Опрос: Величайший полководец всех времен и народов

[Neska]

К вопросу о фаланге.
Интересная статья о способе боя фалангами: в чем смысл глубины строя гоплитов. Возможно ли "переталкивание"?

http://www.fieldofbattle.ru/modules.php ... le&sid=413

[thor]

А если была? Тогда как? В любом случае, за возможность погрузиться на суда персам пришлось бы сражаться в любом случае - чтобы выиграть время. Так что бой у кораблей наиболее вероятен. А БОЙ надобно организовать.

Так персы и так сражались за возможность погрузиться. И арьергарду тоже нужно было сражаться на возможность отойти на корабли. А организовать бой - что вы понимаете под этим словом? Если у нас шла рукопашная схваткаЮ, а потом мы преследуеим неприятеля, сидя у него на плечах - о какой организации может идти речь. И потом, а где вообще сказано, что фаланга бежала толпой за отступающиами персами. Она вообще по определению неспособна далеко преследовать врага - поскольку может догнато только того, кто движется со столь же малой скоростью. Так что никакого распада фаланги на отдельных воинов скорее всего и не было. Опрокинув персов, Мильтиад и уцелевшие стратиги восстановили более или менее порядок в ней и скорым маршем двинулись к стоянке персидских кораблей, после чего вступили там в бой с остатками персов, не успевшими закончить погрузку на корабли.

вполне возможно, что у афинян, подобно фиванцам, аргосцам и спартиатам, был отборный отряд воинов, своего рода "консульская гвардия"

Приведите мне хотя бы одно упоминание о нем.

А я, как Вы должны были заметить, не пишу, что он был, а "возможно, что был". Если такой отряд есть у спартиатов и у аргивян, и у фиванцев, - то почему бы не допустить такой возможности и для афинян, тем более что институт эфебии у них существавол. Или Вам нужно еще расказать и о том, кто такие эфебы и чем они занимались во время своей эфебии? Кстати, уважаемый, если об этом молчат источники - это еще вовсе не означает, что его не могло быть в принципе - много ли источников дошло до нас о структуре афинского войска классического периода. Если уж даже о самой фаланге идет споры о том, как она сражалась, то можно ли утверждать что-либо однозначно в таком случае об афинском войске, полагаясь только на те материалы, которые чудом до нас дошли...

Так что путь легион времен Империи или даже поздней Республики, состоявшие из профессионалов, с афинянами-любителям, все-таки не стоит.

Вы давайте иногда себе труд пытаться понять оппонента - я Вам всего лишь указал на то, что даже "состоявшие из профессионалов" остановить в пылу преследования не всегда было просто - и более ничего.

Нет уж, уважаемый, это уж Вы приложите определенные умственные усилия и попытайтесь понять своего оппонента. В любом случае, римский легион более управляем в бою, нежели афинская милиция. Однако же еще раз подчеркну, что греки не слишком любиди заниматься преследованием - почитайте описание любого сражения классической эпохи. Последуйте своему призывы и проанализируйте сведения источников.


Хотел бы я видеть, как фаланга выиграет сражение, обороняясь.

Хотел бы и я видеть, как фаланга будет наступать на НЕ-фалангу, не прикрытая с флангов, особенно если у противника много конницы? А ведь именно так было при Марафоне.

Много конницы - какой конницы? Да, у Датиса была конница, но почему же Геродот ни слова о ней не сказал в описании сражения? Вам не приходило на ум объяснить такое противоречие? И почему Мильтиад три дня выжидал за засеками? Не потому ли, что опасался конницы и атаковал только тогда, когда ему стало ясно - ее на поле битвы не будет (во всяком случае, в большом числе).

Ну это просто чепуха

Это не мои слова, а достаточно популярное мнение. Будьте вежливы хотя бы ко многим людям сразу. Или убедительно докажите, что фаланга у Марафона была обычной.

ТО, что это мнение популярное, еще вовсе не означет что оно правильное. Еще раз приведу пример о характере боя фалангитов - как они сражались, методом напора или же все-таки вступали в рукопашный бой? И на вторую часть - афинская фланга при Марафоне был , естественно, необычной - только ради Вас я готов пойти на такую уступку (от меня не убудет, если я соглашусь с Вами в этом пункте). Вот тлько объясните мне пожалкуйста, в чем необычность афинской фаланги при Марафоне?

