Вот единственный вопрос который я обнаружил:
thor писал(а):Вопрос – а насколько такая милиционная армия, в которой солдаты служили всего лишь месяц в году, отличалась по боеспособности от точно таких же поселенных русских войск конца XVII в.? Если Вы сможете доказать, что месячные сборы будут достаточно для того, чтобы превратить землепашцев в настоящих солдат, в винтики армии-машины, а именно такая армия могла наиболее успешно реализовывать основные принципы линейной тактики (почитайте хотя бы переведенные на русский язык сочинения Фридриха Великого и Монтекуколи), то я, так и быть, признаю, что в России тогда не было регулярной армии, а стрельцы были «швалью».
Cмотрим.
Шведская армия:
Р. Масси «Петр Великий»
Однако, если на первое место ставить стремительность и напор атаки, то лучшими пехотинцами и кавалеристами в Европе были не англичане, а шведы. Шведские солдаты вообще не были приучены думать ни о чем, кроме наступления. Если противник каким-то образом проявлял инициативу и сам начинал наступать, шведы немедленно устремлялись ему навстречу, чтобы сорвать наступление контратакой. В атаке шведы полагались на холодное оружие. Как пехота, так и кавалерия огню мушкетов и пистолетов предпочитали ближний 6oй, в котором все решали клинок и штык.
Зрелище было устрашающее. Медленно, методично, молча, под грохот барабанов продвигалась, вперед шведcкaя пехота, не открывая огонь до последней минуты. Сблизившись с противником, колонны разворачивались, и на поле боя вырастала стена желто-гoлубых мундиров в четыре шеренги глубиной. Строй замирал, грохотал залп, и со штыками наперевес шведы врывались в дрогнувшие ряды нсприятеля. Прошло немало лет, прежде чем русские воины Петра научились отражать неудержимо атакующих шведов. Непревзойденная мощь шведcкoй атаки была обусловлена религиозным фатализмом, с oднoй стороны, и непрерывной муштрой, с другой.
Гунар Артеус “Карл ХII и его армия”
практика боя кароликской армии
На этой теме я остановлюсь подробно, поскольку результаты новейшего исследования (Aгtëus, 1972) в вопросе о методики боя каролинской армии частично противоречат материалу, приведенному в упомянутом труде генерального штаба, этом авторитетном, ставшем классическим сочинекии; я буду более подробным также и потому, что мои исследования гораздо менее известны, чем вышеупомянутый труд; а также по той причине, что я придаю шведской методике армейского боя в период Северной войны гораздо большее значение для хода и характера этой войны, чем ранее бьио принято. В этой же связи я хочу сразу подчеркнутъ практически неразрывную связь ме~ду вышеупомянутым боевым духом каролинской армии и ее тактицесними доктриной и системой: ярко выраженная наступательная тактика сильно содействовала - благодаря своей успешности - формированию неслыханного ранее боевого духа армии; в то же времх эту тактику была бы невозможно воплотить на поле боя, если бы дух армии был низок.
Что касается обычных боевых действий пехоты, то резульгаты новейших исследований оказываются в главных чергах совмеетимыми с выводами труда генеральногo штаба.
Шведская пехота пользовалась на протяжении Великой Северной вайны тем, чта называлоеь «Новым манером... боевых действий батальона». Эта техника ведених боя, временно регламентированная в 1694 г., гласила: «Если командир батальона приказывает: «Готовься!», то пикинеры поднимают свои пики, выднигаясь вперед, пока он [бататльон] не сблизится с противником на 70 шагов. Как только будет скомандовано: «Две задние шеренги, изготовиться к огню!», эти шеренги выдвигаютея вперед и сдваивают две передние шеренги. Как только две задние шеренги произвели выстрел, они обнажают шпаги. И как только две передние шеренги выдвинулись, две задние шеренги тесно смыкаютСя с с двумя Передними шееренгами, После чего весь багальон марширует таким образом сомкнутым строем в глубину и и ширрину рядами на противника, пока батальон не с6лизитcя c ним нa 3О шагов. Тогда отдастся команда: «2 передних шеренги изготовится к огню!» Как только произведен выстрел, они обнажают шпаги и врываются в ряды противника».
