Мифы о «мифах» Ледового побоища

[thor]

А то, орел не мух ловит!

[thor]

Shurik писал: "А чего обрушиватся то? С Данилевским у Фенела ничего общего".
Так, значит, к Феннелу претензий нет, а к Данилевскому их есть, и немало, равно как и к тем, кто попытался сказать нечто, что существенно отличается от официальной точки зрения? Я не я и корова не моя?. А если сравнить основные пассажи из их сочинений, тогда как? Stanislaw тут сравнивал Бушкова и Данилевского. Хорошо, тогда и мы поступим аналогичным образом. Для сравнения несколько наиболее ярких и интересных мест из переписки с «друзьями». Преднамеренно не указываю, кто есть who в цитатах. Длинновато получилось, конечно, но по-другому никак не получается. Итак, как в детской задаче на смекалку – найдите семь отличий:
1. О Невской битве.
Вариант первый - «Итак, в 1240 году в Неву вошли корабли «короля части Римьскыя от полунощныя …страны». К Александру, который тогда княжил в Новгороде, были отправлены послы, вызывавшие его на бой. Не дожидаясь помощи своего отца, великого князя Ярослава Всеволодовича, юный князь пошел на врага «в мале дружине». Выступление было столь спешным, что к нему не успели присоединиться многие новгородцы. Однако проигрыш в «силе» компенсировала внезапность нападения на неприятеля. Сама «сеча велика» описана в житии весьма лаконично. Упомянуто лишь, что врагов было перебито «множество бесчислено», а их «королю» Александр «възложи печать на лице острым своимъ копиемъ». Особо отличились в бою шестеро самых храбрых воинов новгородского князя. …Надо сказать, что подвиги эти выглядят вполне заурядными эпизодами вооруженного столкновения. Еще более скромны в описании невской победы новгородские и псковские летописи. Они лишь добавляют, что всего в сражении пало двадцать'новгородцев … Зато врагов было перебито «много множъство». В Псковской первой летописи уточняется, что их трупами заполнили две ямы, а «добрых повезоша два корабли» (то есть наиболее именитых). Эти-то описания, сдобренные кое-какими легендарными данными, и легли в основу привычной для нас характеристики сражения со шведами 15 июля 1240 года. …Итак, приведем характеристику первого из известных нам подвигов молодого новгородского князя: «...Невская битва была важным этапом всей этой борьбы … Победа русского народа, предводимого нашим великим предком Александром Невским, уже в XIII веке предотвратила потерю Русью берегов Финского залива и полную экономическую блокаду Руси». Если взглянуть непредвзято, кое-что в такой формулировке кажется «слегка преувеличенным». Начнем с того, что столкновение на Неве вряд ли можно назвать «битвой». … И соглашаясь с тем, что столкновение со шведскими рыцарями могло (но совсем не обязательно должно было) иметь, далеко идущие последствия, вряд ли стоит преувеличивать его масштабы. Кстати, о масштабах. Давайте еще раз обратимся к источнику. Как мы помним, у устья Ижоры пало двадцать новгородцев и ладожан «или мне (то есть менее),— добавляет Новгородская первая летопись,— Бог весть!» Много это или мало? Много, поскольку каждая человеческая жизнь бесценна. Но как тогда назвать уже упоминавшееся сражение под Изборском? А помним ли мы о нем? То-то и оно! А таких сражений в XIII веке было — увы! — слишком много. На их фоне Невская битва явно блекнет.Вряд ли к тому же стоит отождествлять младшую дружину князя со всем русским народом. Тем более что в это самое время он, народ, решал иную задачу: истекая кровью, боролся с монгольским нашествием. Или это было менее «актуально»?Но, может быть, новгородцам удалось нанести врагу невосполнимый урон? Упоминаются ведь чуть ли не горы трупов. Оказывается, однако, что большинство шведов было убито... «от ангела Господня» на противоположном берегу Ижоры, где «не бе проходно полку Александрову», как подчеркивает автор жития. Другими словами, перебитые шведы — не на совести новгородского князя и его дружины. Скорее всего, они пали в бою с местными племенами. Любопытно заметить, что шведы после поражения, видимо, не очень спешили. Им никто не мешал похоронить павших. Покинули же негостеприимные берега Невы они лишь на следующее утро. Из всего описанного следует, что схватка в устье Ижоры больше напоминала партизанский рейд по тылам противника, чем большое сражение. Возможно, однако, значение этого столкновения обратно пропорционально его размаху? Такое тоже бывало в истории. Писали ведь авторы «Очерков» и о возможной потере Русью Финского залива, и о полной экономической блокаде... Конечно, трудно представить, что шведский десант 1240 года ставил перед собой столь грандиозные задачи. Сил для этого было явно маловато. Да и сами агрессоры что-то не очень торопились осуществлять коварные замыслы. Показателем служит уже одно то, что шведы, войдя в Неву, пребывали в бездействии не менее недели. Дорога от устья Ижоры до Новгорода и обратно составляла около четырехсот километров по пересеченной местности. А ведь Александр, как следует из источников, нашел шведов там, откуда был направлен ему ультиматум о сдаче, или — что вероятнее — где их увидел ижорский старейшина Пелгусий. Противник за это время даже не удосужился укрепить свой лагерь и был захвачен врасплох. Добавим к этому, что и до, и после столкновения на Неве шведские рыцари не только высаживали десант в Восточной Прибалтике, но и строили здесь крепости. Даже официальная историография вынуждена была констатировать, что «после разгрома (!) на Неве шведское правительство не отказалось от мысли овладеть землей финнов». Это, однако, не становилось ни «этапом в борьбе» Руси за выход в Балтику, ни причиной «полной экономической блокады» русской земли.
Так что «битва», «русский народ», «этап в борьбе», «потеря берегов», «полная экономическая блокада», как, впрочем, и упоминания шведского ярла (как считали сначала, Биргера; когда разобрались, что он тогда еще не был ярлом, называли Ульфа Фаси, а в конце концов стали писать имена и того, и другого), возглавившего поход, и епископов (коих в Швеции тогда было всего шестеро) — «архитектурные излишества», добавленные для обоснования мифа о первой великой победе Александра Ярославича. Без всех этих эпитетов он перестает быть реальностью, превращается в то, чем был изначально,— в один из заурядных, но от того не менее драматичных эпизодов истории нашей многострадальной родины…»

[thor]

