Нарочитый воевода. Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский

[СергАни]

Нет никакой возможности достоверно сказать - кто он и откуда появился на Москве. Нет обоснованной надежды узнать когда-либо – как он покинул Москву. Это тем более удивительно, что было в его судьбе блестящее десятилетие – беспорочная служба великому московскому князю, десятки сражений, больших и малых, и ни одного поражения, но только славные победы...

Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский... Год рождения не известен. Случается, называют 1340-й. Самые добросовестные указывают: до 1356 года. И его происхождение имеет немало версий.
От Гедиминовичей в качестве отца Боброка предлагается Кориат, князь Волынский, Волковысский и Новогрудский, родился в 1308. Принял православие и христианское имя Михаил. Теоретически – это единственный подходящий кандидат: нет другого князя с именем Михаил в землях близ Волыни. Но есть здесь и небольшая закавыка. Кориат княжит на Подолье. А на Волыни – совсем другой князь: Любарт, последний, седьмой сын Гедимина. Родился в 1312 году. В 1349 году женится на Агафье (Ольге), дочери Константина Ростовского, племяннице московского князя Симеона Ивановича. Принял православие. Христанское имя – Дмитрий.
Сохранилась местная грамота великого нижегородского князя Димитрия Константиновича: "Князь великий Дмитрий Константинович Нижнего Новгорода и городецкой и курмышской. Пожаловал есми бояр своих и князей, дал им местную грамоту по их челобитью и по печалованию архимандрита нижегородского печерского отца своего духовного Ионы и по благословению владычню Серапиона нижегородского и городецкого и сарского и курмышского: кому с кем сидеть и кому под кем сидеть. Велел садитись от своего места тысяцкому своему Дмитрию Алибуртовичу князю волынскому…»
Алибуртович – сын Любарта. С. М. Соловьев был уверен, что в нижегородской грамоте речь идет именно о Боброке. В Залесье Волынец появляется по приглашению митрополита Алексея в 60-х годах. Сначала служит в Нижнем. Тысяцким у великого князя Димитрия Константиновича. А с 1371 года Дмитрий Алибуртович в Москве.
Все складно. Тут ведь кстати и ростовско-московские корни Агафьи (Ольги), жены Любарта и, как знать, может и матери Дмитрия Боброка.
Но тогда как и почему Алибуртович становится Михайловичем? Разница-то, прямо скажем...
Или, все-таки, отцом Боброка был Кориат Гедиминович? А в Нижнем служил другой Дмитрий, князь с Волыни?
У Михаила-Кориата было восемь сыновей. В их числе – Дмитрий. «Этот» Дмитрий с 1356 года женат на Анне Ивановне, дочери Ивана II Ивановича. И в биографии «нашего» Волынца была москвичка. Вполне возможно, что Анна. Хотя, может быть, и Мария. Но, в любом случае, это - сестра великого князя Дмитрий Ивановича. Дочь Ивана Красного... Но – в 1356 году?.. В московской службе Боброк появляется уже солидным вдовцом, с двумя взрослыми сыновьями. О первой жене Волынца, матери Бориса и Давыда, ничего не известно. Но можно уверенно отказывать ей в родстве с великим московским князем. Хотя бы потому, что ни Борису, ни Давыду – карьера при московском дворе не удалась. Величавости не хватило...
А есть исследователи, которые отказывают уже Волынцу. В княжеском происхождении. Основания есть – нет безупречной кандидатуры в отцы Дмитрию. И с Кориатом не все ясно. И, тем более, с Любартом. И вот версия: Боброк – волынский боярин. А что? Почему бы и нет? Вот и Соловьев называет его «пришелец с юга – волынский боярин Боброк».
Удобно: с отцами не надо не путаться. Но как быть с тем фактом, что в летописных текстах Дмитрий Боброк упоминается как князь? А с титулами в те времена не шутили. Волынцу на Москве надо было «заехать» местных бояр, а значит - заполучить внимательных и ревнивых соратников, которые, при удобном случае, порвали бы наглеца худородного – будь он таким. А раз не порвали – значит, князь, он и в Москве – князь...

________________________________________________________

Кузьмин А. В. Родословная князя Дмитрия Михайловича Боброка- Волынского // Дмитрий Донской и эпоха возрождения Руси. События, памятники, тадиции. Труды Юбилейной научной конференции "Дмитрий Донской - государственный деятель, полководец, святой" (Тула - Куликово поле, 12-14 октября 2000 г.). Тула, 2001. С. 111-136.

