основании государства) и подверглась определенной обработке.
Большой интерес представляют собой цинские неофициальные документы (дневники, неофициальные истории и т.д.) второй половины XVII века, но они написаны после Амурских войн (самые ранние воспоминания - "Нингута цзилюэ" - относятся к 1669 г., но записаны они гораздо позже). Наиболее ранним неофициальным источником о событиях, обнаруженным в начале 1980-х, является дневник, который вел весной-осенью 1658 г. корейский военачальник Син Ню, принявший участие в решающем сражении с казаками 30 июня 1658 г. (по ст. стилю) на Корчевском плесе неподалеку от устья Сунгари-улы.
В целом, картина складывается такая - после поражения у Ачанска мэйрэн-чжангин Хайсэ был наказан. Многие считают, что его казнили, т.к. иероглиф син имеет два значения - "наказать" и "казнить". Г.В. Мелихов (один из лучших знатоков темы в мире) переводил сответствующий пассаж из "Шилу" так:
"Хайсэ был наказан, а Сифу - отстранен от должности и получил 100 ударов плетьми, но они все же были оставлены в Нингуте".
В застенном Китае в это время служил военачальник Шархода (1599-1659), бывший уроженцем сунгарийского селения Нельба. Он неоднократно просился на родину, чтобы организовать отпор казакам, но до 1652 г. его не отпускали - он сражался со сторонниками Минов в центральной части Китая.
После поражения маньчжуров у Ачанского острога про него вспомнили - Шархода поучил титул Бэйхай-ван и был направлен в Нингуту с отрядом войск. В 1653 г. он стал первым амбань-чжангином Нингуты (т.е. Нингута приобрела более высокий статус). Мэйрэн-чжангинами при нем стали двое маньчжуров - Хайта и Нигэли. Ни Сифу, ни Хайсэ больше не упоминаются. Не упоминаются также прочие деятели, упомянутые Хабаровым - Исиней, Иведака-мафа, Тамфи-мафа, Учурда. Из аппарата управления землями Нингуты у Син Ню упоминается большое количество чиновников - переводчики, комендант крепости, офицеры гарнизона, но далеко не все из них упомянуты по именам. Очевидно, что в Нингуте начались спешные приготовления к обороне, но сразу же нарастить мощь местных вооруженных сил было невозможно.
В "Цин ши гао" о деятельности Шарходы в Нингуте сказано очень скупо - "защищал рубежи государства в Нингуте и совершил много подвигов". Син Ню пишет подробнее: "Каждый год понимает войска и в боях теряет много людей. Многие ненавидят его за это". Сам Син Ню связывал большие потери местного ополчения с подавляющим превосходством казаков в огнестрельном оружии и низким уровнем подготовки ополченцев: "Если местных солдат хорошо обучать, то они станут как тигры, у которых выросли крылья". На сравнительных стрельбах корейские солдаты показали отличные результаты, а местные ополченцы лишь продемонстрировали, что им немного знакомо огнестрельное оружие. Храбрость и патриотизм не помогали против пуль.
Тем не менее, Шархода быстро сориентировался в обстановке - ведь он начал свою боевую деятельность еще при Нурхаци и имел за плечами более 30 лет боевого опыта.
Он понял основную мысль руководителей казачьих отрядов - зимовать на недосягаемой из Нингуты территории Гиляцкой земли, а в течение лета передвигаться по Амуру и сторонним рекам и грабить местное население.
Соответственно строилась и его стратегия - поскольку население по Уссури-ула было малочисленным и от Нингуты до Уссури-ула было далеко, на защиту населения Уссури-ула он не выступил. Он решил защищать магистральный путь вглубь густонаселенных земель - устье Сунгари-ула. Согласно этой стратегии каждую весну крупный отряд выступал из Нингуты и занимал устье Сунгари-улы в удобном для обороны месте. К осени отряд отводился в Нингуту.
Одновременно началось переселение дауров на Нонни-улу, а дючеров - на Сунгари-улу в район Гирина и на Хурха-биру в район Нингуты. Переселенцам выдавали необходимое для обзаведения хозяйством на новом месте - отводили участок, строили дом, давали орудия труда и продовольствие до первого урожая. Уходя с Амура, местное население сжигало свои дома и бросало пашни. Казаки встали перед большой проблемой - собрать ясак они могли теперь только с тех мест, куда не успели добраться раньше - до 1653 г.
Шархода готовил войска и, одновременно, стремился упорядочить управление местным населением. Син Ню отметил, что Нингута при Шарходе состояла из более, чем 1000 домов, крепость была в хорошем состоянии, в ней были амбары с продовольствием, а население выглядело зажиточным. Несмотря на весь свой национализм, он признал, что маньчжуры из Нингуты почти равны корейцам с точки зрения своего культурного развития.
Видимо, большой вклад в развитие Нингуты внесли и ссыльные китайцы, приток которых в Нингуту увеличился с 1652 г.
Таким образом, в Нингуте и в т.н. "Наунских селах" (группа поселений на Нонни-ула) готовились к контрудару по казакам. Параллельно проводилась огромная работа по введению прямого цинского управления у местных племен.
Отсутствие боевых кораблей мешало навязать казакам решающий бой.
В те времена, когда скакал
Ветра быстрее конь Аранзал,
Пика не только пестрой была -
Пестрая пика острой была!