Вариант второй – «Еще более превозносит автор «Жития» успехи Александра в борьбе против шведов и немцев Две относительно мелкие победы — над шведами на Неве в 1240 году (отсюда прозвище Невский, данное ему летописцем XV века) и над немецкими рыцарями на льду Чудского озера — доведены в «Житии» до эпических размеров. Описание этих событий сделано по лучшим агиографическим образцам: с молитвами, видениями святых Бориса и Глеба, поддержкой ангелов с воздуха, клише и гиперболами. По всей вероятности, «Житие» было написано или составлено спустя приблизительно сорок лет после описываемых событий. Оно было создано человеком, имевшим веские основания быть настроенным против Запада, особенно против католического Запада,— а именно митрополитом Кириллом. Кирилл начинал печатником (канцлером) у галицко-волынского князя Даниила. В 1246 году Даниил послал его к вселенскому патриарху на посвящение в сан митрополита киевского. От трех до пяти лет провел Кирилл в Никее (Константинополь был все еще занят римлянами) и в конце концов вернулся не на юго-запад, а на север Руси, где и оставался в течение последних тридцати лет своей жизни твердым сторонником Александра во всех его начинаниях. Неудивительно, что после пребывания в, наверное, самом антикатолическом городе мира и зная, что его бывший хозяин Даниил, начавший заигрывать с курией в 1246 году, кончил тем, что принял корону от папы, Кирилл в своем стремлении добиться причисления Александра к лику святых просто обязан был прославлять в герое «Жития» выдающегося деятеля православной веры, великого борца против католической агрессии Достоверные факты о борьбе Александра с Западом несколько отличаются от тех, что приводятся в «Житии» В первой половине июля 1240 года шведский отряд, в который входили шведы, мурмане (норвежцы — возможно, речь идет о нескольких норвежских рыцарях) и финны, пришедший «с князем и с пискупы», высадился на берегах Невы. Почему шведы решили совершить вторжение именно в этой точке, сказать трудно Советский историк И П Шаскольский, специализирующийся на русско-скандинавских отношениях раннего периода и всюду обнаруживающий «западную угрозу», считает, что вторжение было частью согласованного плана, вынашиваемого шведами, немцами и датчанами под верховным руководством папы Рассчитывая на слабость русских после татарского нашествия, они надеялись (и здесь И П Шаскольский ссылается на Новгородскую Первую летопись — единственный русский источник, помимо «Жития» Александра) закрепиться на берегах Невы и Ладожского озера, а затем двинуться на юг и завоевать Новгород и его земли27. Однако нет никаких свидетельств в пользу согласованности действий шведов, немцев и датчан, ничто не указывает и на то, что описываемые события были чем-то большим, чем продолжение противоборства между русскими и шведами за управление Финляндией и Карелией Битва состоялась 15 июля и закончилась победой войск Александра, которые он в спешном порядке собрал в Новгороде и в районе Ладоги. «Множество много их паде»,— сообщает летопись о врагах, но также упоминает о примечательно малых потерях новгородцев — двадцать человек. Эта странность и тот факт, что ни летопись Суздальской земли (Лаврентьевская), ни один из шведских источников не содержат никаких упоминаний об этом событии, позволяет предположить, что «велика сеча» была не более чем очередным столкновением между шведскими отрядами и новгородскими оборонительными силами из происходивших время от времени в XIII и XIV веках Удивительно в самом деле, что шведы «в силе велице» и присутствие в их войске «князя» и «епископов» остались совершенно незамеченными всеми летописцами, исключая Новгородского…».

[thor]

2. О Ледовом побоище.
Вариант первый – «В год битвы на Неве отряд немецких рыцарей, поддержанный местными жителями Южной Эстонии и княжившим в Пскове Ярославом Владимировичем, захватил важную крепость Изборск, расположенную к юго-западу от Пскова Псковичи пытались выбить захватчиков из города, но немцы устояли, а затем двинулись на Псков и, когда посадник (связанный, по-видимому, с Ярославом Владимировичем) открыл им ворота, заняли этот город
Ярослав Владимирович и немцы имели поддержку и в самом Новгороде не успел Александр вернуться с Невы, как в городе «бысть крамола велиа» В чем была суть «крамолы», ни в одном из источников не сообщается, но она послужила причиной того, что Александр рассорился («роспревъся») с новгородцами и в гневе отбыл в Переславль «с матерью и с женою, и со всемь дворомь своим (т.е. с войском и администрацией)» «Немецкая партия», если таковая была, явно праздновала победу Зимой того же года немцы совершили ряд решительных набегов на север новгородской территории Действуя в районе реки Луга, они взяли город Тесов, расположенный в 35 километрах от Новгорода, и построили крепость в Копорье, к востоку от устья Луги и приблизительно в 16 километрах от Финского залива Как обычно, новгородцы не смогли обойтись без князя, который бы повел их войско вместе со своей дружиной К великому князю Александру были отправлены посланники с настойчивыми просьбами о возвращении Ярослав предложил им своего второго сына Андрея Новгородцы отказались и сделали еще одну попытку, на этот раз успешную Но когда в 1241 году Александр к радости антинемецкой группировки прибыл в Новгород, он предпринял крутые меры повесил «многиа крамолники» в Новгороде, а захватив Копорье, казнил там местных «предателей», помогавших немцам 3|
Псков был источником еще большей угрозы по сравнению с немецким присутствием на севере, и Александр, на этот раз со своим братом Андреем, двинулся на Псков сразу после того, как вернул себе Копорье Город был взят без труда, и Александр, развивая успех, пересек границу и вторгся на эстонско-немецкую территорию Столкновение было неизбежным После того как нов городский передовой отряд потерпел серьезное поражение, Александр и Андрей стянули свои силы, как сообщают некоторые источники, на лед Чудского озера Немецкие рыцари, поддерживаемые набранными эстонцами, атаковали русских, построившись боевым порядком клином вперед, проникли в глубь оборонительных линий русских, но были разгромлены (5 апреля 1242 года) Пленные были отправлены в Псков Позднее в этом же году немцы согласились освободить все русские земли, которые они в то время занимали, и обменяться пленными
Так закончилось то, что многие историки называют одной из величайших побед русских в XIII веке: сокрушением крестового похода тевтонских рыцарей против Новгорода и Пскова, разгромом немцев, героической обороной западных границ от папской агрессии, решающим поворотом в отношениях между Русью и Западом и т д Многие из описаний самой битвы (в «Житии» и в позднейших летописных версиях) украшены подробностями, представляющими собой не более чем плод авторского воображения: численность участников явно преувеличивается, приводятся сравнения с победами Моисея над Амалеком и Давида" над филистимлянами. Псковичей укоряют за то, что они позволили немцам захватить их город, и предупреждают, что если они когда-нибудь забудут о ратном подвиге Александра, то уподобятся «жидом, их же препита Господь в пустыни манною и крастелми (хлебами) печеными».
Но была ли эта победа столь великой? Явилась ли она поворотным моментом в русской истории? Или это просто митрополит Кирилл или кто-то другой, написавший «Житие», раздул значение победы Александра, чтобы скрасить в глазах своих современников последовавшее раболепствование Александра перед татарами? Как обычно, источники того времени не помогают ответить на такого рода вопросы. Наиболее полное описание битвы содержится в Новгородской Первой летописи, что касается отражения этого эпизода в летописи Суздальской земли, то в ней не сохранилось никаких фрагментов из личных великокняжеских хроник Александра, а значение всего события преуменьшено, причем настолько, что героем оказывается не Александр, а его брат Андрей «Великыи князь Ярославь посла сына своего Андреа в Новъгород Великыи в помочь Олександрови на немци и победиша я за Плесковом (Псковом) на озере и полон мног плениша и възратися Андреи к отцю своему с честью»
О масштабах сражения мы можем судить, только анализируя приводимые сведения о потерях, на этот раз — со стороны противника: Новгородская Первая летопись сообщает, что «паде чюди (эстонцев) бещисла, а немець 400, а 50 руками яша (взято в плен)». Если летописец считает этих 450 человек рыцарями, тогда приводимая цифра является, несомненно, крупным преувеличением, поскольку в то время, когда произошло сражение, два ордена имели чуть больше ста рыцарей и, вероятно, многие, если не большинство из них сражались в этот момент с другими врагами в Курляндии под началом ландмейстера ливонского Дитриха фон Грюнингена. Во всяком случае, древнейший и наиболее оригинальный западный источник, Ливонская рифмованная хроника, написанная в последнем десятилетии XIII века, сообщает, что только двадцать рыцарей погибло и шестеро попали в плен Свидетельство Ливонской хроники не дает оснований считать это военное столкновение крупным сражением, даже если принять во внимание стремление автора к стыдливому преуменьшению потерь своей стороны.
Хотя претензию Александра представить себя могучим защитником русских против немецкой и особенно папской агрессии с запада, нельзя рассматривать с той серьезностью, с какой это пытаются делать многие советские историки, особенно те, кто писал во время и непосредственно после второй мировой воины , тем не менее он показал себя умелым, проницательным и твердым политическим и военным деятелем в последние пять лет жизни его отца.».

