Евгений Беляков » 12 сен 2014, 10:19
16. Слово о свадебном полку?
В рассмотренном варианте князь Игорь идет прямо в центр «империи Кончака», к Тору и Торцам, где располагались зимние традиционные кочевья, которые тщательно охранялись половецкими войсками. В тот момент Кончака здесь не было, видимо готовил оборону от предстоящего похода русичей в предстоящей летней кампании. Игорь в этом варианте наносит удар по тылу. Что абсолютно противоречит как исходным союзническим отношениям Игоря с Кончаком (как известно, некогда они даже бежали в одной лодке от войск Рюрика Ростиславича), и в дальнейшем – ведь Игорь, если бы он совершил вероломное нападение, был бы предателем, и никакая свадьба его сына с дочерью Кончака Свободой была бы невозможна. Между тем она состоялась. Игорь убежал из плена. И этот также, казалось бы, бесчестный поступок (ведь Кончак за него поручился как за свата (кстати, не сказано, что будущего), не вызвал негативной реакции Кончака, и через какое-то время Владимир с молодой женой и внуком (Игоря и Кончака) приехали на Русь.
Все эти противоречия, с моей точки зрения, делают версию о бандитском налете князя Игоря на половецкие вежи нереальной, хотя, казалось бы, теоретически (если учесть скорость войска и все расстояния) она и возможно. Н не все, что возможно теоретически, происходит в реальности. В этой главе я приведу отрывки из моей работы более чем 10-летней давности о «свадебной версии» похода Игоря.
Смысл «Слова о полку Игореве» представляется по сей день загадкой. Нам говорят: патриотическое произведение. Так ли это? Неужели патриотическое чувство русского народа питается позорным поражением в захватническом набеге?! Вот мы доходим до следующих строчек:
«Съ зарания въ пяткъ потопташа плъкы половецкыя».
Хорошо, хоть в первом сражении – победили! Так нет! Не было битвы. Вот как описывает летопись эти события. Половецкие войска стояли в полном боевом порядке на другом берегу реки, несколько половецких лучников выехали на высокий берег, пустили несколько стрел и все половецкие войска ускакали, оставив полон, девок половецких на поживу «победителям» - так это описывается без метафор в Ипатьевской летописи. Победители могучей Византии струсили?! Причем там почему-то не оказалось ни стариков, ни детей, одни «девкы».
По традиционной для школьной «литературы» версии было что-то навроде Беслана. Захватили живых людей, девушек. Лучников не преследовали. «И рассушясь стрелами по полю, помчаша красныя девкы половецкыя». То есть – погнались за девушками – вот она – доблесть: что на войне с «красными девками» делают? Об этом учитель литературы скромно умолчит, потупив взоры.
А поэт «с той стороны» напишет:
«В диком поле половчанку полонили
И в полынь, раскинув полы, повалили».
Написал Олжас Сулейменов.
И эти насильники, мародеры во главе с главным террористом и бандитом Игорем Святославичем по справедливости получили по мозгам от ханов Гзы и Кончака. Были все уничтожены, а князья взяты в плен. Добро восторжествовало. Только так может «без двоемыслия» советского воспитания воспринять все это современный школьник.
И это он должен считать «патриотическим произведением»? Даже не спасает дело лиричный плач Ярославны – это как по Басаеву плакаться. И не спасает величественный призыв Святослава: отмстить за Игоря – ведь если бы то было правое дело, а тут – отомстить за бандита и насильника…
Получается, «Слово» - антирусское, русофобское произведение.
Принимая это во внимание, надо было бы только радоваться исследованиям Мазона и Зимина, где говорится о том, что это подделка конца 18 века. Но, увы, последние работы (в том числе книга А.А.Зализняка) забили последний гвоздь в гроб концепции о подделке. «Великая» поэма, позорящая русскую нацию – подлинник. Это можно считать доказанным… За что боролись, на то и напоролись.
Но понимаем ли мы «Слово»? Красивое, полное загадок, величественных метафор, поэтичное, геиальное – но совершенно непонятное произведение.