Кожевников В.М. Забытый. — М.: Голос-Пресс, 2003
В сети это произведение выложено на: http://militera.lib.ru/bio/kozhevnikov_vm/index.html

Генеологические таблицы
http://www.hronos.km.ru/geneal/geanl_lt_10.html
http://www.hronos.km.ru/geneal/geanl_lt_11.html

[СергАни]

На Москве Боброк появляется очень кстати. Словно по заказу...
...В Петровки 1353 года Рязань изгоном берет Лопасну. Иван II Иванович войны начинать не захотел. Или не решился. Успокоились и рязанцы: уступчивость московского князя не стала поводом для новых нападений. Со спорной волостью, которую Иван Иванович, скорее всего, получил в наследство, урядились: "А что ся мнђ достали мђста Рязаньская на сей сторонђ Оки и съ тыхъ мђстъ далъ есмь Князю Володимеру въ Лопастны мђста, новый городокъ на усть Поротли, а иная мђста Рязаньская отъмђньная сыну моему Князю Димитрію и Князю Ивану, подђлятся на полы безъ обиды“. Так или иначе, но тогда распря не разогрелась. Но обиды Москва не забыла...
Что могло стать причиной или, вернее, поводом к столкновению соседей в 1371 году? И года не прошло с того лета, в которое рязанские полки боронили белокаменную от литвы. Была там и рать пронская. Да и где быть Проне, как не вместе с Рязанью? Так было все 60-е годы: у кузенов Олега Рязанского и Владимира Пронского - лад и понимание - во всех ратях. И с чего бы это Проне вдруг захотелось воли от Рязани? А Владимиру - великого стола?
Вот она, обида за Лопасну, когда аукнулась... Татищев причиною войны считал возобновившийся спор за Лопасну. Олег просил город в вознаграждение за помощь против Ольгерда. Димитрий отказал: велика, де, помощь - постоял только на рубеже и не пошел резаться с Гедиминовичем, когда литва пустошила пригороды. И в Перемирной грамоте послов великого князя литовского Ольгерда Гедеминовича с великим князем Дмитрием Ивановичем удельный пронский князь назвали великим. Намек Владимир понял. И взъерепенился. А Москва не только пообещала пронцу поддержку - она ее оказала в полной, полнее некуда, мере: "Toe же зимы передь Рожествомъ Христовымъ бысть побоище на Скорнищеве съ Рязаньци. Князь великiи Дмитреи Ивановичь, събравъ воя многи и пославъ рать на князя Олга Рязанскаго, а воеводу съ ними отпусти Дмитрея Михаиловичя Волынскаго."
Рязанская рать к зиме 1371 года была серьезной силой. За шесть лет до Скорнищева Олег Иванович резко разобрался с Тагаем, «ордынским князем»: «во страсе и трепете мнозе быв и недоумевся, что сътворити, видя всех татар избиенных, и тако рыдаа и плача и лице одираа от многиа скорби, и едва в малой дружине убежаща». Да и без того в редкое лето не имели рязанцы боевой практики. Вне всякого сомнения в союзе с Олегом Ивановичем были и бродники. Их приятельство с рязанским князем отмечено в летописи: «князь Олег еще тогды молод был, младоумен, суров и свиреп сыи с своими рязанци, с потаковникы ему с бродни...».
Сомнений в победе у «суровых и свирепых» не было: «Рязанцы... в безумии своем начали говорить друг другу: не берите с собою доспехов и оружия, а возьмите только ремни и веревки, чем было бы вязать робких и слабых москвичей...» - характерное мнение штатского человека из глубокого тыла. И то верно: где москвичи могли видеть татарина на поле боя? Чего ж удивляться, что боевые арканы они приняли за путы? Арканами, скорее всего, оснастились бродники.
Возможно Москва выставила большее число воинов. Хотя... По всем признакам сражение у Скорнищева – классическое «поле», поединок. Дружина на дружину, ну, может еще сколько-то добровольцев с той и с другой стороны. Но численное превосходство – не велико подспорье в схватке с противником, который имеет очевидное преимущество в боевом опыте. Зато у москвичей был Боброк...
Нарвался Олег Иванович, рубака отменный, отважный и злой, на расчетливого дядьку. «Тщетно махали рязанцы веревочными и ременными петлями, они падали как снопы... Итак, Господь помог великому князю Димитрию Ивановичу и его воинам: одолели рязанцев, а князь их Олег Иванович едва убежал с малою дружиною...И седе тогда на княженiи великомъ Рязанскомъ князь Володимеръ Пронскыи...» Уж какую там хитрость на поле учинил многоумный Волынец – Бог ведает, однако разгром Рязани он обеспечил полный. (И тут опять впору задуматься: а может и впрямь – Алибуртович? Самое место набраться каверз против татарского боя – нижегородские рубежи...)
...Через 15 лет Волынца у Москвы уже не будет, и Рязань отыграется за Скорнищево под Перевицком.