афинская фаланга того времени не делилась на капральства, роты и батальоны и потому изменить ее построение было просто невозможно - оно было традиционным, по филам, а фила - это территориальное образование, и численность фил была разной. Геродот прямо об этом пишет.

Тем не менее, любая фаланга - однородное построение по глубине. То есть чтобы с флангов стало "глубже", а в центре - "тоньше", надо было что-то с ней сделать серьезное, не так ли?

Ну да, афинская флаанга - это потсдамская гвардия Фридриха Великого, выстроенная в "коробочку" с капралами позади и с офицерами впереди. Однородность фаланги была относительной, во всяком случае, до эпохи эллинизма.


В общем:
1.

У Вас зуб на Мильтиада - вы ретушируете его достоинства и гипертрофируете недостатки. С этим я не справлюсь, ибо это не наука, а субъективные предпочтения. Нельзя разубедить еловека в том, во что он ВЕРИТ.

У меня зуб на Мильтиада? А что мне он такого сдела, чтобы я имел на него зуб. Он мне не кум, не сват и не брат, и я с ним даже лично не знаком, чтобы иметь против него зуб.

2. Я так и не понял - в чем величие Ясона из Фер по сравнению с македонскими царями, Эпаминондом и пр. - что он ВЫИГРАЛ на поле боя? написать книгу о теории артиллерии и аже подстрелить пару мишеней из опытного образца - это ведь не командование батареей на поле боя. не так ли? мы все-таки говорим о ПОЛКОВОДЦАХ. А иначе у меня есть одна кандидатура на все времена - Клаузевиц.
3. А давайте-ка предоставим решать что-нибудь и участникам будущего опроса, где Мильтиад может соседствовать с еще девятью кандидатами. Все равно "на замену" Вы никого достойнее пока не предложили.

Я Вам уже объяснил мои критерии "величия". И если Вас не устраивают приведенные мною факты из Ксенофонта, ну тогда я не знаю, что и делать. Остается только посыпать голову пеплом и скзаать - Мильтиад - "величее" Ясона из Фер. А список для меня будет коротким - в него войдут, безусловно, Ификрат, Агесилай, Филипп Македонский и его сын и, саом собой, Эпаминонд. Вот, пожалуй, и все. Об остальных мы знаем не слишком много, чтобы делать однозначные и неоспоримые выводы об их величии.

[shuric]

shuric

Есть Марий но нет Суллы! Безобразие!

Сулла получил прозвище не Великий, а Счастливый.

От этого он перестал быть великим?

И что за Демосфен?

Выше я уже объяснял, какой - тот, что с помощью пельтастов взял а плен непобедимую стпартанскую фалангу на остове Сфактерия.

Тогда вносите в список Клеoна.

[Тимофей]

Уважаемый thor! Полностью поддерживаю Вас в оценке Мильтиада и Марафонской битвы - он действительно был опытным военным, но говорить о том, что это был великий полководец все-таки не стоит. А вот по поводу Ясона Ферского позволю себе не согласиться с Вами. Что-то сказать (написать, предложить) - это одно. А воплотить на поле битвы - уже совершенно другое.
Например (привожу именно этот пример только потому, что несколько лучше ориентируюсь в этой теме), по мнению Д. Чандлера, "За некоторыми редкими исключениями, Наполеон не был новатором; скорее он продолжал и развивал идеи других полководцев; он лучше. чем любой ддругой военачальник его времени. видел весь потенциал французских военных доктрин и вооруженных сил... Его вклад в военное искуство или усовершенствование армии Франции невелик; ценны сами его победы, и он их достиг, превращая теорию в реальность."
Если же следовать Вашей логике, то получается, что необходимо назвать великими полководцами людей, по чьим произведениям Бонапарт учился - дю Тейля, де Криссе, Гримоара, Бороже, графа Гибера. де Борсеи т.д.
Ведь именно они заложили основы его тактики и стратегии! Но, тем не менее, мы говорим именно о полководцах - и воплощение теории в практике гораздо более ценно, чем голая теория.
В этом смысле, конечно, надо отдать должное Ясону, но Филипп и Александр Македонские действительно являются лучшими полководцами, хотя бы потому, что у них были многие победы, в отличие от Ясона.