Начнем аб ово. Затмение. Речь князя Игоря:
«Братия и дружина! Лучше уж убитым быть, чем полоненым быть. Сядем, братья, на своих борзых коней, посмотрим на Синий Дон!… Хочу копье преломить в конце степи половецкой; с вами, русичи, хочу голову свою сложить, либо напиться шлемом из Дона!»
Напиться шлемом из Дона – это не пограбить вежи и не изнасиловать красных девок. Какой-то не такой тон, ведь бандиты не так говорят… Цели, как минимум, не грабительские. А так – «посмотреть на Синий Дон». Посмотреть – и можно уже и назад.
Если пить воду шлемом, то его надо СНЯТЬ. Если снять, значит подставить голову под стрелы…
А ведь вот что интересно: Игорь в бою и действительно СНЯЛ шлем. Это нам известно по летописному рассказу. Зачем же он это сделал? Ведь это было опасно! Стрела, пущенная метким стрелком, элементарно могла попасть в незащищенную голову! Говорят: чтобы его узнали. В отсвечивающим золотом княжеском шлеме его и должны как раз были узнать – а так? Разве в те годы издавались газеты с фотографиями политических деятелей, что Игоря обязаны были знать в лицо? Реально Игорь мог снять шлем для того, чтобы подать ЗНАК МИРА. Чтобы завершить сражение. И мчался по полю к половецким войскам Гзы, держа шлем здоровой рукой, чтобы перепутать было нельзя… Другого истолкования у меня не находится.
Это же и естественно – замечательный русский князь Игорь на ¾ половец (по матери, по бабке со стороны отца). Как раз именно этот князь-то и мог хотеть мира с половцами. И он - сват Кончака, ведь свадьба состоялась накануне! Теперь и Гза не может считаться ему врагом.
«Хочу копие преломить в конце степи половецкой».
Может быть - преломить в знак мира? То есть на Синем Дону никакого сражения не предполагалось? Что же там предполагалось, если не сражение? Если не сражение, то – свадьба.
Вот что читаем у А.Л.Никитина:
«Загадочная сшибка на берегу Сюурлия предстает реалистической картиной обычного «умыкания» невесты: с инсценировкой боя, со скачками за невестой и ее подружками (кстати, тоже невестами!), с «грабежом» приданого и с последующим свадебным пиром, котоый в первый день совершался обязательно без родителей невесты. Последние должны были появиться только на следующий день, когда невеста стала уже женой похитителя, чтобы потребовать калым за «бесчестие»».
Кончак и появился через день. Но в тот день на поле возле реки шла другая уже «свадьба». Та, на которой сватов поили кровью русские воины. Очевидно, свадебное торжество, начатое в «пяток», на следующее утро было прервано нежданным появлением войск свирепого хана Гзы, горящего чувством мести против русичей, и не подчиняющегося Кончаку.
Как бывало, перед началом рукопашной небо покрылось тучей стрел. Одна попала в руку князю Иргорю… Вот тут-то и попытался Игорь, наверно, невзирая на рану, остановить кровопролитие, выехав на середину поля боя, сняв золоченый шлем. И был схвачен воинами Гзы.
Нет! Видимо, все было совсем не так, как рассказывают школьные учебники литературы…
«Слово» пронизано мотивами свадьбы. Нам это сейчас хорошо известно после работ Р.Манна – великое ему спасибо за восстановление нашей национальной чести, - блестящего историка Андрея Никитина и других историков и литературоведов, развивающих эту гипотезу.
Приведу примеры.
Сначала о названии: «Слово о полку Игореве, Игоря, сына Святослава, внука Ольгова»
Есть старинная песня-игра «А мы просо сеяли, сеяли…»:
- Не надо нам тысячу, тысячу.
- А что же вам надобно, надобно?
- Нам надобно девицу, девицу…
Игра завершалась переходом девицы из одной партии в другую:
- А у нас в ПОЛКУ убыло, убыло.