После 1701 г. эта боевая практика измснилась лишь в том смысле, что позиция для второго заппа приблизилась еще ближе к противнику, или, как это уставно сформулировал в 1710 г. Стенбок: «...[две передние шеренги] не открывают огня до тех пор, Пока они не Приблизятся к противнику на расстояние, когда его можно будет достать штыком . После того как они произведут с этой позиции залп, то, с Божьей помощью, из противостоящих [солдат) останутся в строю немногие».
Выдвижение вперед под почти непрерывным обстрелом, на который нельзя отвечать, пока расстояние до линии противника нс сократится до предела, естественно, требовал0 от солдат Карла ХII железной диециплины, и вообще, вероятно, было бы невозможно, если бы они не обладали помимо прочего глубоко укоренившейся уверенностью в эффективности своего метода наступления. Ибо он бьи почти всегда эффективным. Первый залп, когда наконец наступало его время, пробивал в рядах противника огромную брешь. А те, кто не был убит или ранен с первого выстрела, как правило, не оставались на месте, ожидая второго выстрела, который, как они сознавали, будет гораздо более смертоносным и тут же сменится фронтальной атакой пикинеров с их страшным оружием рукопашного боя.
Мы видим что метод атаки каролинской пехоты, уделял ведению огня значительно меньшую роль, чем использованию холодного оружия. Ведь согласно уставному предписанию каждый мушкетер должен был произвести перед рукопашной схваткой один-единственный выстрел и после этогo действовать исключительно шпагoй или штыком. Добавим к этому, что пикинеры - треть батальона - не имели иного оружия, кроме холодного.
Русская же пexoтa после первых военных лет переучилась, овладев боевой практикой, совершенно похожей на шведскую!
Каролинские эскадроны в первые годы Северной nойны атаковали обычно не полным галопом, но рысью. Лишь около 1705 г. галоп стал нормальным в последней фазе атаки. Эта эволюция для Европы того времени не была уникальной. Приблизительно одновременно с эскадронами Карла XII полный галоп стал нормальным темпом атаки и для кавалерии Евгения. Бывало, что и в армии Мальборо, и во французской армии небольшие группы эскадронов все чаще неслись в атаку во весь опор. Однако рысь была и осгавалась нормальным аллюром агаки во всех армиях Европы того периода, кроме шведской и австрийской (тут нужно указать, что Мальборо осознанно предпочитал рысь болсе высоким темпам, поскольку полагал, что успех кавалсрийской атаки меньше зависит от ее скоросги, чем от плотности эскадронов и боевых порядков (фронта), то есть от сплоченности всадников, которую трудно поддерживать уже при рыси, а при галопе - почти невозможно на протяжении более чем нескольких сот метров).
Итак, самую наступательную из боевых кавалерийских тактик, обычных для той эпохи, мы находим в шведской армии. Кавалерия Карла XII была также самой эффективной боевой кавалерией своего времени благодаря тому, что могла сочетать более быстрый аллюр с более сплоченными порядками, чем любая другая армия.
Мария Крунберг Линстедт «Каролинские женщины»
Если вместо этого мы посмотрим на пехоту в шведской военной машине, то увидим совсем иные цифры. В собственно Швеции насчитывалось 18 000 пехотинцев поселенного войска и 8000 конников, в Финляндии - еще 7000 солдат пехоты и 3000 кавалеристов. Кроме того, во флоте числилось 6000 солдат морской пехоты в собственно Швеции и 600 в Финляндии; то есть на начало войны общая численность достигала 42 600 человек.
Основу шведской армии составляла поселенная система комплектования войск. В каждой губернии, или лене, крестьяне должны были содержать пехотный полк. Различные полки имели, таким образом, мощные корни, каждый а своей местности. Несколько хуторов или крестьянских дворов составляли роту, и каждая такая рота обязывалась выставить одного солдата и содержать его за свой счет. Крестьяне сами подбирали рекрутов. Эти солдаты набирались из безземельной прослойки и среди младших крестьянскиx сыновей. То были батраки (работники), торпари и «захребетники»', которые, становясь солдатами, получали годовое жалованье, одежду и определенное количество продуктов. Большинство таких солдат получали отдельный торп, где и жили.