Да, и все-таки мне не совсем ясен состав "римской линейки", предложенной Atkins'ом. Если уж включать в список претендентов самых заметных полководцев Рима, то почему там, скажем, нет Траяна, не знаю, Феодосия Великого. Да и Аэция как-то забыли - победителя Аттилы. Я не утверждаю априори их гениальность, но если уж включать в список претендентов выдающихся полководцев Рима, то по крайней мере их обойти никак нельзя. Если говорить о совсем позднем Риме (или ранней Византии - как кому нравиться), то где Велизарий, Нарсес, Герман? А где, тем более, Ираклий, разгромивший в пух и прах за семь лет Сасанидский Иран??? А можно вспомить и еще множество друхим личностей, думаю.

[Гиви Чрелашвили]

А вот я категорически против разделять на флотоводцев и полководцев.
Флотоводец, в принципе, тот же полководец, а, зачастую, были полководцы, которые были и флотоводцами.
Марк Випсаний Агриппа, допустим, был фактически первым гениальным римским флотоводцем. Он же был и прекрасным полководцем.
Но историческую победу, без которой невозможно была бы Римская империя, он одержал именно в морском сражении против кораблей Антония и Клеопатры.
А вспомните Суворова. Разве он не вел морских сражений ?
Так вот, флотоводец - это тот же полководец.
Какая разница, в сущности ? Только та, что бой ведется на море, а не на суше ? Что, удачливый флотоводец может быть менее умен, чем полководец ?
Что значит, утонем ? Нужно вспомнить и всех достойных личностей.
Кто на море Наполеону (вернее его адмиралу Вильнёву) дал прикурить только так ?
Я, надеюсь, что имя адмирала Горацио Нельсона известно всем.
При этом я вовсе не настаиваю, чтобы в список включили фельдмаршала Артура Веллингтона, хоть он и нанес решающее поражение Наполеону при Ватерлоо.

[Гиви Чрелашвили]

Краем глаза видел, что кто-то тут называл парфянского полководца Сурену, который уделал Красса в битве при Каррах. Так вот, парфянина с таким именем - Сурена - не существовало. Заблуждение возникает от того, что Плутарх в "Сравнительных жинеописаниях (Красс)" пишет "Сурена" с заглавной буквы. Но Плутарх нигде не говорил, что так звали человека, который уделал Красса. Сурена - это должность.
Так называли парфяне должность первого визиря при царе. Это был первый визирь при парфянском царе Гироде. Имя человека, сделавшего котлету из легионов Красса, осталось неизвестным. Об этом еще Оскар Егер в "Древнем мире" писал.

[thor]

Еще одна домашнаяя заготовка - снова возвращаясь к вопросу о Марафонском сражении и снова обращаясь к анализу первоисточников в попытке разобраться с тем, что произошло на марафонской равнине в сентябре 490 г. до н.э.
Снова оговорюсь – к Мильтиаду я никак не отношусь и мне он по большому счету глубоко безразличен. Так что никаких личных мотивов в оценке его деятельности как полководца у меня нет и быть не может по определению. Могу сказать лишь только то, что для лично намного важнее прояснение действительной картины событий, а не оценка величия или невеличия того или иного военачальника, независимо от того, что там думают некие товарищи и каково там по этому поводу «популярное мнение». Специально для уважаемого г-на Аткинса процитирую чрезвычайно важную, на мой взгляд, мысль еще более уважаемого Рене Декарта, принципами которого я стремлюсь руководствоваться в своих изысканиях: «…Никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т.е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению…».
Руководствуясь этими соображениями, попытаемся рассмотреть свидетельства нашего главного информатора по Марафонскому сражению – Геродота. Какие сомнения мешают мне принять сторону тех товарищей, что вместе с г-ном Аткинсом придерживаются «популярного» мнения относительно картины Марафонского сражения. Перечислим их по порядку:
1) Цель персидского похода;
2) Численность персидского и афинского войска под Марафоном;
3) Профессионализм и уровень выучки персидского и афинского войска;
4) Участие персидской конницы в марафонской кампании;
5) Особенности тактического «рисунка» Марафонского сражения в частности и всей кампании в целом.