[thor]

Вариант второй – «Слава Александра Ярославича, однако, не исчерпывается победой на Неве. Гораздо более весомым представляется его сражение с ливонскими рыцарями на льду Чудского озера 5 апреля 1242 года. Косвенная характеристика этого события дается уже в самом названии, выделяющем его из множества битв.
«Ледовое побоище»…Думаю, не стоит подробно пересказывать ход событий. Он более или менее хорошо известен почти каждому. Лучше привести несколько цитат из все тех же «Очерков истории СССР». Итак, «...Освободив Псков, Александр Ярославич повел свое войско в землю эстов, дав право войску воевать «в зажития», то есть нанося максимальный ущерб врагу». «Со всеми объединенными силами, которыми тогда располагала Русь, Александр Ярославич вступил в землю эстов; от действий его войска зависела судьба Русской земли». «Приближалась решительная битва, которой искал князь и о которой с тревогой и надеждой думал народ и в Новгороде, и во Пскове, и в Ладоге, и в Москве, и в Твери, и во Владимире».Пожалуй, достаточно. Начнем с того, что решительно непонятно, что имел в виду автор этих строк, когда писал о Русской земле? Напомню, речь идет о начале 1242 года. Прошло чуть больше года после Батыева нашествия на земли Южной Руси. Еще не залечены раны северо-восточных княжеств, которые были получены во время монгольских походов 1237— 1238 годов. Городская культура уничтожена. Многие города просто стерты с лица земли. Людские жертвы бесчисленны. Какие же надежды могла эта Русская земля возлагать на решительную битву с крестоносцами, общее число которых, между прочим, в Ливонском и Тевтонском орденах не превышало ста пятидесяти человек? Как могла судьба этой Русской земли зависеть от того, насколько успешен будет грабеж эстов войском Александра Невского? И главное — зачем надо было в таких условиях искать столкновения с достаточно сильным и опасным для Новгорода и Пскова — а это и есть «все объединенные силы, которыми тогда располагала Русь»,— противником? И тем не менее битва состоялась. Еще несколько цитат. «Победа на Чудском озере — Ледовое побоище — имела огромное значение для всей Руси, для всего русского и связанных с ним народов, так как эта победа спасала их от немецкого рабства. Значение этой победы, однако, еще шире: она имеет международный характер». «Этой крупнейшей битвой раннего средневековья впервые в международной истории был положен предел немецкому грабительскому продвижению на восток, которое немецкие правители непрерывно осуществляли в течение нескольких столетий». «Ледовое побоище сыграло решающую роль в борьбе литовского народа за независимость, оно отразилось и на положении других народов Прибалтики». «Решающий удар, нанесенный крестоносцам русскими войсками, отозвался по всей Прибалтике, потрясая до основания и Ливонский и Прусский ордена».
Может быть, и правда, нужно было выманить страшного врага из берлоги, чтобы навсегда покончить с опасностью получить удар в спину в самый неподходящий для Руси момент? Но мы уже говорили: с врагом покончить не удалось. Опасность сохранялась еще многие десятилетия. Да и момент для «выяснения отношений» был выбран, мягко говоря, не совсем удачно.И все-таки предел-то продвижению крестоносных рыцарей на восток был положен? Был. Но несколько раньше. За шесть лет до сражения на Чудском озере немецкое рыцарство потерпело сокрушительное поражение под Шавлями (Шяуляем). Правда, разбили их литовские отряды под командованием Миндовга (Миндаугаса), на сторону которого перешли еще и земгальские войска. В этом сражении погибли сам магистр ордена Волквин и предводитель отряда крестоносцев из Северной Германии Газельдорф. Продвижение немецких рыцарей на восток не просто было остановлено, они были отброшены на запад фактически к границам 1208 года! И это не единственная победа над орденом. Немецкие крестоносцы терпели крупные поражения и на реке Эмайыге (Ымайыге) в 1234 году, и под Дорогичином в 1237 году. Однако эти битвы мы почему-то не помним...Ах да! Ведь Ледовое побоище — крупнейшая битва! Новгородские и псковские летописи не сообщают о численности воинов, принимавших в ней участие (а южное летописание о ней вообще ничего не сообщает). Можно лишь сказать, что русские полки вряд ли насчитывали более пяти тысяч человек. Столько воинов мог выставить Новгород при поголовной «мобилизации» мужского населения. Зато летописи указывают, сколько «паде Немець ратманов» (то есть ратников) — пятьсот, и сколько их было взято в плен — пятьдесят. В «Немецкой рифмованной хронике» конца ХШ века числа несколько иные: двадцать и шесть человек, соответственно. Количественные противоречия снимаются просто. Обычно считают, что русские летописи дают общее число павших и пленных, а «Хроника» — только полноправных рыцарей. Но и в таком случае Ледовое побоище явно уступает в масштабах той же Шяуляйской битве. В ней ведь пало более сорока рыцарей! А вспоминать ее не хочется по самой банальной причине. Она «не вписывалась» в традиционную тему «Борьба русского народа и народов Прибалтики против
агрессин немецких, датских и шведских феодалов». Дело в том, что литовцами тогда было захвачено в плен не менее двухсот псковских бояр, сражавшихся на стороне ордена.
А вы заметили, против кого в основном воюет Александр Ярославич? Именно против чуди, ливов, эстов... Это их землям наносится «максимальный ущерб». Это им — перебитым, потопленным и повешенным — «несть числа». Так что с «совместной борьбой против общего врага» у нас неувязочка получается. Речь, очевидно, может идти только о борьбе Новгорода, Пскова и ордена за раздел «сфер влияния» в Восточной Прибалтике. Причем Псков сплошь и рядом оказывается не союзником, а соперником Новгорода и иногда выступает вместе с Ригой….».