- А у нас в ПОЛКУ прибыло, прибыло…
Итак, слово «полк» в древнерусском языке обозначало не только «рать», «поход», но и дружки жениха, «свадебный поезд». М.Забелин приводит слова другой древней песни:
«Отец родимый! мать родимая! У нас князь молодой, ясный сокол со всем ПОЛКОМ, со всем поездом…»
Добавление «…о полку Игрореве, Игоря, сына Святослава, внука Ольгова» может быть объяснено традицией перечисления родителей при величании супркга:
1.
Ах, кто у нас умен,
Кто у нас Разумен?
Как Иван-то умен,
Максимыч разумен…
2.
Долго, долго Василий не едет,
Долго, долго Григорьевич не едет…
3.
Она выбрала себе жениха,
Она честного и речистого,
Она белого и разумного,
Чернобрового, черноглазого,
Да Михайлу Ефремовича,
Али ой ли! Ефремовича…
Мой комментарий: древний читатель (или слушатель) мог воспринять название поэмы, скорее всего, как своеобразную метафору, намек на «свадебный поход» Игоря Святославича, желавшего взять в жены саму половецкую землю (а не только сына женить). Метафора, имеющая продолжения в тексте, в том числе: «Сватов напоили, но и сами полегли» (смерть здесь метафорически связывается со свадебным опьянением). Так же, скорее всего, нужно понимать и фразу, что Игорю «спалило ум по хоти», то есть по Половецкой земле…
А вот другие ПАРАЛЛЕЛИ:
СВАДЕБНАЯ ПЕСНЯ:
Не бывать бы ветрам, да повеяли,
Не бывать бы боярам, да понаехали,
Траву-мупавушку притолочили,
Гусей-лебедей поразогнали,
Красных девушек поразослали…
«СЛОВО»:
Не буря соколы занесе
Чрезъ поля широкая…
СВАДЕБНАЯ ПЕСНЯ:
Как летал, летал сокол, ладу, ладу,
Сокол ясный летал, ладу, ладу,
Искал стадо лебедей, ладу, ладу,
Он нашел, нашел сокол, ладу, ладу,
Нашел стадо лебедей, ладу, ладу,
Всех лебедок пропустил, ладу, ладу,
Одное оставил, ладу, ладу…
«СЛОВО»:
Тогда пущащеть десять соколовъ
На стадо лебедей;
Которыи дотечаше,
Та преди песь пояше…
СВАДЕБНАЯ ПЕСНЯ:
Во тереме, во высоком
Иван-сударь сидит.
Никто его, никто его
Не смеет будить…
«СЛОВО»:
Высоко сидиши
На своемъ златокованномъ столе,
Подперъ горы Угорскыи
Своими железными плъки…
СВАДЕБНАЯ ПЕСНЯ:
Попрошу я, молодешенька,
Я у ласточки перьица,
У касатки крыльца,
Полечу я, молодешенька…
«СЛОВО»:
Полечу, рече, зегзицею по Дунаеви…
Все «Слово» пронизано этими параллелями. Трагичная метафора кровавой свадьбы Руси и Поля. Но помимо метафоры речь шла и о реальной свадьбе: Владимира Игоревича и Свободы Кончаковны. Трактовка, что Кончак «принудил» Владимира к свадьбе – отпадает. Свадьба была оговорена задолго до «полка»: во время плена Игорь УЖЕ НАЗВАН СВАТОМ. «Кончак поручился за СВАТА Игоря, зане бяшеть ранен». (Ипатьевская лет.). И если Игорь совершает в этот момент поход на территорию Кончака, то уж наверно не с целью грабить вежи! И вообще не с целью грабить…
А вот – описание самой ПЯТНИЦЫ («пятка»), 10 мая 1885 г. – кануна праздника, посвященного богине Майе (майские праздники), иначе называемой также Зива, Сива и Дива (не жена ли знакомого по «Слову» Дива?). Это – архаичная владычица мира, родословие которой тянется в неолит, известная еще в крито-микенской культуре под именем Ма, Великая Мать (т.е. Майя=Матерь, Богородица). Дни совершения свадеб, попрания жизнью смерти…
«…ортьмами, и япончицами, и кожухы начаша мосты мостити по болотомъ и грязевымъ местомъ, и всякыми узорочьи половецкыми».