[thor]

Не знаю, конечно, как там товарищи, те, что исповедуют «популярное мнение», относятся к Геродоту и к сообщаемой им информации. Сам Геродот не был современником Марафона, поскольку родился примерно в 484 г. до н.э., а, значит, сочиняя свою «Историю», в той ее части, где идет повествование о марафонской кампании, он был зависим от своих информаторов – афинян (проафинские симпатии Геродота, полагаю, ни для кого не секрет). Между тем можно с уверенностью сказать, что Марафон стал краеугольным камнем в, так сказать, «афинской» легенде, превозносившей (на мой взгляд, излишне, так как заслуги Афин в организации борьбы Эллады с Персией вне всякого сомнения, достаточно велики и не нуждаются в дополнительном прославлении) роль центра Аттики как спасителя Греции от порабощения персами (рождение этой легенды и причины, почему афинское народное собрание более или менее целенаправленно вело дело к войне с Персией – предмет отдельного исследования).
Теперь о тех сомнениях, которые не оставляют меня при анализе текста Геродота. Судя по всему, г-на Аткинса они совершенно не мучают – почему, не знаю. Видимо, он Геродот в руки не брал, а руководствовался «популярным» мнением уважаемых товарищей, а если и брал, то внимательно, вдумчиво, не читал и не пытался проанализировать текст, как говорится, с карандашом в руках, пытаясь разрешить те несообразности, что неизбежно возникают при непредвзятом чтении геродотовой «Истории». О них, о этих несообразностях и пойдет речь дальше.

[thor]

Итак, для начала о цели похода Датиса и Артафрена. Вопрос этот представляется чрезвычайно важным, так как он позволяет разрешить, в частности, такой серьезный вопрос, как численность противостоящих армий, из которого можно делать и определенные выводы относительно общего рисунка всей кампании и самого сражения. Из рассказа Геродота следует, что Дарий имел на них большой «зуб» за ту помощь, которую они оказали ионийцам во время их восстания и потому, как только представилась возможность, персидский царь решил отправить карательную экспедицию против Афин и Эретрии «с приказанием обратить в рабство жителей Афин и Эретрии и привести пред его царские очи» (Геродот. VI. 95). Т.е., если наш грек ничего не напутал, то речь должна была идти об обычной для восточных монархов практики переселения покоренных народов на новое место. Правда, здесь возникает сомнение относительно технической осуществимости такого плана – представить себе, что персы смогут погрузить на свои корабли несколько десятков тысяч афинян и эретрийцев и доставить их в Малую Азию, достаточно сложно (если вообще возможно в то время). Но вот что касается карательного характер предпринятой акции – в этом, в принципе, сомнения нет, точно также как и в том, что Дарий I не ставил перед собой в этом году покорить себе всю Грецию. Собственно говоря, перс действовали постепенно, обкусывая греческую ойкумену не кускам по краям. И после того, как под властью царя царей оказалась Иония, большая часть островов в Эгеиде, северная Греция, настала очередь Афин. Следовательно, исходя из предполагавшейся цели похода как экзекуции над афинянами и эретрийцами, можно предположить, что он отнюдь не носил «вселенского» характера и носил ограниченный во времени и пространстве характер с соответствующим незначительным контингентом выделенных для этого войск. Правда, это вовсе не означало, что это войско будет представлять собой толпу «халатников», набранных с бору по сосенке и вооруженных всяким дрекольем. Скорее наоборот, демонстрация военной мощи империи перед греками на примере сокрушенных в ходе своего образного блицкрига Афин требовала и соответствующего качества войск. Геродот так прямо и пишет о войске Датиса и Артафрена как «прекрасно снаряженного» (Геродот. VI. 95).

