ZORA » 26 ноя 2007, 03:26
Trevels in Circassia By Edmund Spenser, ESQ, 1839 г
Последний год отмечен двенадцатью кампаниями Русских против горцев Кавказа! Население в 60млн против 4млн! Захватчики не получили никаких результатов, кроме сооружения нескольких фортов на берегах Черного моря.
Земля, занимаемая конфедеративными Князьями Черкесии… соответствует границам, установленным на карте генерала Хатова, опубликованной по приказу Русского правительства за несколько лет до Адрианопольского договора…
Мы были окружены не менее чем тысячью вооруженными мужчинами… Что касается жителя цивилизованной Европы, вид такого множества свирепых вооруженных мужчин, не поддающихся контролю полиции, солдат или любой другой системы цивилизованных наций, был, действительно, новым, и у иностранца были основания испытывать страхи за его личную безопасность, воображая что он попал в руки шайки бандитов.
Сколько бы неограниченной свободы не проявлялось в их манерах, столь сильно отличающихся от всех других народов, среди которых я когда-нибудь находился, можно оправдать такое предположение, что, тем не менее, их манера была ни в коем случае ни характеристикой пиратствующего народа, т. к. они проявляли самое вежливое отношение, я бы даже сказал, изысканность манер по отношению к нам во всех случаях. Реальный факт заключается в том, что жители этой части Кавказа… сейчас представляют странную аномалию народа, сохраняющего значительное количество рыцарских обычаев и манер, которые отличали воинов средних веков, в соединении с манерами Востока и их собственную природную горскую простоту…
Их упорядочное поведение не уступало никакой группе людей, даже в самой дисциплинированной стране деспотической власти в Европе.
Я был впервые поражен их прекрасной воинственной наружностью, атлетическими формами, правильными чертами лица и гордым сознанием свободы, проявляемом во всяком взгляде и движении. Самый хорошо воспитанный кавалер Европы не может сидеть на своей лошади с большей легкостью и грацией, чем эти свободные горцы, и такую симметрию благородных животных я никогда не видел, исключая нашу страну…
Я был бы вынужден любоваться разумным видом их одеяний и превосходной способностью Черкесов обнаруживать стройность фигуры, защититься от погоды и соответствовать военному стилю; и тем не менее, это было одеяние этого народа с незапамятных времен, - народа, на который мы привыкли смотреть как на варваров, но одежда которого и система ведения боя сейчас принимаются, чтобы улучшить систему Русской армии…
Черкес, верхом или пеший, во все времена полностью вооружен…
Я был не только обрадован, сколько удивлен, увидев высокий уровень разведения земледельческих культур, проявляющийся в столь далекой стране – стране, населенной народом, который, как нас уверяли, еще не вышел из варварства; хотя их маленькие домики, словно подвешенные на склонах гор или теснящиеся у реки, были отнюдь не хуже в опрятности, чем у Тирольских и Шведских горцев.
