Русичи великая поля чрьлеными щиты прегородиша, ищучи себѣ чти, а князю – славы .
Съ заранія въ пяткъ потопташа поганыя плъкы половецкыя, и рассушясь стрѣлами по полю, помчаша красныя дѣвкы половецкыя , а съ ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты.
Орьтъмами, и япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мѣстомъ, и всякыми узорочьи половѣцкыми.
Чрьленъ стягъ, бѣла хорюговь, чрьлена чолка, сребрено стружіе – храброму Святьславличу!
Дремлетъ въ полѣ Ольгово хороброе гнѣздо . Далече залетѣло!
Ну и в чём "героизм"
Мне, например, в дремлющем после половецких девок "герое" только ИРОНИЯ видется...
Здравствуйте , Лемурий!
В данном тексте, я усматриваю трансформацию очень древних мотивов в героический эпос ,наполненных новым национально –историческим содержанием. Один из них отражающий воинские обычаи очень старого времени : мужчины полностью истребляются («рубите старого, малого не оставляйте в царстве на семена»), женщины и девушки делятся как добыча между победителями вместе с материальными ценностями : «помчаша красныя дѣвкы половецкыя , а съ ними злато, и паволокы, и драгыя оксамиты.
Орьтъмами, и япончицами, и кожухы».
Однако многочисленные свидетельства античных и средневековых писателей позволяют утверждать, что у кельтов германцев , славян, а на Востоке у тюркских, монгольских и кавказских народов в период господства патриархально родовых отношений вплоть до высшей ступени варварства и даже в условиях феодализма сохраняются пережитки более независимого положения женщины в обществе в частности а её равноправном участии в воинских предприятиях своих соплеменников. Поэтому текст «Слова…» может содержать и более архаичный мотив брачного поединка между женихами и невестами. Этот вариант героического сватовства связан с образом богатырской девы. Сюда относятся древнегреческие амазонки, валькирии германского эпоса, тюркского и монгольского эпоса (киргизский « Манас», каракалпакские «Сорок девушек», древнеогузский «Китаби Коркуд» и др.) Богатырские девы прославлялись своим искусством стрельбы из лука и в «Слове…» автор отмечает только один вид оружия «рассушясь стрѣлами по полю». Сходным образом и в русской былине удалая поленица побеждённая Дунаем в чистом поле говорит своему победителю: « Кто победит меня во чистом поле, за того мне , девице, замуж идти».(Кирша Данилов,11). В «Слове… эта древняя тема приспособлена к более позднему времени и подверглась модернизации в связи с общей трактовкой первой битвы Игорева войска с половцами. Текст : « начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ мѣстомъ, и всякыми узорочьи половѣцкыми» говорит нам о постройке моста, что символически означает границу между русскими и половецкими землями. Путь на «чужую сторону» ведёт через реку. В основе этих образов, несомненно, лежат древние представления о «потустороннем мире»- царстве мертвых, находящимся за недоступным водным рубежом. Архаический характер версии несомненен, в которой отчетливо проступают древние мифологические черты. Переступив границы этой страны, герой засыпает магическим сном. Дремлетъ въ полѣ Ольгово хороброе гнѣздо . Далече залетѣло!
На спящих воинов, нападает вражеское войско. Вся эта сцена очень близко напоминает пленение Алпамыша в узбекском эпосе, но магический богатырский сон мотивирован в эпосе рационально – опьянением после пира В «Слове…» « ту при докончаша храбрии русичи, сваты попоиша , а сами полегоша за землю русскую».