[thor]

Сколько же войск дал Дарий своим военачальникам? Сложный вопрос. Геродот не дает никаких цифр по этому вопросу, а верить сведениям более поздних авторов, называющих ну совершенно мифические цифры в сотни тысяч «халатников» (кажется, Помпей Трог, а за ним Юстин и Орозий переплюнули всех и вся, определяя численность персидского «стада» в 600 тыс. голов – Юстин. II. 10. 9; Орозий. II. 8. . Можно лишь предположить, что поскольку поход носил ограниченный характер, то и Дарий не стал проводить тотальную мобилизацию всех сил, которым он располагал. Отсюда фразу Геродота о том, что «каждый приморский город был обязан выставлять корабли» (Геродот. VI. 95) можно трактовать как требование от ионийцев (поскольку во главе персидского войска был поставлен Артафрен, сын сардийского сатрапа Артафрена, которому подчинялись ионийские города – Геродот. III. 90; VI. 42) поставить ему необходимые для осуществления экспедиции транспортные и грузовые корабли. Геродот сообщает, что в решающий момент восстания ионийцы выставили флот из 353 триер (Геродот. VI. . Надо полагать, что вряд ли ионийцы, еще не успевшие оправиться от последствий подавленного восстания, могли выставить больше кораблей, чем тогда, когда речь шла об их свободе, жизни или смерти. Если предположить, что численность персидского флота все-таки составляла 600 кораблей (в чем я сомневаюсь – спустя 10 лет Ксеркс, предпринимая поход против эллинов, путем колоссального напряжения всех сил своей империи собрал флот в 1207 триер и 3000 больших и малых грузовых и разведывательных судов (Геродот. VI. 95; VII. 89,97) Получается, что для простого карательного похода против Афин и Эретрии, поддержавших восставших ионийских греков, Дарий выставил вполовину меньшее войско, чем Ксеркс, решивший завоевать всю Элладу), то на примерно 350 триер с десантом на борту приходилось 250 транспортных судов (кстати, в 480 г. до н.э. города и земли, входившие в сатрапию Артафрена-старшего, выставили несколько более 300 кораблей – Геродот. III. 90; VII. 91-95).

[thor]

Исходя из этих предпосылок, попытаемся определить, сколько же все-таки воинов могло быть у персов. Численность десанта на борту триеры могла быть разной. Например, в начале Пелопоннесской войны афиняне снарядили в поход вокруг Пелопоннеса 100 триер с десантом в 1000 гоплитов и 400 лучников, в 426 г. до н.э. для разорения Мелоса афиняне направили 60 триер с 2000 гоплитов на борту, а в 423 г. до н.э. снарядили против восставшего города Менды эскадру в 50 триер с 1000 гоплитов, 1000 пельтастов и 600 лучниками (Фукидид. II. 23. 2; III. 91. 1; IV. 129. 2), а во время сицилийской экспедиции афинян на борту транспортного судна поместилось 30 всадников с конями (Фукидид. VI. 43). Т.о., можно предположить, что по максимуму Датис и Артафрен могли иметь в своем распоряжении до 10,5 тыс. пехоты (реально, скорее всего, значительно меньше быть может, даже вдвое – учитывая, что поход был дальним, то часть состава эскадры составили транспорты с провиантом, фуражом и необходимым снаряжением для осады и штурма крепостей. К тому же нужно было оставить место и для пленников (заложников -?), коих нужно было доставить пред царские очи. Поэтому можно предположить, что хорошо, если в среднем на корабль приходилось 15-20 десантников. Отсюда и численность пехоты составит около 7 тыс. чел.). Конницы же было не более 7,5 тыс. чел., хотя, как и в случае с пехотой, скорее всего, и ее было меньше около 5 тыс. Всего, получается, что персидское войско вряд ли имело больше, чем примерно 12 или около того тыс. воинов.
Теперь о греках. Геродот также умалчивает о том, сколько воинов привели афинские стратеги к Марафону. Однако ряд свидетельств более поздних авторов позволяют предположить те рамки, в которые можно «уложить» афинское ополчение. Согласно Фукидиду, накануне Пелопонесской войны, когда Афины находились на пике своего могущества, войско города насчитывало, как говорил Перикл в своей речи перед афинянами, 13 тыс. гоплитов «полевой» армии, некоторое количество гоплитов, разбросанных по крепостям, и 16 тыс. гоплитов, годных для несения охранной службы в самих Афинах. В другом месте Фукидид называет еще и 3 тыс. гоплитов-метеков, служивших в афинском войске (Фукидид. II. 13.6; 31. 2). Итого, получается, Афины могли выставить спустя немногим более полустолетия после Марафона около 35 тыс. гоплитов. Павсаний сообщает же, что под Марафон «афиняне пришли все, со включением даже тех, возраст которых был неподходящим для несения военной службы, и рабов…», а в другом месте он сообщает, что афинские стратеги освободили рабов и включили их в состав ополчения (Павсаний. VII. 4; XX. 2). Следовательно, под Марафон афиняне явились en masse, поголовно (отсюда становится понятным и боязнь стратегов, что персы могут захватить беззащитный город в отсутствие ополчения – Геродот. VI. 115-116).