[thor]

3. О «неврюевой» рати.
Вариант 1-й – «Зимой 1249 года Андрей и Александр вернулись на Русь. Несмотря на свое назначение на киевский престол, Александр поехал с Андреем во Владимир, а на следующий год отправился в Новгород. Нам ничего практически неизвестно о пятилетнем правлении Андрея в качестве великого князя. В источниках нет никаких указаний на стычки Андрея с кем-либо из братьев, и если ему действительно приходилось бороться за сохранение престола (а усомниться в этом трудно), то его личные или более поздние летописцы позаботились о том, чтобы в записи не просочилось и следа этих раздоров. О его личной жизни мы знаем только, что зимой 1250/51 года митрополит Кирилл обвенчал Андрея с дочерью волынско-галицкого князя Даниила.
Хотя источники хранят молчание, выводящее из себя историков, очевидно, что в последние три года правления Андрея назревала беда. Кризис разразился в 1252 году. События этого года таковы: Александр отправился в Орду, оттуда была послана двойная экспедиция татар, одна — под руководством Неврюя против Андрея, другая — под руководством Куремши против Даниила Галицкого|. Последний без труда отразил нападение татар, а Андрей и его брат Ярослав были разгромлены в сражении при Северном Переславле (май или июль 1252 года). Андрей, не найдя убежища в Новгороде, бежал в Швецию, а Александр вернулся во Владимир со «старейшинством над всеми своими братьями», чтобы сесть на великокняжеский престол. Таковы факты, которые можно восстановить по многочисленным источникам, большая часть которых содержит фрагменты, сохранившиеся от различных великокняжеских летописей, т. е. личных летописей Андрея, Святослава, Александра и Ярослава Ярославича. Что касается фактов, то их более чем достаточно, а вот мотивы, которыми руководствовались два основных противника, Андрей и Александр, можно понять только с помощью дедукции.
Большинство источников, подвергшихся исправлениям, подчас неуклюжим, в более позднее время с целью оправдать деятельность Александра изображают Андрея несчастной жертвой обстоятельств. Разгромленный татарами у Переславля, он, как показано в летописях, не имел иного выхода, кроме как бежать из страны. Рассказ в Лаврентьевской летописи — занятная и беспорядочная смесь летописи Александра и незначительных фрагментов летописи Андрея — повествует, что еще до появления татар Андрей держал совет со своими советниками и решил лучше «бегати, нежели цесарям (ханам) служити». Покритиковав Андрея за слабость его правления, компилятор Никоновской летописи XVI века, с той же необремененностью вопросами хронологии событий, вкладывает в уста Андрея трогательную маленькую речь, якобы произнесенную им до сражения. «Господи! Что есть доколе нам межь собою бранитися и наводити друг на друга татар (но пока никто еще этого не сделал!), лутчи ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити татаром». Но даже в этих искаженных и большей частью вымышленных описаниях есть намеки на истинные мотивы Андрея: «...лутчи ми... (не) дружитися и служити татаром». Эти слова, несомненно, выражают стремление Андрея сопротивляться татарскому давлению, его нежелание сотрудничать с ханами и быть зависимым от них; и в этом он был не одинок. Все источники подчеркивают тесный союз между Андреем и его братом Ярославом (который также потерпел поражение в битве у Переславля); не случайно, что карательный отряд против тестя Андрея Даниила был послан одновременно с походом под руководством Неврюя. Таким образом, нам не остается ничего иного, как принять, что сопротивление Золотой Орде исходило по крайней мере от двух из старейших князей Суздальской земли при поддержке правителей Волынской и Галицкой земель. Один признанный советский ориенталист даже утверждает, что между 1249 и 1252 годами произошло вооруженное восстание, подавленное ханом при молчаливом попустительстве Александра.
А что же такого совершил Александр в 1252 году? Конечно, ни один из летописцев не посмел возложить на него и тени вины за разгром братьев, так же как позднее, в XIV веке, никто из льстивых московских летописцев не рискнул и заикнуться об ответственности Ивана I за разорение Твери татарами в 1283 году. Но стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и карательный набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным выездом во Владимир — с другой, почти не оставляют сомнений в соучастии Александра. Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот «сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим.. и тамги хану платит не сполна».
Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили «у Золотых ворот митрополит и вси игумени и гражане и посадиша и на столе отца его Ярослава», и «бысть радость велика в граде Володимери и во всей земли Суждальскои». Его возвращение знаменовало конец борьбы между наследниками Всеволода III и начало новой эпохи подчинения Руси татарскому господству. Андрей и его сторонники сошли с политической сцены, хотя отметим, что Андрей позже вернулся из Швеции и получил от Александра вотчины в Суздале и Нижнем Новгороде после того, как между братьями произошло что-то вроде примирения, а союзник Андрея Ярослав в конце концов стал великим князем во Владимире. Но тем не менее организованному сопротивлению татарам со стороны русских князей на долгое время пришел конец. Настало время реальной зависимости Руси от Золотой Орды, которое продолжалось еще в течение ста с четвертью лет. Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев…».

[thor]

Вариант 2-й - «Обстановка вновь обострилась к концу пятидесятых годов XIII века, когда Орда решила ввести на Руси обычную в покоренных ею землях систему обложения данью. С этой целью в Суздаль, Рязань, Муром и Новгород (который, напомню, во время Батыева нашествия захвачен не был) направились «численники», которые должны были провести поголовную перепись населения. Весть об этом вызвала в Новгороде взрыв возмущения. Целый год в городе продолжались волнения. К восставшим примкнул даже нелюбимый новгородцами князь Василий Александрович. В самый разгар волнений в город прибыли «татарские послы», а с ними сам князь Александр Ярославич. Правда, его спутники вскоре срочно покинули Новгород. Князю же пришлось «подготовить» подчинение города Орде. То, что не удалось Батыю, оказалось по плечу «защитнику русской земли». Начал он, естественно, расправой с непокорными. Были схвачены возглавивший восстание новгородец Александр и его сдружина». Им Александр Ярославич «овому носа урезаша, и иному очи выимаша». Так, кстати, он несколько лет назад поступил с дружиной сына, не сумевшей защитить того в 1255 году от изгнания. Теперь же Василий сам был в числе провинившихся. Чуть позже он был схвачен во Пскове.Вскоре «порядок» был наведен. Ярмо на шею русскому народу, благодаря героическим усилиям великого «освободителя» от крестоносного ига (которого, впрочем, никогда и не было) князя Александра Ярославича, водружено.
После этого странно читать рассуждения заслуженных историков о том, что Александр «олицетворял назревающий процесс объединения, а потому укреплял в русском народе надежду на освобождение от власти Орды». Вслед за Новгородом волна недовольства прокатилась по всей Северо-Восточной Руси. В 1262 году восстали Ростов, Суздаль, Владимир, Ярославль, Устюг. Никто не знает, какой ценой были подавлены эти выступления... Александр вновь был вызван в Орду. Надлежало сделать следующий шаг в закабалении русских .земель. Русь должна была присылать свои отряды для участия в монгольских походах. Житийная повесть утверждает, что Александр Ярославич хотел «отмолити людей от беды тоя». Чем закончились переговоры с Ордой, сказать трудно. Однако известно, что впоследствии русские отряды неоднократно участвовали в походах, организованных золотоордынскими ханами. Да и монголы не гнушались выступать вместе с Русью во время вооруженных конфликтов ее с западными соседями. Вот только если поход такой оказывался неудачным, русским землям, через которые ордынские отряды возвращались в степи, приходилось «компенсировать» то, чем не удалось поживиться у врага... Насколько все это соответствовало целям, которые ставил перед собой Александр, отправляясь в Орду, видимо, навсегда останется тайной…».

