Иранский Саэна-Сэнмурв-Симург имеет параллель с индийским Шьена (Гарудой). Лингвистические и образные трансформации отразил М. А. Васильев в монографии "Язычество восточных славян накануне крещения Руси" (М., издательство "Индрик", 1999). Гаруда это "птица с горы" (как и Симург) и исследование их изначальных функций поможет прояснить функции, например, Семаргла, а, возможно, и Дива, так как последнее божество больше сходно с Симургом, чем с Дием (Зевсом).
"На наш взгляд, причину трансформации иранского Саэны-Сэнмурва в «Сэна о трех естествах» следует искать в этимологии первой части сочетания saēna mərəγo. К.В.Тревер предполагала, что «в первой части имени следовало бы видеть слово 'собака'», поэтому «Сэнмурв должно просто означать 'собака-птица'»211. Принять данную этимологию, однако, нельзя. Санск. śvā- (gen. śūnah) 'собака' соответствует авест. spā- (gen. sūno), но возвести к ним śyena/saena равно фонетически невозможно. Кроме того, помимо прочего, если следовать К. В. Тревер, то санск. śyena должно было бы означать 'собака', что, исходя из приведенных лингвистических фактов, совершенно неприемлемо. Дополним их следующими: в санскрите словом śyena обозначалась особая укладка дров в форме орла; в «Махабхарате» есть история орла и голубя — санск. śyena-ākhyāna; санск. śyena-cit 'сокольничий'212.
В отношении Шьены/Саэны-Симурга предлагались и другие этимологические решения. Х.Грассманн возводил санск. śyena к śyéni 'красно-белый цвет', предполагая, что śyena первоначально назывался ягнятник из-за своей окраски213. А. Калмыков считал, что Симург означает 'сияющая птица' (от авест. Hšaena mərəγo), т.е. это Жар-птица 214. Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов полагали, что у индоиранцев орел был назван по признаку темно-серого цвета: др.-инд. śyāvá 'темно-коричневый, темный', авест. syava 'черный'215. Между тем обращает на себя внимание то обстоятельство, что и в «Бундахишне», и у Зад-спрахма главнейшим и особо подчеркиваемым признаком, объединяющим Сэнмурва и летучую мышь, является кормление детенышей грудью; на кормление грудью как отличительный признак Симыра указывает и отмеченная курдская сказка.
В современных иранских языках šina (перс, тадж.), sīnag (белудж.), sīnk, sīng (курд.) означает 'грудь'; осет. synæg/sinæk, sinæg 'грудь', 'лоно', 'выступ (горы, скалы)'216. Среднеперсидское sēnak, sēnag также означало 'грудь', при этом, однако, более архаичное saēni- имело значения 'выпуклый', 'острый, остроконечный', 'верхушка (дерева, горы)'217 (все эти формы восходят к иран. *sai-na-ka)218. К этому же гнезду относится вед. śyená- 'грудь'219.
Х.У.Бейли связывал осетинские, среднеперсидскую и авестийскую формы и предполагал, что значение 'грудь' развилось из 'острый, остроконечный (pointed)'. В качестве типологической параллели ученый сопоставил др.-инд. vakṣ- , иран. vaxš- 'грудь', 'плечо' и осет. wæxst/uxst 'вертел', который является острым предметом220 (впрочем, иную и, кажется, более убедительную этимологию осетинского слова дал В.И.Абаев221). Количество таких, причем бесспорных, параллелей можно увеличить за счет лат. sinus 'выпуклость', 'грудь', 'лоно'222 и праслав. *gro˛dь 'грудь', получившую название «как возвышение, выступающая часть тела»223.
М.Майрхофер, рассматривая этимологию имени похитителя сомы Śyena и отмечая его идентичность авест. Saēna, сослался на работу X. У. Бейли «Monoeceta Vedica» и высказал мнение о том, что эти основы связаны с вед. śyena-, авест. saēni-, ср.-перс. sēnak224.
Таким образом, вполне очевидно, что и иран. *saina-ka, и вед. śyená- восходят к общеарийской форме с исходными значениями 'выпуклость; выступающее, острое место; верхушка, вершина', откуда развились значения 'грудь', 'лоно'. И это дает нам семантический ключ к пониманию причин трансформации очень большой мифологической хищной птицы Саэны-Сэнмурва в синкретического «Сэна о трех естествах».
В арийский период *ćaina, *ćaina mrga, давшее затем санск. śyena и авест. saēna, saēna mərəγo (< иран. *saina mṛga)225, означало, вероятно, 'вершинник', 'птица [с] вершины [дерева/горы]'. Данное поименование достаточно полно и адекватно описывало местоположение этого арийского мифологического персонажа, находившегося на вершине «мирового древа»/«мировой горы»; равно применялось оно и к его земным прообразам, которые обитают и гнездятся на вершинах деревьев и скал. Однако по мере того, как исходные значения лексемы *saina-ka в иранских языках все более затемнялись, замещаясь производным 'грудь', менялась и семантика сочетания saēna mərəγo. Постепенно у части иранцев оно стало осмысливаться как 'птица [с] грудью'. И именно эта особенность Саэны-Сэнмурва — обладание грудью — отразилась в «Бундахише» и у Зад-спрахма, в курдском фольклоре.