[thor]

Однако как тогда быть с названной Павсанием цифрой в 9 тыс. афинских гоплитов (Павсаний. XX. 2) или 10 тыс. (Юстин. II. 9.9)? Получается, что за полстолетия число боеспособных граждан (и метеков) выросло более чем втрое (почти вчетверо)! Возможно ли такое? Исключено! Значит, где-то здесь кроется ошибка. Я склонен считать, что все-таки афиняне мобилизовали всех, кто был способен держать в руках оружие, но было их никак не 9 и не 10 тыс., а больше, и значительно. Насколько больше – вопрос, но из геродотова текста следует, что накануне сражения в город вернулись 4 тыс. клерухов с Эвбеи (Геродот. VI. 100-101). Получается, что афиняне вывели из города колонию из 4 тыс. потенциальных воинов, и в городе осталось, выходит, 5-6 тыс. гоплитов всех возрастов? Снова неувязка! Логично будет предположить, что все-таки афинское ополчение, пришедшее под марафон, насчитывало больше, чем 9 или 10 тыс. воинов. Сколько? Интересный вопрос. Но если считать, что ширина марафонской долины в том месте, где произошло столкновение афинской и персидской армий, составляет несколько более 2 км, тогда получается, что при обычном 8-шереножном построении (кстати говоря, а почему именно 8 шеренг – довольно странно, если учесть, что речь идет не о регулярной армии, и десятичное деление родоплеменного по сути афинского ополчения представляется на то время более логичным) численность афинского войска могло составить около 18 или даже более тыс. воинов + неизвестный по численности контингент платеян (обычно считают вслед за Юстином и Непотом, что их было 1 тыс., однако в 479 г., в сражении при Платеях, т.е. под стенами своего родного города, платейцев было 600, а во время знаменитой осады пелопонесским войском Платей во время Пелопоннесской войны в городе оставалось 480 боеспособных платейцев (Геродот. IX. 28; Фукидид. II. 78. 3). Опять же вопрос – неужели численность платейского ополчения уменьшилась за 10 с небольшим лет почти вдвое и не восстановилось спустя 50 лет? Значит, и платейцев было не 1 тыс., а, по меньшей мере, вполовину меньше.
Т.о., можно предположить, что персидское войско насчитывало порядка 7 тыс. пехотинцев и 5 тыс. всадников, тогда афинское – около 18-20 тыс. гоплитов. Превосходство было на стороне афинян, и немалое – почти двойное. Однако пугало ли оно Датиса, Артафрена и их воинов? Надо полагать, что нет. Интересная аналогия – накануне решающего сражения при Платеях в ходе авангардных стычек персидские всадники неоднократно атаковали греков, причиняя им большие, по словам Геродота, потери, и называя их при этом бабами (Геродот. IX. 20). Можно ли лучше продемонстрировать то презрение, с которым относились персидские воины к грекам? И это после Марафона! Так что преувеличивать значение Марафона все ж таки не стоит – для персов это была рядовая стычка, которую они практически не заметили.