[thor]

4. О итогах правления князя.
Вариант первый – «Жизненная стезя, определенная для себя великим князем Александром Ярославичем, была пройдена им до конца. Но многотрудный, трагический путь, избранный Александром для своей страны, лишь начинался. Пожалуй, именно в те страшные для Руси десятилетия середины XIII столетия был сделан окончательный выбор между двумя социокультурными моделями развития: между Востоком и Западом; между Азией и Европой. При всей условности такой дихотомии, она дает общее представление об основной тенденции происходящих изменений, которые успели не только наметиться, но и получить дополнительный импульс извне. Теперь они будут совершаться во все нарастающем темпе и во все увеличивающихся масштабах. А через 300 лет получат логическое завершение в крайних формах деспотического правления далекого потомка Александра — Ивана IV.И хотя уже все состоялось, свой путь не только выбран, но и пройден, еще и еще раз хочется вернуться к тому самому моменту, когда не поздно было «перерешить». Вернуться, чтобы попытаться понять, не тогда ли была сделана роковая ошибка, осложнившая дальнейшую судьбу нашей многострадальной родины? Или же выбор Александра был фатально предопределен? А может быть, от него ничего и не зависело?… Пытаясь переложить ответственность за всю дальнейшую судьбу страны на одного человека, мы как-то забываем, что он в своем решении нашел понимание и поддержку, пусть не у всех современников, зато почти у всех потомков. Что же «внутри нас» заставило сделать (или сделало возможным) такой выбор?
Прежде всего, не будем забывать, что Русь XIII века — по преимуществу общество традиционное. Традиции, обычаи — его незыблемая основа. Любая попытка изменить привычный ход вещей, нарушить раз навсегда заведенный порядок неизбежно воспринимается трагически, ставит под вопрос само существование мира, в котором живет человек. В условиях середины XIII века, видимо, как это ни парадоксально для нас звучит, большей угрозой для жителя Северо-Восточной Руси виделись представители западноевропейской цивилизации, нежели захватчики, пришедшие с Востока. Рыцари ордена несли с собой новую жизнь. Было ясно, что вместе с ними шел новый закон, новый городской быт, новые формы властвования. Достаточно вспомнить, что сразу после подписания договора с Ригой во Псков были посажены два' немецких фогта (судьи). Но основное заключалось не в этом. Европейские рыцари несли новую идеологию — католическую религию. А католики были так же нетерпимы к своим православным «братьям во Христе», как и православные к католикам. '
В отличие от беспокойных западных соседей Руси Золотая Орда была «своя». Судя по всему, монгольские ханы старались не вмешиваться во внутренние дела только что покоренной «Залесской орды» без особых на то причин. Правда, причины эти могли быть сплошь и рядом не ясны завоеванным народам. Отсутствие, с их точки зрения, логики в поведении завоевателей, скорее всего, усугубляло ощущение кошмарности нашествия, террористического характера власти Орды. И тем не менее, повторяю, можно полагать, что захватчики реальные воспринимались (во всяком случае, частью населения русских земель) как меньшее зло, чем европейские военно-монашеские ордена.
Система правления в монгольских улусах удивительно удачно «легла» на «модель» деспотической монархии, которая уже несколько десятилетий «апробировалась» на Северо-Востоке потомками Юрия Долгорукого и Андрея Боголюбского. Реальная власть продолжала оставаться в руках своих князей, пусть и получавших теперь ярлыки на великое княжение из рук монгольских ханов. Зато жизнь — там, где она вообще осталась после нашествия,— была прежней, хотя и более тяжелой. Но самое главное — монголы проявляли прямо-таки завидную для европейцев веротерпимость. Мало того, их отношение к священникам, независимо от их этнической и конфессиональной принадлежности, было подчеркнуто уважительным. Быть может, поэтому, хотя в источниках ордынцы постоянно упоминаются с эпитетами: «беззаконные», «поганые» и т. п., врагами церкви они не ощущаются. Конечно, это вовсе не значит, что монгольское иго можно представлять в виде идиллического симбиоза Руси со Степью. Завоевание есть завоевание. А порабощение всегда останется порабощением. Так что выбор, сделанный Александром Ярославичем, невозможно рассматривать лишь как акт личной воли князя. За ним стояли вполне реальные интересы народа и его внутренние чисто психологические возможности, независимо от того, понятны ли они нам и считаем ли мы их достаточными для столь ответственного решения…
Итак, кто же он — князь Александр Ярославич? Герой, «солнце земли Суздальской», как его окрестила житийная повесть, «наш великий предок, который самоотверженно защищал Русь от внешних врагов и понимал решающую роль народа в этой защите» (как он вошел в наши учебники)? Или же «позор русского исторического сознания, русской исторической памяти», «национальный изменник», жестоко исковеркавший историческую судьбу своего народа (как считает автор книги «Неверная память» М. М. Сокольский)? Думаю, и то и другое. Просто существуют два Александра.
Один — реальный — сын своего времени, хитрый, властолюбивый и жестокий правитель, всеми силами старавшийся сначала заполучить, а потом удержать титул великого князя. Он, видимо, был одним из первых русских князей, который в годы ордынского нашествия понял простую истину: помогая Орде грабить и угнетать свой народ, можно получить кое-какие выгоды для себя. Позднее по этому пути пойдут и его потомки. Сын Андрей вернет себе титул великого князя владимирского ценой четырнадцати русских городов, разоренных «Дюденевой ратью» в 1293 году. Внук Иван, знаменитый князь, Калита купит ярлык на великое княжение кровью тверичей, уничтоженных и замученных им в ходе подавления антиордынского восстания 1327 года. Этот скорбный список можно продолжить. Реального князя Александра Ярославича хорошо знают профессиональные историки. Другой, мифический, Александр Невский — герой, созданный с определенными политическими целями. Он живет и действует сегодня, влияя на мысли и поступки множества людей, плохо знакомых с историей своего Отечества. Оба Александра почти «не знакомы» друг с другом. Пути их почти никогда не пересекаются. Сопоставление этих двух образов убеждает: они «биологически несовместимы». Миф и реальность чаще всего совсем не бывают вместе. Их миры столь же далеки друг от друга, как две разные галактики, разделенные временем и пространством...».