Можно было видеть, как бесчисленные стада рогатого скота, огороженные частоколами, паслись на сочных пастбищах – в одном месте; в другом – мужчины, женщины и дети были заняты различной земледельческой работой… и я был нимало развлечен, увидев мужчин и мальчиков на работе в полях, которые, увидев нашу процессию, оставляли свои занятия, устремлялись к своим домам, вооружались и седлали своих коней, чтобы увеличить наши ряды…
Мы сейчас выбрали тропу через густой лес… Эта равнина была намного более разнообразной… большей частью, прилежно обработана и, как мне сказал капитан, густо заселена; но, тем не менее, не было видно ни одного человеческого жилища, т. к. Черкесы имеют обычай скрывать их дома густой листвой, чтобы избежать наблюдения врага…
Теснящиеся жилища моего хозяина, о которых можно сказать, что они похожи на маленькую деревушку, были прекрасно расположены на возвышенности, спускающейся к берегу ручейка; и, окруженные дворами, разделены, с не меньшей проницательностью, на сады, фруктовые сады, выгоны, луга и поля, оживленные здесь и там стадами овец и стадами коров… я не мог не восхититься разумному расположению зернохранилища… она эффективно сохраняла зерно не только от сырости, но и от наступлений каких-либо вредителей…
Богатство Черкесов заключается в количестве их стад… Всего этого у моего хозяина было бесчисленное количество и очень прекрасных, особенно лошадей; величайшее внимание оказывается каждым Черкесом их породе, которая высоко ценится в соседних странах, России и Турции…
Женщины Черкесии ни заключены в гарем, как в других частях востока, ни обязаны скрывать их черты покрывалом от наблюдения иностранца…
На вершине одного из плато, где мы остановились во время дневной жары, я нашел цветущую деревню, окруженную фруктовыми садами и сельскохозяйственными полями – все чрезвычайно плодородные и в высокой степени ухожены. Я вскоре выяснил, что жители были колонией Татар, которые спасаясь от Русского угнетения при завоевании Крыма, нашли здесь безопасный приют…
Подобно Черкесам, Татары скрывают свои маленькие жилища позади насыпями или тесными деревьями; и, если бы не бесчисленные стада животных, пасущихся в полях, и мужчины и женщины, занятые различными сельскохозяйственными занятиями, путешественнику было бы невозможно обнаружить, что он находится по соседству с человеческим жильем…
Леса казались кишащими животными всех видов…
Бесчисленные стада мелкого и крупного рогатого скота, которые покрывали гору, говорили более о сельской жизни…
Облик Князя был во всех отношениях рассчитан на то, чтобы возбудить воображение иностранца.
Сам он был высокий и стройный, с бородой, спускавшейся до середины пояса. Черты его лица, однако, красивы, но погрубели от длительной незащищенности от погоды, имели смешанное выражение искренности, ярости и хитрости – результат долгой жизни в условиях войны и опасности.
Хотя он достиг уже семидесяти лет, он все же управлял своим конем с такой лихостью и грацией, как любой из юношей, окружавших меня… он только что вернулся, за несколько дней до моего приезда, из лагеря около Суджук-Кале [Новороссийск], где он показывал чудеса доблести, защищая перевалы от наступления Русской армии, и сейчас готовил своих соплеменников ко второму походу…
Всеобщее отсутствие домашних удобств полностью контрастировало с прекрасными доспехами мужчин, их оружием, украшенным драгоценными камнями, благородными лошадьми и богатыми попонами; вместе с прекрасным восточным костюмом женщин, которые в их платьях из золотой парчи и серебряной кисеи напоминают павлинов, гордо ходящих с важным видом по двору. Тем не менее, путешественник находясь в доме Черкесского вождя, не имеет повода для жалоб. Комната, предназначенная для чужеземцев, всегда снабжена диваном, подушками и покрывалами: всегда весело, и я не думаю, что любой другой народ когда-либо предоставлял чашу с освежающим напитком усталому путешественнику с большим желанием…
После принятия великолепного ужина… две женщины-рабыни принесли теплую воду, в которой мои ноги были заботливо помыты; это являлось существенным ритуалом Черкесской вежливости…
Именно исключительно военный плач Черкесов является точной имитацией стона этого [шакала] животного; и когда исполняется в один момент тысячами, является самым ужасным, неестественным и пугающим воплем, когда-либо издаваемым народом в присутствии врага. Русские офицеры уверяли меня, что его влияние на войска столь парализующе, что они оказываются не в состоянии защищаться…
Юный Князь представил меня своей матери и сестрам, т. к. эти люди, как я прежде упоминал, в отличие от других жителей Востока, не строго изолируют своих женщин… я часто видел женщин на публичных ассамблеях мужчин, особенно тех, которые незамужем. Однако женатые мужчины не появляются на людях со своей женой: не видят ее и днем, когда необходимо избегать друг друга. Этот обычай порожден не из чувства неуважения к прекрасному полу, а из древнего обычая и желания продолжить царство любви. Подобный закон был учрежден Ликургом среди Лакедемонян…
Мать моего юного спутника, возрастом, вероятно, между сорока и пятьюдесятью годами, была роскошно одета в голубую шелковую одежду, открытую спереди, охваченную серебряными застежками и поясом, украшенным серебром… ее лицо, однако, сохранило черты великой красоты.