[thor]

На чем основывалась такая уверенность персов в своем превосходстве над греками? Персидская армия имела довольно сложную организацию и включала самые разные по боеспособности контингенты. Ядро ее составляла царская гвардия (которая в нашем случае в войне не участвовала), «окруженное» армейскими частями. Собственно армия состояла из постоянных регулярных частей, не входивших в состав контингентов, вставляемых сатрапиями и подчиненных непосредственно царю, и провинциального войска. Очевидно, что в нашем случае Датис и Артафрен опирались прежде всего именно на провинциальное войско. Оно же включало в себя личную охрану сатрапа, порой весьма многочисленную (сатрап Фригии, Лидии и Ионии Орет имел «тысячу» телохранителей-копьеносцев – Геродот. III. 127), отряды конных и пеших иранцев – сатрапскую «гвардию» из конных и пеших иранцев, отряды наемников и военно-поселенцев и в особых случаях – местное ополчение (См., например: Нечитайлов М.В. Ахеменидская военная организация. Армия. Воин. 2004. № 16. С. 2-3). Надо полагать, что, поскольку наш случай никак не особый, то Датис и Артафрен располагали лишь своими телохранителями, отмобилизованной иранской «гвардией», наемниками (Геродот упоминает о сакских воинах, стоявших в центре боевого построения армии Датиса бок о бок с персами – Геродот. VI. 113) и, возможно, некоторым числом ионийских гоплитов (что, на мой взгляд сомнительно – вряд ли они были надежными союзниками. Поэтому, на мой взгляд, ионийцы составляли только экипажи триер). Естественно, что собираясь в дальний поход, персидские военачальники отобрали среди своих подчиненных «лучших из лучших» (о чем и писал Геродот) – наиболее боеспособных воинов-профессионалов (с трудом можно представить себе, что в экспедиции участвовали ополченцы-саки или персы – воины от «сохи и горна», тем более что умение стрелять из лука оттачивалось годами и требовало постоянных упражнений. М.В. Горелик отмечал в этой связи, что «…массовое наличие лучников было возможно прежде всего в относительно отсталых обществах либо там, где пережитки родового строя оставались чрезвычайно сильными и имелась многочисленная прослойка свободных общинников. …Только мощные военные державы в состоянии воспитывать большие контингенты лучников в своей среде, создавая привилегированное сословие лучников, раздавая им на льготных условиях земельные владения, причем экономические потери при этом возмещались за счет большей эксплуатации податных сословий или покоренных иноэтничных коллективов…»: Горелик М.В. Оружие Древнего Востока. IV тысячелетие – III в. до н.э. М., 1993. С. 79). Более сложной и эффективной выглядела и тактика персов, основанная на совместных действиях пехоты, оснащенной как тяжелым оружием, так и метательным, и конницы. К тому же не стоит забывать, что персы только что победоносно закончили подавление ионийского восстания, их воины имели огромный опыт и обладали отменным боевым духом.

[thor]