[thor]

Вариант второй - «Начало правления Александра Невского явилось во многих смыслах крутым поворотом в истории Руси….Короткое правление Александра Ярославича в качестве великого князя Владимирского не принесло неожиданностей Оно было отмечено именно той самой политикой уступок, которая естественно вытекала из предшествующей деятельности Александра: крепкие связи с татарами из Золотой Орды и подчинение любому требованию хана; решительные действия в отношении Запада, бескомпромиссность по отношению к католической церкви и твердая поддержка православной церкви, не лишенная смысла политика в отношении оппозиционных элементов в Новгороде, незамедлительное подавление малейших признаков восстания или оппозиции против его собственной или татарской политики, твердый контроль над своими родичами. Его стиль правления в точности соответствовал тому, который можно восстановить задним числом из пышных славословий автора «Жития», кем бы он ни был, написанного лет через двадцать после смерти Александра. К сожалению, более достоверные источники, летописи, не случайно изобилуют пропусками за этот период, как, впрочем, и за предшествующий,— не потому, что это время было эпохой большего культурного бесплодия, нежели любой другой период русской истории, но по причине своеобразных последствий горизонтальной системы наследования старейшинства. Тот факт, что титул великого князя вслед за Александром наследовали сначала два его брата (один из которых, несомненно, был настроен враждебно по отношению к нему), затем два его сына, а затем сын враждебно настроенного брата, означает, что отдельные фрагменты личной летописи Александра были сначала уничтожены или исправлены, затем восстановлены, а затем снова уничтожены или исправлены. Неудивительно поэтому, что большинство сведений о его правлении исходит не из летописи Владимира, а из несколько более объективной Новгородской летописи. «Житие», как и можно было ожидать, ничего не добавляет к тому, что известно из летописей. В самом деле, в этом произведении до предела сжато или просто опущено все, что может быть истолковано как хотя бы бросающее тень на образ Александра…
Какие выводы можно сделать из всего того, что мы знаем об Александре, его жизни и правлении? Был ли он великим героем, защитником русских границ от западной агрессии? Спас ли он Русь от тевтонских рыцарей и шведских завоевателей? Стоял ли он непоколебимо на страже интересов православия против посягательств папства? Спасла ли проводимая им политика уступок Северную Русь от полного разорения татарами? Диктовалось ли его самоуничижение, даже унижения перед татарами в Золотой Орде самоотверженным стремлением к спасению Отчизны и обеспечению ее устойчивого будущего? Мы, конечно, никогда не узнаем истинных ответов на эти вопросы. Но те факты, которые можно выжать из коротких и часто вводящих в заблуждение источников, даже из умолчаний «Жития», заставляют нас серьезно подумать, прежде чем ответить на любой из этих вопросов утвердительно Ведь не было согласованного плана западной агрессии ни до, ни во время правления Александра; не было и опасности полномасштабного вторжения, хотя папство, немцы, шведы, датчане и литовцы могли полагать, что Северная Русь окончательно была ослаблена татарским нашествием, что на самом деле не соответствовало действительности Александр делал только то, что многочисленные защитники Новгорода и Пскова делали до него и что многие делали после него,— а именно устремлялись на защиту протяженных и уязвимых границ от отрядов захватчиков. Нет никаких свидетельств в пользу того, что папство имело какие-то серьезные замыслы относительно православной церкви и что Александр сделал что-либо для защиты ее единства. На самом деле он и не думал порывать с католический Западом даже после 1242 года: он собирался женить своего сына Василия на дочери норвежского короля Хаакона Кристине, готовил несколько договоров с немцами, заключил один договор с Норвегией, принимал посольства из северных и западных европейских стран, отвечал на папские буллы. Действительно, православная церковь многим ему обязана, но не сохранением своих земель и собственности и не освобождением духовенства от обложения данью и мобилизации. Религиозная терпимость была неотъемлемой частью монгольской политики еще со времен Чингис-хана, и ханы Золотой Орды, будь они язычники или мусульмане, всегда проявляли понимание и даже щедрость по отношению к церквам в тех землях, которые находились под их властью, Александру не было нужды просить Батыя, Сартака или Берке за русскую церковь. Тем не менее православная церковь считала себя обязанной своим привилегированным положением Александру — об этом свидетельствует преданность митрополита великому князю, местная канонизация Александра в монастыре Рождества Богородицы во Владимире и льстивые славословия «Жития».
И наконец, можно задать вопрос: привела ли проводимая Александром политика уступок (каковой она, несомненно, являлась) хоть к какому-нибудь улучшению положения русских при татарском господстве? Нужно признать, что источники не сообщают ни о каких карательных набегах в течение долгого времени после похода Неврюя 1252 года; неповиновение Новгорода и восстание 1262 года оставалось некоторое время безнаказанным; вмешательство со стороны татар в местные русские дела было минимальным; за время правления Александра нет никаких свидетельств даже о пребывании татарских чиновников или военных отрядов на русской территории. Но можно ли все это приписать политике Александра? Не было ли это скорее результатом занятости татар в других местах: в Литве, в Южной Руси и особенно в Иране?
Без сомнения, как уже говорилось в предыдущей главе, вмешательство Александра в 1252 году, его роль в разгроме татарами двух его братьев фактически положили конец действенному сопротивлению русских князей Золотой орде на многие годы вперед. Деятельность Александра во время его правления не может изменить нашей оценки его места в русской истории.
И все же сопротивление продолжалось. Оно не прекратилось с поражением Андрея и Ярослава и явно проявилось во враждебности Новгорода к Александру, в восстании 1262 года. Александр не сделал ничего, чтобы поддержать этот дух сопротивления Золотой орде. Требуется беспредельная щедрость сердца, чтобы назвать его политику самоотверженной…».

[thor]

Одним словом, я привел обширные выдержки из двух текстов, можно сравнивать и делать выводы – преднамеренно их не делаю, подожду, что скажут сейчас наши «патриоты»! Очевидно, снова изойдут праведным гневом в адрес Феннела, его холуя Данилевского и их местных приспешников, которые, несомненно, куплены с потрохами буржуинами, продали нашу «военную тайну» за корзину печенья и бочку варенья!
P.S. А ведь я преднамеренно не стал выделять самые «вкусные» места и эпатирующие пассажи ни у одного из авторов, а там есть немало весьма и весьма острых высказываний.
P.P.S. А ведь интересно, прошел ли Shurik или Stanislaw ту самую анкету, о которой я писал в одном из предыдущих постов? Или неудобные места в праведном гневе они предпочитают, как это принято у «патриотов», не замечать? Во всяком случае, ответ на это пожелание я пока никак не могу получить!