Наряд ее дочерей был даже более прекрасным…
Дав сигнал, юный Князь, согласно обычаю, покинул комнату, когда одна из его жен вошла, княгиня Демиргойского [Кемыргуэйского - дама значит из Дома Болотокуэ – чемгуйской (темиргойской) ветви Иналидов] племени, одна из красивейших женщин, которых я когда-либо видел. Ей, вероятно, около восемнадцати: с очень правильными греческими чертами лица; глаза, большие и темные; цвет лица ровнокоричневый; руки и ноги изящно малы и вся ее фигура восхитительно создана. Она была одета в похожем стиле, как и старшая княгиня… ее прекрасные темные волосы спускались в косах на ее плечи…
Короче, красота черт и симметрия фигуры, которыми отмечен этот народ – не фантазия (некоторые из прекраснейших статуй древности не являют в их пропорциях большего совершенства); но это степень своеобразного воодушевления в глазах, столь обычно заметная, приковывает внимание более всего: когда проявляется в мужчинах, это придает большую жестокость выражений лица; когда мы видим поднимающегося на пышущего коня воина, вооруженного и экипированного для битвы… изгибающегося, поворачивающегося и останавливающегося на полном галопе с непревзойденной ловкостью и грацией движений – он являет идею Гомеровского Гектора.
Цвет лица обоих полов является гораздо более румяным и свежим, чем можно ожидать на такой широте – у женщин более нежный… однако путешественник, который сможет прочитать мой отчет и ожидает найти все население таким, как я его описал, будет полностью разочарован, он найдет себя, прибыв в Черкесию, окруженным племенами Ногайских Татар, Калмыков, Тюрков и даже Лезгов [Дагестанцев] . Последние, тем не менее, прекрасная воинственная порода, близкая по внешнему облику к черкесам, но более жестокая по характеру и менее изысканная в манерах… однако, так как Черкесские мужчины никогда не роднятся с какими-либо другими народами, кроме как с собственными, они сохраняют их род незагрязненным…
Мое первое впечатление в Пицунде, когда я увидел Кавказцев вместе, было таково - они определенно Греческого происхождения. Это, тем не менее, я нашел, не совпадает с общим физическим обликом народа; когда я проник в глубь страны, там с маленьким орлиным носом были более соразмерны прекрасные изогнутые брови, чем у любого другого народа. Это замечание особенно относится к властному племени, называемому Натухайцы, или, как они сами себя называют по-русски Натухайши [Натхокуаджи (натухайцы) – черкесы жившие в районе Новороссийска и севернее], отмеченные как самая смелая, красивая и чистая раса среди Черкесов и которая, однако, хранит традицию, что их предки пришли из-за моря. Если бы не тот факт, что мы сейчас пускаемся в область легенд, мы могли бы почти предположить, что они потомки Троянцев…
В Черкесии не существует регулярной корпорации ремесленников и купцов, за исключением оружейников и золотых дел мастеров, которые придумывают и украшают оружие золотом, серебром и драгоценными камнями, в чем они проявляют элегантность и вкус… прелесть облика, который они придают изделиям, нельзя превзойти…
Искусство приготовления пороха, которое, кажется, известно на Кавказе с незапамятных времен, является чрезвычайно простым…
Я был лично представлен главам Чипакского [Хегайкского?] , Натухайского и Шапсугского племен [некоторые субэтносы Адыгского/Черкесского народа] и немедленно, высадившись, согласно установленному обычаю, я провозгласил… имя моего кунака, одного из самых могущественных среди конфедеративных Князей Черкесии.