Этого никак не скажешь об афинянах. Вне всякого сомнения, учитывая, что Афины вели на протяжении целого ряда лет активную внешнюю политику, среди афинских гоплитов было немало опытных воинов, но основная масса гоплитов, учитывая тотальный характер мобилизации, вряд ли имела серьезный опыт участия в боевых действиях. К тому же не стоит преувеличивать способность гоплитов держать равнение в строю и слаженно перемещаться, сохраняя правильное построение. При протяженности фронта в несколько сотен или даже тысяч человек и его глубине в 8-10 шеренг фаланга, состоящая из практически необученных милиционеров, физически не могла сколько-нибудь продолжительное время удерживать равнение в шеренгах и строй, тем более постепенно ускоряющих движение и переходящих на бег (в ногу в то время не маршировали, и прусских унтеров с палками, выравнивающих строй, у греков тоже не было). Это могли проделать глубокие «баталии» фламандцев, шотландцев, швейцарцев и ландскнехтов, но никак не тонкие фаланги полисных ополчений. Тоже самое можно сказать и о способности основной массы гоплитов вести рукопашный бой – кто обучал обычного крестьянина или ремесленника, погонщика мулов или мелкого рыночного торговца умению владеть копьем и тем более фехтованию на мечах? Конечно, аристократы могли позволить себе нанимать учителей для обучения урокам владения оружиям и физическим упражнениям, однако много ли их было? Так что, по существу, исход боя решали первый напор и схватка промахов – лучших и наиболее опытных воинов, стоявших в первых шеренгах. И если боевой дух противника был невысоким, то исход сражения порой решался еще до того, как две фаланги сходились щит к щиту. Догнать же бегущего неприятеля, бросившего тяжелое вооружение, и прежде всего щит, гоплит не мог, тем более что вряд ли он стремился выбежать из строя и покинуть своих сотоварищей и сородичей, с которыми вместе он вступил в бой. Так что говорить о серьезном и длительном преследовании неприятеля вряд ли стоит – не такова природа фаланги и ее тактики. Опрокинули врага, изгнали его с поля боя, собрали тела своих павших, ободрали тела неприятелей, воздвигли трофей как символ победы – и все. Естественно, что персы, зная о военных обычаях греков, их примитивной тактике и невысокой подготовке, обусловленной непрофессионализмом большей части воинов, полагали, что они не представляют для них серьезной опасности даже несмотря на двойное превосходство в численности.

[thor]

Таковы наши соображения по трем первым сомнительным местам в описании марафонского сражения. Что касается двух остальных, то, в принципе, свои мысли по этому поводу я уже высказывал в предыдущих постах. Хотелось бы отметить только, что персидская конница и в самом деле не участвовала в сражении. На это есть несколько причин – и чисто тактических (предположить, что опытные персидские всадники-профессионалы с их скифской тактикой стояли на месте и ожидали, как стадо баранов, когда греки соизволят приблизятся к ним и перережут, как баранов – извините, не могу, ибо я не считаю персов баранами. Кроме того, Мильтиад как опытный военный, прекрасно понимал, что при том качестве человеческого материала, которым он располагал, и на такой местности, атаковать отменную персидскую конницу и в самом деле самоубийственно. И раз он решился таки на атаку, значит, конницы персов на поле битвы не было). Кроме того, у византийского схолиаста Свиды есть указание на то, что накануне сражения ионийцы из лагеря персов сообщили афинянам, что персидская конница грузится на корабли. И хотя у самого Геродота прямых указаний на это нет, считать, что Свида придумал такое толкование древней поговорки, вряд ли правомерно.
Далее, что касается численности принявших участие в сражении персидского войска. Непот сообщает, что в сражении приняла участие лишь половина персидской пехоты (Непот. Мильтиад. 5). Следовательно, если принять во внимание его свидетельство, то 3,5 тыс. воинов Датиса – это и есть сильный арьергард, в задачу которого входило прикрытие эвакуации конницы, остального войска и лагеря. Опрокинуть 3,5 тыс. персидских пехотинцев почти 20-ю тыс. – не шибко трудное дело хотя бы потому, что преодолевая быстрым шагом, а потом бегом последние 300 м, отделявших их от персидских щитоносцев-спарабара, греки вряд ли могли понести серьезные потери (см. приведенное ранее мнение Ф. де Коммина – ливня стрел не получилось, и картина Креси, Пуатье или Азенкура не повторилась). Когда же дело дошло до рукопашной схватки, то самые лучшие персидские и сакские воины, стоявшие по восточному обычаю в центре боевого порядка со своим вождем (Датисом - ?), сумели опрокинуть противостоявших им афинян, а потом прорубиться сквозь их ряды и отступить к своим кораблям. Победить они при таком численном соотношении не могли ни при каком раскладе, да и не ставилась перед ними такая задача. Однако поставленную задачу – прикрыть погрузку на корабли остальной части войска персидский арьергард все-таки сумел. Во всяком случае, разгромленная наголову армия, в панике бегущая к кораблям и потом отправляющаяся в заплыв вокруг Аттики с целью высадиться у самых Афин – вещь совершенно нереальная и невозможная, Это все равно что предположить, что британская армия после Дюнкерка могла опрокинуть в море высаживающиеся на берегах Альбиона немецкие дивизии обратно в море!