[shuric]

Вот Феннел О «неврюевой» рати.
:
«Зимой 1249 года Андрей и Александр вернулись на Русь. Несмотря на свое назначение на киевский престол, Александр поехал с Андреем во Владимир, а на следующий год отправился в Новгород. Нам ничего практически неизвестно о пятилетнем правлении Андрея в качестве великого князя. В источниках нет никаких указаний на стычки Андрея с кем-либо из братьев, и если ему действительно приходилось бороться за сохранение престола (а усомниться в этом трудно), то его личные или более поздние летописцы позаботились о том, чтобы в записи не просочилось и следа этих раздоров. О его личной жизни мы знаем только, что зимой 1250/51 года митрополит Кирилл обвенчал Андрея с дочерью волынско-галицкого князя Даниила.
Хотя источники хранят молчание, выводящее из себя историков, очевидно, что в последние три года правления Андрея назревала беда. Кризис разразился в 1252 году. События этого года таковы: Александр отправился в Орду, оттуда была послана двойная экспедиция татар, одна — под руководством Неврюя против Андрея, другая — под руководством Куремши против Даниила Галицкого|. Последний без труда отразил нападение татар, а Андрей и его брат Ярослав были разгромлены в сражении при Северном Переславле (май или июль 1252 года). Андрей, не найдя убежища в Новгороде, бежал в Швецию, а Александр вернулся во Владимир со «старейшинством над всеми своими братьями», чтобы сесть на великокняжеский престол. Таковы факты, которые можно восстановить по многочисленным источникам, большая часть которых содержит фрагменты, сохранившиеся от различных великокняжеских летописей, т. е. личных летописей Андрея, Святослава, Александра и Ярослава Ярославича. Что касается фактов, то их более чем достаточно, а вот мотивы, которыми руководствовались два основных противника, Андрей и Александр, можно понять только с помощью дедукции.
Большинство источников, подвергшихся исправлениям, подчас неуклюжим, в более позднее время с целью оправдать деятельность Александра изображают Андрея несчастной жертвой обстоятельств. Разгромленный татарами у Переславля, он, как показано в летописях, не имел иного выхода, кроме как бежать из страны. Рассказ в Лаврентьевской летописи — занятная и беспорядочная смесь летописи Александра и незначительных фрагментов летописи Андрея — повествует, что еще до появления татар Андрей держал совет со своими советниками и решил лучше «бегати, нежели цесарям (ханам) служити». Покритиковав Андрея за слабость его правления, компилятор Никоновской летописи XVI века, с той же необремененностью вопросами хронологии событий, вкладывает в уста Андрея трогательную маленькую речь, якобы произнесенную им до сражения. «Господи! Что есть доколе нам межь собою бранитися и наводити друг на друга татар (но пока никто еще этого не сделал!), лутчи ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити татаром». Но даже в этих искаженных и большей частью вымышленных описаниях есть намеки на истинные мотивы Андрея: «...лутчи ми... (не) дружитися и служити татаром». Эти слова, несомненно, выражают стремление Андрея сопротивляться татарскому давлению, его нежелание сотрудничать с ханами и быть зависимым от них; и в этом он был не одинок. Все источники подчеркивают тесный союз между Андреем и его братом Ярославом (который также потерпел поражение в битве у Переславля); не случайно, что карательный отряд против тестя Андрея Даниила был послан одновременно с походом под руководством Неврюя. Таким образом, нам не остается ничего иного, как принять, что сопротивление Золотой Орде исходило по крайней мере от двух из старейших князей Суздальской земли при поддержке правителей Волынской и Галицкой земель. Один признанный советский ориенталист даже утверждает, что между 1249 и 1252 годами произошло вооруженное восстание, подавленное ханом при молчаливом попустительстве Александра.
А что же такого совершил Александр в 1252 году? Конечно, ни один из летописцев не посмел возложить на него и тени вины за разгром братьев, так же как позднее, в XIV веке, никто из льстивых московских летописцев не рискнул и заикнуться об ответственности Ивана I за разорение Твери татарами в 1283 году. Но стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и карательный набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным выездом во Владимир — с другой, почти не оставляют сомнений в соучастии Александра. Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот «сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим.. и тамги хану платит не сполна».
Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили «у Золотых ворот митрополит и вси игумени и гражане и посадиша и на столе отца его Ярослава», и «бысть радость велика в граде Володимери и во всей земли Суждальскои». Его возвращение знаменовало конец борьбы между наследниками Всеволода III и начало новой эпохи подчинения Руси татарскому господству. Андрей и его сторонники сошли с политической сцены, хотя отметим, что Андрей позже вернулся из Швеции и получил от Александра вотчины в Суздале и Нижнем Новгороде после того, как между братьями произошло что-то вроде примирения, а союзник Андрея Ярослав в конце концов стал великим князем во Владимире. Но тем не менее организованному сопротивлению татарам со стороны русских князей на долгое время пришел конец. Настало время реальной зависимости Руси от Золотой Орды, которое продолжалось еще в течение ста с четвертью лет. Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев

А вот Данилевский:
« Руки у Золотой Орды оказались развязанными, и сразу вслед за этим ярлык на великое княжение был передан Александру Ярославичу. Батый к нему явно благоволил.
Однако на Руси решение Орды вызвало протест. Братья Александра — бывший великий князь Андрей Владимиро-Суздальский и князь Ярослав Тверской и Переяславский — заключили союз с галицким князем Даниилом Романовичем. Они договорились о совместных действиях против золотоордын-ского хана и власть Александра признать отказались. В ответ на это Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя. Так называемая Неврюева рать надолго запомнилась русским людям. По количеству пролитой крови и жестокости она едва ли не превосходила Батыево нашествие. Князья Андрей и Ярослав вынуждены были скрыться, «сдума... с своими бояры бегати нежели царям (то есть золото-ордынскнм ханам.— И. Д.) служити». Однако, оказывается, боролись они с иноземными поработителями русских земель зря. Во-первых, эта борьба, по мнению авторов «Очерков» и их последователей, была «безнадежной». А во-вторых, она ослабляла галицкие, волынские, владимиро-суздальские, тверские и переяславские земли — догадались? — «перед лицом немецких, шведских, датских, венгерских и иных захватчиков»! Другое дело, «прогрессивные» действия Александра Ярославича, вступившего в сговор с монголами. Топя в крови «безнадежное» сопротивление Орде, он тем самым проводил «линию, отвечавшую интересам Руси». Нетрудно сообразить, что это за «линия».


Во первых события излагаются совершенно по разному. Например Фенел излагает в соответствии с источниками, что Батый направил против Андрея Неврюя и одновременно передал великокняжеский престол Александру. У Данилевского "ярлык на великое княжение был передан Александру Ярославичу. ...Однако на Руси решение Орды вызвало протест. Братья Александра — бывший великий князь Андрей Владимиро-Суздальский и князь Ярослав Тверской и Переяславский — заключили союз с галицким князем Даниилом Романовичем. Они договорились о совместных действиях против золотоордын-ского хана и власть Александра признать отказались." - совершенно иная и неизвестно откуда взятая последовательность событий.
Во вторых Фенел излагает показания источников, а далее делает свои выводы, отделяя их от источников, так что читатель знает что является показаниями летописи, а что мнением Фенела.