Тем не менее, все это не освободило меня от того, чтобы я стал объектом сильнейшего подозрения… некоторые дошли до того, что полагали, что я мог быть быть Русским агентом… было потребовано название моего народа, цель моего визита в страну; кроме сотни других вопросов такого же направления…
Действительно, мы смогли сильно изумиться подозрению, с которым к иностранцу относятся Черкесы, тем не менее это можно понять, когда мы вспомним, что этот несчастный народ боролся в течение последних полвека против легионов Мусковитов, и подкупающих их преданность, и пытающихся поддержать гражданскую вражду, и отделяющих народ от Князей взятками, обещаниями и всеми различными льстивыми изобретениями, которыми Русское правительство столь по праву знамениты…
Князь Хапсоухов, или, как туземцы обозначают себя на их диалекте – Шапшиков [Шапсыгов], выбрал расположение для его лагеря с не меньшей долей военного умения и здравого смысла… Князь также командовал всеми соседними перевалами…
Несмотря на выгодное положение, которое он занял, с объектов, которые он имел в поле зрения, было вернее наблюдать передвижение противника, отсекать отставших от лагеря, измотать их заставы и передавать информацию жителям внутренних частей страны, чем вести войну. Хотя он имел вместе со своими войсками только около тысячи мужчин и Русские пятнадцать тысяч, все же едва ли один день проходил без потрясающих легких столкновений, успех был, главным образом, на стороне Черкесов…
Если бы горцы знали хотя бы ценность легких гаубиц, то, без сомнения, Русские были бы полностью истреблены, если бы они попытались пройти через внутреннюю часть страны…
Армия генерала Вильяминова понесла большие потери в их недавнем сражении с Черкесами при взятии Суджук-Кале…
Вожди – люди самой несомненной храбрости – уверенные в нерушимой вере и преданности своих кланов, предпринимают самые романтические походы и часто терпят неудачу в достижении цели, которую они имеют в виду, с активностью и целеустремленностью поистине потрясающими.
Каждая позиция, занятая врагом, хотя и напичкана оружием, является тем не менее, недостаточной, чтобы защитить их…. Черкесы, действуя независимо и в малой степени под руководством их соответствующих вождей, являются постоянным источником беспокойства и не дают покоя целым бригадам…
Враждебность, питаемая жителями Кавказа к Русским, за последнее время увеличилась тысячекратно… из-за собственных страданий… они обвиняют Русских в бессмысленном сжигании их деревень, в насильственном захвате их жен и детей и поддержке соседей – грабителей, Черноморских Казаков, проживающих на другом берегу Кубани. Эти, они говорят, вопреки самым торжественным договорам, тем не менее, пересекают реку, грабя и опустошая все перед собой.
Черкесы столь решительно настроены сохранить свою независимость любой ценой, что на недавней встрече конфедеративные вожди, отдав мелкие поместья в пользу общих интересов, склонились к тому, чтобы никогда не вложить меч в ножны, пока Русские остаются на их территориях.