Поскольку из всех земных «летающих созданий» только летучие мыши (как и близкородственные им крыланы) относятся к классу млекопитающих, то становится понятно, почему Сэнмурв — «птица с грудью» — был отождествлен именно с летучей мышью. Даваемое «Бундахишном» и Зад-спрахмом описание летучей мыши — кормление детенышей грудью, зубы как у собаки226 (небезынтересно для дальнейшего изложения то, что один из родов крыланов из-за собаковидной зубастой морды называют летучие собаки, иногда так именуют всех крыланов вообще), способность летать как птица, полеты по ночам, обитание в «норах» (обычно летучие мыши укрываются в пещерах, дуплах, расщелинах скал) — весьма точно воспроизводит ее биологические особенности и образ жизни.
В силу же того, что Саэна-Сэнмурв как «птица с грудью» оказался отождествлен с летучей мышью, на него были перенесены внешние черты ее облика и повадки. В итоге в «Бундахишне» Сэнмурв превратился в «Сэна о трех естествах».(
http://textarchive.ru/c-1808809-p12.html )
"Восходящий к арийской и частью индоевропейской древности иранский мифологический (легендарный, эпический, сказочный) Саэна-Сэнмурв-Симург изначально имел внешний облик хищной птицы гигантских размеров. Превращение его в «Сэна о трех естествах» произошло только у части населения собственно Ирана, вероятнее всего западного (симптоматично в этом отношении сохранение вплоть до современности представления об имеющем грудь Симыре только и именно в фольклоре западных иранцев — курдов, что можно трактовать как тысячелетнюю устойчивость коренной традиции), не позднее V в. до н.э. в результате «народной этимологизации» сочетания «птица Саэна» как «птица [с] грудью» и, как следствие, приравнивания Сэнмурва по облику и биологическим особенностям к летучей мыши. Это представление об облике Сэнмурва так и могло остаться маргинальным (ибо резко расходилось с исходным для Саэны/Шьены) и постепенно исчезнуть, не оставив серьезного следа. Однако оно оказалось зафиксировано и закреплено некоторыми зороастрийскими текстами, вошло в «Большую Авесту», превратившись, тем самым, особенно при Сасанидах, в религиозно-догматическое и положив начало — с эпохи Ахеменидов — бытованию в изобразительном искусстве Ирана и некоторых сопредельных регионов химерической собаки-птицы.
Позднесасанидский и особенно постсасанидский Иран и находившиеся под его культурным влиянием области Азии стали первичным центром иррадиации Сэнмурва в облике собаки-птицы в изобразительное искусство многих народов и стран на огромном пространстве от Атлантики до Сибири (Византийская империя являлась вторичным такого рода центром).
Но с арабским завоеванием и распространением ислама на Востоке постепенно исчезла та религиозная зороастрийская почва, которая фиксировала представление о политериоморфности Сэнмурва, делала «Сэна о трех естествах» популярным зороастрийским персонажем. Кроме того, не следует забывать, что и в период бытования представлений о зоосинкретическом облике Сэнмурва параллельно с ними продолжала существовать традиция, фиксировавшая его орнитоморфный облик. Это была традиция более древняя, глубокая и устойчивая, так как она находила опору и в фольклоре, и в зороастрийских текстах, и в народных верованиях. Ее мощно подпитывало и то, что у многих иранцев слово sēnmurv/simurγ оставалось названием реальных (т.е. в принципе доступных регулярному наблюдению) представителей отряда хищных птиц — орлов. Наконец, в новоиранскую языковую эпоху первая часть наименования этой легендарной птицы изменяется столь (Sēnmurv> Simurγ), что «народная этимология» слова симург как 'птица [с] грудью' стала невозможна и сменяется иной — 'тридцать птиц'.
С постепенной утратой собакой-птицей Сэнмурвом религиозной зороастрийской семантики он все более превращается в искусстве Востока в декоративный мотив, часть «звериного» орнамента, осмысливаясь как апотропей, символ «вооруженного добра» и потому веками репродуцируясь и после утверждения ислама.
Естественно, что для стран и регионов, где проблема «зороастрийского наследия» не стояла, декоративно-орнаментальное и апотропеическое восприятие изображений собаки-птицы Сэнмурва было изначальным. Именно в таком качестве он вошел в разнообразный и многочисленный средневековый евразийский изобразительный бестиарий, дополнительно получая, вероятно, местное осмысление, в том числе и религиозное, но уже не на иранской мифологической почве." (
http://textarchive.ru/c-1808809-p14.html )