У Данилевского ничего подобного нет. Он излагает свои мысли прямым текстом, так что у читателя должно сложится впечатление что то что написано в статье - надежная и провереная информация давно известная историкам-медиевистам. Кроме того выводы англичанина и то что пишет Данилевский расходятся и тут. Фенел ссылаясь на Татищева подозревает, что Александр жаловался сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот «сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим.. и тамги хану платит не сполна». Т.е. Неврюева рать была ответом на донос Александра, причем Феннел честно говорит что в летописях ничего подобного не сообщается - это его мнение опирающееся на сообщение Татищева.
Данилевский же пишет без каких либо обоснований со стороны источников, равно как и без упоминания, что в источниках ничего такого нет : "В ответ на это Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя " - то есть по Данилевскому "Неврюева рать" проходила под прямым командованием Александра которому воевода Неврюй с отрядом монголов был придан для карарательных целей. Это утверждение прямо противоречит и источникам и Феннелу который пишет "Александр отправился в Орду, оттуда была послана двойная экспедиция татар, одна — под руководством Неврюя против Андрея, другая — под руководством Куремши против Даниила Галицкого|. ... События этого года таковы: Андрей и его брат Ярослав были разгромлены в сражении при Северном Переславле (май или июль 1252 года). Андрей, не найдя убежища в Новгороде, бежал в Швецию, а Александр вернулся во Владимир со «старейшинством над всеми своими братьями», чтобы сесть на великокняжеский престол.." - Александр не мог командовать Неврюевой ратью, поскольку он был в Орде. И Батый не мог послать "с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя" поскольку набег Неврюя произошел до возвращения Александра в качестве великого князя.
Таковы методы Данилевского и здесь и во всех остальных отрывках. Сходство у него с Феннелом самое поверхностное. Феннел честно делает из источников выводы, пусть и сомнительные, а Данилевский сознательно фальсифицирует историю.



Теперь по сути обвинений Феннела. Разумеется поездка Александра в Орду и разгром Андрея были связаны, но вот только как связаны?
Можно предположить, что Александр сообщил Батыю о антиордынских намерениях Андрея, а Батый как следствие направил на Русь Неврюя. Но что собственно Батыю мог сообщить Александр нового? О женитьбе Андрея на дочери Даниила Галицкого?- Батый это и так знал.
О антиордынских переговорах Даниила с папством - аналогично.
О том, что "и тамги хану платит не сполна" - а сам Батый об этом не догадывался что ли?
Так что что бы Александр в Орде не говорил, карательный поход монголов состоялся бы в любом случае.
А о том что он говорил можно только гадать. Возможно он старался максимально оклеветать Андрея, чтобы тот не смог примирится с Батыем. Но с равным успехом можно предположить, что Александр в Орде напротив старался ограничить масштабы нового монгольского нашествия, а не подговаривал Батыя против братьев. Равно можно выдвинуть и дюжину иных обьяснений - не имея никаких сообщений источников на этот счет заниматся "чтением в сердцах" нет смысла.
Правда есть сообщение Татищева, но тут смотри книгу Толочко, которую я называл. Никаких ранних источников у Татищева практически наверняка не было, и то что он написал - его интерпретация событий, не более. И совершенно зря Феннел пишет "Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев". То что Александр якобы предал своих братьев - гадание на кофейной гуще. Может оно и так, но в источниках об этом ничего не говорится. И разгром Андрея был неизбежен независимо от позиции Александра - монголам для расправы с непокорными разрешения Александра точно не требовалось

[thor]

Безусловно, то, что написал Феннел - не есть хорошо, он же бритт, и к тому ж ныне покойный, классик, так сказать, а вот то, что написал И.Н. - это есть плохо, он же здесь живет и сейчас. Вот если бы он написал это, сидючи в Лондоне или Гарварде, да если бы еще и помер к 1994 г. - это было бы совсем другое дело.
P.S. Я уже писал, что "ЗС" - это научно-популярный журнал, и не стоит требовать от него некоей сверхвысокой научности (типа справочного аппарата и пр., чего, кстати говоря, у Данилевского и нет. Сове мнение как ученого по этому поводу он высказал в другом месте со всеми приличествующими научной статье атрибутами). Но у Вас есть четкое следование принципу - "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку!".

[shuric]

Безусловно, то, что написал Феннел - не есть хорошо, он же бритт, и к тому ж ныне покойный, классик, так сказать, а вот то, что написал И.Н. - это есть плохо, он же здесь живет и сейчас. Вот если бы он написал это, сидючи в Лондоне или Гарварде, да если бы еще и помер к 1994 г. - это было бы совсем другое дело.
P.S. Я уже писал, что "ЗС" - это научно-популярный журнал, и не стоит требовать от него некоей сверхвысокой научности (типа справочного аппарата и пр., чего, кстати говоря, у Данилевского и нет. Сове мнение как ученого по этому поводу он высказал в другом месте со всеми приличествующими научной статье атрибутами). Но у Вас есть четкое следование принципу - "Что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку!".

Популярный он конечно популярный, но это не является позволением на фальсификацию истории.
"В ответ на это Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя" - это из каких источников взято?

[thor]

Вы представляете, что такое фальсификация и авторское мнение? Феннел пишет, ссылаясь на Татищева, что "Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего брата за то, что тот «сольстив хана, взя великое княжение под ним (Александром), яко старейшим.. и тамги хану платит не сполна».
Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили «у Золотых ворот митрополит и вси игумени и гражане и посадиша и на столе отца его Ярослава», и «бысть радость велика в граде Володимери и во всей земли Суждальскои». Его возвращение знаменовало конец борьбы между наследниками Всеволода III и начало новой эпохи подчинения Руси татарскому господству. Андрей и его сторонники сошли с политической сцены, хотя отметим, что Андрей позже вернулся из Швеции и получил от Александра вотчины в Суздале и Нижнем Новгороде после того, как между братьями произошло что-то вроде примирения, а союзник Андрея Ярослав в конце концов стал великим князем во Владимире. Но тем не менее организованному сопротивлению татарам со стороны русских князей на долгое время пришел конец. Настало время реальной зависимости Руси от Золотой Орды, которое продолжалось еще в течение ста с четвертью лет. Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев".
Данилевский не стал ссылаться в научно-популярной статье на Татищева - и для Вас это сознательная фальсификация? Еще раз подчеркну, что речь идет о том, что наш И.Н. писал популярную статью, рассчитанную на широкую публику и призванную показать, что есть и иные точки зрения на деятельность Александра Ярославича. Вы же требуете от него научного трактата - но это не то место и не тот журнал, чтобы писать здесь именно научный трактат. И еще никем не доказан с абсолютной точностью и достоверностью обратный факт, что Татищев домыслил это известие (о доносе Александра на брата), а не взял его действительно из какой-то летописи, до нас не дошедшей.
Кстати, И.Н. ничего не пишет о предательстве Александром своих братьев.

[shuric]

Во первых Татишев не источник, а главное причем тут Татищев? Где у него написано ""В ответ на это Батый отправил с новым великим князем монгольский отряд под командованием воеводы Неврюя"? Ссылайся, не ссылайся - нет там такого.