Такая организация дела давала, помимо прочего, солдату возможностъ жениться и иметь семью. Поселенная система комплектации войск крепко привязывала рядовогo к месту жительства даже после тогo, как он покидал пределы Швеции, да и в полку, куда он попадал, все были из одной местности.
Стрельцы:
Р. Масси «Петр Великий»
На смотрах или на параде стрельцы являли собой красивую картину – каждому полку была присвоена особая, ярких цветов, форма - синие, зеленые или вишневые короткие либо длиннополые кафтаны, отороченные мехом, шапки того же цвета, штаны, заправленные в желтые сапоги с загнутыми носками. Кафтан подпоясывался черным кожаным ремнем, к которому подвешивалась сабля. В одной руке стрелец держал пищаль, или аркебузу, а в другой бердыш - боевой топор.
В большинстве своем стрельцы, простые русские люди, жили по-старинке, почитали царя-батюшку и патриарха, ненавидели новшества и противились реформам. Их офицеры, и рядовые солдаты относились с подозрением и затаенной злобой к иностранцам, нанятым обучать русскую армию применению нового оружия и тактике. Стрельцы не разбирались в политике, но когда им казалось, что страна отклоняется от праведных, исконных путей, они тут же вбивали себе в голову, Что долг требует их вмешательства в государственные дела*.
В мирное время забот у стрельцов было немного. Правда, некоторые стрелецкие части стояли на границах с поляками и татарами, но основная масса была сосредоточена в Москве, где стрельцы жили особой слободой поблизости от Кремля. К 1682 г. их насчитывалось 22 000 - двадцать два полка по тысяче солдат в каждом. Стрельцы вместе с женами и детьми образовали в сердце столицы громадное скопление праздной военщины. Их баловали: царь предоставлял им опрятные бревенчатые избы для жилья, снабжал из казны продовольствием, обмундированием, денежным жалованием. За это они несли караул в Кремле и охраняли городские ворота. Они выполняли также полицейские функции и носили с coбoй короткие плетки, чтобы разнимать дерущихся. Если Москва горела, стрельцы становились пожарными.
Располагая в избытке свободным временем, стрельцы постепенно начали приторговывать. Некоторые стали открывать свои лавки. Как служилые государевы люди, они не платили торговых пошлин и быстро богатели. Членство в полках сделалось желанной привилегией и передавалось чуть ли не по наследству. Едва стрелецкий сынок достигал необходимого возраста, его немедленно записывали в отцовский полк. Понятно, что чем богаче становились стрельцы, тем неохотнее они возвращались к своим прямым солдатским обязанностям Солдат, он же хозяин доходной лавки, скорее предпочитал откупиться, чем исполнять какое-нибудь хлопотное служебное поручение. Офицеры-стрельцы к тому же использовали своих подчиненных как рабочую силу. Одним праздные воины прислуживали, другим строили дома или следили за садом.
Павленко «Петр Великий»
Но главное отличие лежало не в экономической деятельности, а в политических функциях выполняемых стрельцами. Стрельцы – полицейская сила государства, блюстители феодального правопорядка в столице. А.В. Чернов изучавший вооруженную силу русского государства 16-17ого веков пришел к выводу о незначительном участии стрельцов в военных действиях: «в походах участвовало 5-10% всех стрельцов, которые составляли от 4 до 12 % войска».
….Скоротечное сражение под Новым Иерусалимом показательно для оценки боевых качеств стрельцов. Урон стрельцов составил 15 убитыми и 37 ранеными. Правительственные войска потеряли одного убитыми и трех ранеными. Стрельцы показали и слабую боевую выучку, и отсутствие стойкости, и низкую боеспособность. Подобным образом вели себя участники крестьянских войн бежавшие с поля боя при ближайшем соприкосновении с правительствеными войсками. Но то была крестьянская стихия, не имевшая понятия о военном строе и вооруженная дрекольем и дубинами. Стрельцы же были воинами располагавшими таким же оружием как и правительственные войска.