__________________________________________
Д. И. Иловайский. История Рязанского княжества. Москва. 1884
А.Быков, О.Кузьмина. Олег Рязанский."История" 04\2002
ПСРЛ, т. 9.

[СергАни]

На исходе зимы 1376 года Дмитрий Иванович напра-вил к Булгару рать с воеводой Дмитрием Михайловичем, который незадолго до этого породнился с великим князем, женившись на его сестре Анне. Или Марии. По дороге к Боброку присоединились двое сыновей нижегородского князя со своими дружинами.
16 марта русское войско подошло к городу.
Бой, случившийся под стенами города, запомнился летописцам некоторыми особенностями. Прежде всего, воинов поразили пушки, установленные на крепостной стене «громъ пущаху, страшаще нашу рать». И были еще верблюды, которые «кони наши полошающе». Несмотря на эти диковины, булгарское войско было разбито.
Не надеясь отсидеться от русских в крепости, наместник Мамая Махмат Солтан и булгарский князь признали себя побежденными и выплатили дань: 2000 рублей двум великим князьям и 3000 рублей воеводам и их рати. В знак покорности город Булгар принял к себе «даругу» (сборщика дани) московского великого князя, а также русского таможенника для сбора пошлины в московскую казну.
Летом 1377 года в Москве стало известно, что Арабшах из саранской орды собрался в поход на Нижний Новгород. Встревоженный князь Дмитрий Иванович поспешил на выручку своему союзнику. За две недели новых вестей про Арабшаха не поступило, и Дмитрий Иванович со своими главными боярами (Боброк, понятно, в их числе) и московскими полками вернулся в Москву. Отряды из Владимира, Переяславля и Юрьева, а также из Ярославского и Муромского княжеств получили приказ следовать дальше и принять участие в обороне нижегородских границ. Великий князь нижегородский Дмитрий Константинович отрядил на границу младшего из своих трех сыновей. Воеводы не озаботились сторожей и татары скрытно прошли через лесные дебри в тыл. Вследствие внезапности нападения ратники не успели вооружиться и потерпели полное поражение.
А в 1378 году Мамай удар целит уже по самой Москве. Мурза Бегич прошел по Рязанской земли и остановился на Воже, правом притоке Оки. Дмитрий Иванович «собравъ воя многы и поиде противу въ силе тяжце». Несколько дней Бегич стоял, не решаясь начать переправу в виду у московских полков. Но когда большой полк чуть отошел от берега – мурза решился. 18 авгу-ста 1378 года рать Бегича «переехаша» реку. Вероятно, «узавязшие» в сражении с большим полком татары попали под удар с флангов. Разгром был полным, «и побегоша за реку за Вожю, а наши после за ними бьючи ихъ, секучи и колючи и убиваша ихъ множьство, а инии въ реце истопоша».
Летописное сообщение называет Дмитрия Ивановича главным воеводой в сражении на Воже. Это соответствует русской летописной традиции: и в Куликовской битве Краткая повесть знает только одного полководца – великого князя. Но чтобы Боброк безо всякой причины отсутствовал в таком сражении!? После славных побед над Рязанью и Булгары!? И откуда у Дмитрия Ивановича, не участвовавшего до сего времени ни в одном серьезном военном предприятии, такая выдержка и такой безупречный тактический расчет? Да еще в виду грозного противника, и многочисленного – пятерых «генералов» ордынских положили. Чудес не бывает...
За год до главной битвы - в начале зимы 1379-го Боброк вместе с Владимиром Андреевичем успевает сходить на Стародуб и Трубчевск. Оба города сдались.