Трудно было высказать мысль об их конечном успехе, если учесть ту гигантскую силу, которой они должны были противостоять, и темные и мрачные маневры, которые это правительство применяет, когда решит достичь какой-то важной цели. Но существует надежда, если мы вспомним природу страны, чрезвычайную смелость народа, их привязанность к своим вождям, романтическую любовь к свободе, то что они являются самыми лучшими партизанами в мире и, кроме того, что они до настоящего времени сопротивляются каждой попытке продать страну ради золота кинжалов, украшенных драгоценными камнями…
Закаляемые в том, что мы называем лишениями, с младенчества и практикуя воздержание в высокой степени, которая считается здесь добродетелью, они переносят все превратности войны не только без сетования, но с бодростью. Вот пример их отчаянной доблести: Русские офицеры уверяли меня, что Черкесский воин никогда не сдается, сражаясь до последнего дыхания, даже с войском врагов… если место мне позволит, я могу рассказать подробности о героизме и доблести этого народа, возможно, беспримерных в истории любого другого. Даже во время моей короткой остановки в лагере я был свидетелем подвигов, которые не опозорили бы лучшие страницы рыцарского романа…
В случае крайней опасности сигнальные костры, связанные друг с другом подобно телеграфу, зажигаются над горами, которые Черкес не успев увидеть, тут же хватает оружие, взбирается на лошадь, всегда оседланную и наготове стоящую у его двери, и галопом скачет к вождю…
Такой также является восхитительная выучка лошади и всадника, что я ежедневно изумляюсь подвигам наездничества даже самого слабого солдата, намного превосходящим по драматическому эффекту любое публичное конное состязание, которое я когда-либо видел в Европе; это кажется почти невозможным для человеческого тела выполнить…
Если лошадь убита, Черкесу это безразлично, вследствие прекрасного обычая привязывать все оружие к себе, и его ловкость такова, что он в общем уклоняется от всякой попытки разрубить себя, разве только значительными силами. Даже если он окажется без лошади, он не упустит случая прыгнуть, как тигр, на лошадь своего противника и стащить всадника в пыль.
Они несут с собой их убитых и раненых; и это единственный момент, когда они вовлекают в это божественную власть, которой они придают религиозный характер, что Русские имеют шанс получить существенное преимущество, за исключением, действительно, когда пушка – ужас горцев – гремит против них. С другой стороны, стоит только рядам Русских прийти в расстройство, как их буквально разносят на клочья в течение нескольких минут…
Фактически Черкесия окружена Русскими шпионами, несмотря на самую активную бдительность вождей; но к чести народа их редко находят среди аборигенов страны, ими в основном являются путешествующие Армянские купцы, корыстная порода людей, которая в любое время предаст честь и честность за золото. Иногда, действительно, Русские дезертиры, называющие себя Поляками, и после злоупотребления гостеприимством Черкесов, возвращающиеся в свой собственный лагерь, т. о. предавая их самым грязным образом, что является причиной всеобщего недоверия не только к Полякам, которые нашли убежище здесь, но и ко всем иностранцам без гарантийных писем…
Я был очень удивлен, когда обнаружил точность знаний, которую они [Адыги] проявили в этом отношении [речь о стратегических планах Русских войск] и обдуманные планы, которые они привели, чтобы обмануть намерения захватчиков. Вся страна, через которую они [Русские] надеялись пройти, должна была быть опустошена и деревни сожжены. В одном направлении вооруженные отряды должны были пересечь Кубань и нести войну и разорение в страну Черноморских Казаков, в другом – атаковать Русский лагерь около Суджук-Кале; тогда как хорошо вооруженные партизаны должны были быть расположены на всех перевалах и на берегах Абуна [р. Абын], чтобы изматывать и препятствовать их продвижению.
Результаты показали, что их планы были обдуманными, т. к. Суджук-Кале был оставлен, гарнизон Абуна доведен до голода и ряды Русских не только обречены на страшное ослабление, но их территория на Черноморской стороне реки в значительной части опустошена. В добавление к этому, более глубокое чувство злобы возбуждено в сердцах Черкесов против захватчиков; временные преимущества, которые они получили, имели результатом объединение уз дружбы более тесно между различными вождями и вдохновение всего народа надеждой и верой к будущему…
Присутствие моего кунака необходимо на ассамблее конфедеративных Князей… мы немедленно оседлали наших лошадей и поехали туда…
Описывать мой путь было бы только повторять то, что я уже говорил об этой восхитительной стране. Действительно, если возможно, красота пейзажа возрастала, травяной покров был более обильный и обширное количество лошадей, которые везде попадались мне на глаза вместе с широким культивированным пространством составляло несомненные свидетельства существования многочисленного населения, достаточно обеспеченного всеми удобствами жизни…
Я был теперь сильно поражен умышленным преуменьшением Клапрота, Палласа и других писателей под контролем Русского правительства, когда они описывали население независимых племен Черкесии; но, возможно, ни в чем другом, как в донесениях, они отразили обычаи и манеры этого народа – о том, что они трудолюбивы, свидетельствует аккуратность их хозяйств и многочисленных стад; и могу дать Вам некоторое понятие о населенности: всякий раз когда я поднимался на плато, откуда я мог бы получить выразительный вид на долину, я замечал частично прикрытые деревьями с первого взгляда от 20 до 30 хуторков, и я часто обнаруживал один из них населенный количеством от 100-150 человек. Что касается моральных качеств Черкесов, они тоже были сильно искажены, они были описаны ничуть не лучше, чем хищные орды дикарей. К этому, тем не менее, я обращусь более подробно в бедующем письме…
Когда мы спустились с горы, яркие лучи вечернего Солнца струили их богатую лучезарность над красивой долиной, омываемой Убином и Афибсоп, притоками Кубани… на этом месте конфедеративные Князья Черкесии с их смелыми парнями расположились лагерем, готовясь остановить продвижение захватчика…
Шатры различных вождей были сгруппированы по-отдельности (которые по форме – настоящие Хамаксоби) , окруженные их соплеменниками, занимающимися военными упражнениями… одним словом , казалось, что война была единственным занятием, существующим в стране.
Тем не менее, пастушеские навыки народа в целом не были потеряны из виду, на далеком расстоянии глаз блуждал над сельскохозяйственными полями, на которых были мужчины, женщины и дети; их зеленеющие пастбища пестрели многочисленными стадами…
В течение нескольких секунд мы были окружены сотней родовитейших патриотов Черкесии; некоторые были одеты в простой костюм своей страны, а другие – в сверкающих доспехах. Именно тогда храбрый вождь Хирсис-Султан-Оглоу [здесь дается Турецкое произношение имени Черкесского полководца Хырцыжа], развернул прекрасное знамя… отделанное прекрасными руками Черкесской княжны, занимающей высокий статус в Турецкой империи.
При виде долгожданного национального флага тысячи мечей взлетели в воздух и один всеобщий продолжительный вопль радости вырвался из необъятной толпы. Никогда до сей поры не было большего проявления энтузиазма, ни решимости защищать их Отечество. Так как общая угроза, проснувшись в их сердцах, впервые вызвала чувство необходимости единения как первого и как самого необходимого элемента к достижению успеха, каждый мужчина по всей стране поклялся никогда не покоряться Русским, не входить с ними в торговые отношения, не поддерживать никаких связей с ними под любым предлогом. Постоянная вражда, которая до сих пор существовала между вождями, племенами, была прекращена; и тех Черкесов, которые до настоящего времени разоряли территории друг друга, теперь можно было видеть рука к руке, объединенных теснейшими узами братства.
Ассамблея была проведена в одной из их священных рощ, прилегающих к лагерю. Несколько деревьев были украшены жертвоприношениями; и в центре, на маленьком холмике, так сказать единственный, стоял символ Христианства – разрушающиеся остатки древнеримского креста, грубо вырезанные из дерева; напротив которого восседали главные вожди…
Вид такого огромного множества воинов, отдыхающих под тенью почтенных деревьев, серьезно обсуждающих и договаривающихся о самых эффективных мерах, которые необходимо принять, чтобы защитить их страну от ужасных врагов, вот-вот готовых опустошить ее в сотый раз огнем и мечом, был необыкновенно поразителен и впечатляющ. Как только оратор поднимался со своего места, чтобы обратиться к ассамблее, глубочайшее и самое уважительное молчание устанавливалось до тех пор, пока какая-нибудь возбуждающая фраза не производила всеобщего возгласа энтузиазма или не раздавался неистовый призыв к мести, которому громкий звон их сабель придавал дополнительный эффект; при котором было необходимо кому-нибудь из старейшин махнуть рукой, чтобы порядок снова восстановился. Мне было бы совершенно невозможно попытаться нарисовать возбужденный энтузиазм этого самого патриотичного народа; когда один из вождей, не более беспомощный от возраста, чем от ран, прибыл на поле, принесенный туда на особом виде палантина: огромный рев радости и шум оружия до сих пор звенит у меня в ушах.
Его немощная фигура была задрапирована… и хотя время и заботы избороздили его лицо морщинами, его глаза, тем не менее, сверкали огнем солдата… я выяснил, что старый вождь был Татарским князем, называемым Тао Гирей-Аслан, членом Наурус-рода [т. е. ногайцем-наурузовцем]… при подчинении их страны Россией большое количество населения со своими вождями нашло убежище в Черкесии и слилось, до известной степени, с этим народом.
В соответствии с великим уважением, оказываемым пожилому возрасту, главные вожди со старейшинами приближались и почтительно целовали его одежду, когда он медленно поднимался со своего ложа, поддерживаемый мужественными руками своего сына, молодого человека поистине Геркулесового телосложения и, благословив толпу поднятыми руками, начал свою речь…
« Где плакал, - плакал старый воин, - моя страна?... и где сам мой народ? О, Москва! Ненавистная Москва! – ненавистные Русские – она рассыпала их в пыль на четырех ветрах неба; и таков будет Ваш рок, о, дети Аттихей [Адыгэхэкуж (она же Черкесия)], если сложите свои мечи против захватчика!
Посмотрите на Ваших собратьев – Инхоусов (Ингушей), Осетинов, Гаудомакариев, Аваров и Мисджеги [Чеченцы]… кто они сейчас? Рабы!...
Я слышал, - сказал он, - что великий Падишах всех морей и Индий (что означает монарха Англии), внушающий страх Москве, предложил Вам руку союзника. Такой могущественный монарх является действительно достойным, чтобы объединиться с героическими сынами гор; но помните Вашу независимость и никогда не разрешайте иностранцу накинуть ярмо на вашу шею. Вы уже позволили Османам построить сильные укрепления на ваших берегах: что они дали Вам взамен? Война и чума скосили ваших детей; и в час опасности они бежали, оставляя вас с пустыми руками сдерживать поток, который был против Вас.
Немного коротких недель ослабят мое слабое тело; но моя душа поднимется к жилищу моих отцов – земле блаженных: там она будет плакать громко великому Тха, вечному Духу, о мести нашим преследователям. Когда она произойдет, о Аттехей! Защитите остаток моего народа. Мы бежали от истребляющей руки разрушителя и Вы дали нам дом; наша страна вырвана из нашей власти и вы разделили с нами земли Ваших отцов; и Ваша страна теперь наша страна. Оказался ли мой народ неблагодарным за это благодеяние? Запятнал ли акт предательства имя Татар? Не наши ли мечи тысячами пили жизненную кровь наших безжалостных врагов? Во имя ран, которые я получил, защищая Вашу свободу, - ран, которые сделали меня за годы беспомощным калекой, - продлите ваше гостипримство по отношению к моему народу»
Затем представляя своего сына, он воскликнул:
«Видите последнего из моего рода; четверо моих сыновей уже погибли под пушками нашего врага: остался только он; возьмите его; его жизнь посвящается поддержке Свободы Аттехей.»
Сказав эти слова, он опустился на свое ложе, изнуренный волнением и был унесен из рощи в глубоком молчании, прерываемом только глухими рыданиями тех, кто не смог сдержать своих чувств. Много смелых, бывалых воинов боролись напрасно, чтобы удержать слезы, которые катились по их загорелым щекам; хотя другие хмурили брови, стискивали зубы, извлекали сабли и выражали все признаки подавляемой ярости и негодования.
После того, как пролетело несколько минут, когда тон чувства снизился, один взрыв оваций разорвал воздух, и отразился дальше и шире леса, и будучи отраженным от горы к горе, казалось, сильно сотрясал сами горы.
Речи были произнесены старейшинами почти всех соседних племен Черкесии, независимо от тех, которые вели кочевую жизнь, Тюрками, Ногайскими Татарами, Калмыками и т. д., все выразили самые дружеские чувства к общему делу и клялись обеспечить их независимость в любом случае.
Я должен признаться, что сам вид этой ассамблеи вместе с воодушевленными речами этих горцев, произвел на меня сильное впечатление. Это усиливалось их патриотическим духом, любовью к свободе, романтическим обликом страны и характерным одеянием мужчин с их рыцарскими доспехами; в то время как женщины, облаченные в их длинные падающие вуали, двигались среди толпы, напоминали так сильно ангелов, посланных , чтобы возбудить их на доблестные чувства.
Вся сцена напоминала мне о том, чем, возможно, была Швейцария во время героической борьбы своих сыновей против выученных легионов Габсбургов: и когда я наблюдал мирные, скромные дома и пастушеские поля вокруг меня, я проклинал из глубины души, что отвратительное стремление приносит страдания; ни горы, ни лощины, ни бесплодные скалы не были защищены от злой воли. Как глубоко, затем, мы должны сочувствовать судьбе этого несчастного народа, столь долго подверженного всем видам разрушений! Действительно, это совершенно ужасно смотреть на ужасную силу, против которой эта горстка людей собирается бороться, особенно в настоящий момент, когда, будучи в мире со всеми, все силы этой могущественной нации направлены в эту точку, подстрекаемые и привлекаемые к участию сотнями несостоятельных аристократов и безденежных командиров, которые жаждут обладания их красивыми горами и плодородными равнинами.
Не говоря уже о страшном превосходстве в численности и изобильном снабжении всеми предметами войны, которыми обладают Русские, - что противопоставляют этому бесстрашные горцы? Ничего, кроме горных стен и смелых мечей: пушками они, можно сказать, очень бедны и не часто порох есть в мушкетах…
В стране, подобной этой, не существует регулярной армии, каждый мужчина в зависимости от своего собственного вкуса и финансов обеспечивает себя военным снаряжением…
Я осознаю что направление моих писем из Черкесии является более враждебным по отношению к России и ее политике, чем проявляется в письмах, написанных во время моего путешествия по этой империи. Но как это возможно, что любой человек, обладающий мельчайшим чувством сострадания к своим собратьям, может созерцать горящие деревни, тысячи беспомощных сирот, плачущих вдов, у которых отняли все дорогое на земле, без проклятия виновников такого несчастья? Действительно, невозможно прожить среди этого народа и быть свидетелем их покорности судьбе; их неутомимая энергия в защите их скромных очагов; их стойкая честность; их гостеприимство и особая привязанность; их гуманность по отношению к рабам и тем заключенным, которые попадают к ним – все это нельзя не воспринимать без сочувствия к их делу, без заинтересованности в их судьбе; и в то же время они являют миру реальную ситуацию самого жестоко гонимого народа в этот момент в мире.
Среди огромной толпы, которой я теперь окружен, я не увидел ни одного человека, стоящего в стороне от общего дела: вся их древняя вражда полностью поглощается общим делом, и лозунг «смерть или независимость» - является всеобщим. Во для примера, чтобы у вас сложилось впечатление восхитительной легкости, с которой огромное число мужчин может быть собрано в этой стране – потребовалось только полчаса для большинства из них – вероятно десяти тысяч, чтобы рассеяться с уверенностью, что они найдут пищу и жилье достаточно близко, чтобы позволить им снова на рассвете следующего дня встретится полностью вооруженными для битвы…
Житие мое...