Мосты мостити. Это – древнейший свадебный мотив. Строили праздничный мост, через который переходили молодые. Это отразилось в сказках и песнях.
Ах ты Дымка, Дымка-река,
Промежду Дымка гор протекла,
Через Дымку - быструю реку -
Мощены мосты калиновые,
Перекладинки-то валежные.
Что никто по мостам нейдет,
По калиновым не перейдет
Как Иван по мостам пройдет.
Как Михайлович-то перейдет.
За собою он Аксинью ведет,
Николаевну переведет....
Да и нынче свадебные агентства не обходятся без мостов. Иногда утверждают, что жених должен на руках пронести невесту через аж 7 мостов, затем прицепить к перилам цепочки в знак верности, а гости должны в это время мост трясти. Сообщают даже о случаях разрушения мостов и мостиков, о падении невесты в воду и прочее… Символический смысл перехода через мост – это путешествие от жизни к смерти, поэтому-то и платье невесты траурного белого цвета, ведь раньше цветом сметри был не черный, а белый цвет. И, одновременно, - рождение в новом роду, роду мужа. А красный флаг и белая хоругвь, которые достались князю Игорю, – это также свадебные символы, к тому же – свадебных цветов: белого и красного, смерти и жизни.
А что же автор «Слова»? Почему же в «Слове» до всех этих деталей приходится докапываться, как будто решаешь какой-то ребус? Объяснить, почему в «Слове» и в летописи не говорится в явном виде открытым текстом о свадьбе, может замысел «Слова» и летописи (которые могли писаться приблизительно одновременно).
Гза и Кончак всюду вместе. Едет Гза, а вослед ему едет Кончак. Кончак-то едет не за тем, за чем Гза, но это верно, что «вослед». Кончак опаздывает, Кончак еле успевает спасти, выкупить Игоря у Гзы. А для автора «Слова» это выглядит как согласованные действия Гзы и Кончака. Он словно бы хочет убедить Игоря и всех других: все эти ханы заодно. Все они – против Руси. Он создает образ врага – лучший способ сплотить древнерусских князей.
Автор «Слова» устами Святолава в его «златом слове, со слезами смешанном», убеждает князей совместно выступить против половцев ЗА ИГОРЯ. И как, интересно, должен реагировать Игорь, если все князья выступят ему в помощь против его же новоиспеченного родича – Кончака? Поэтому совершенно нельзя было сказать лишнего слова о свадьбе. И сказано не было. Зато всем остальным: метафорами, контекстом было дано понять: свадьба – это событие совершенно очевидное, признанное. Только вот – кровавые последствия оказались у этой свадьбы…
Игорь совершает подвиг, раненый выезжает на поле, сняв шлем – где об этом в поэме о его, Игоря, походе? Ни слова! Зато воспевается его брат – Всеволод, который не о свадьбах думает, а ради сражения забыл и об отчем столе в Чернигове (куда сесть ему обещает устами автора Святослав) и о своей хоти Глебовне, о всех ее эротических свычаях и обычаях.
Для автора «Слова» поведение Игоря – не есть подвиг. Не мириться, не родниться нужно с половцами, а драться. Сплотиться ради отпора общему врагу. «Самый страшный враг – отсутствие врага», - учил Лойола. Этот-то «имперский» мотив и понравился, видать, в свое время советской коммунистической элите. Автор велик, говорилось тогда, а сам Игорь – просто мелкий удельный князек-сепаратист. Вот ему и всыпали под первое число.
О несовпадении литературного гения и политической «прогрессивности» как своего рода эстетической закономерности впервые написал, насколько мне известно, Гальвано делла Вольпе в своей «Критике вкуса». Наше «Слово», мне кажется, могло бы дать выдающийся итальянскому философу прекрасный иллюстративный материал.
Совершенно ясно: "свадебная версия", опирающаяся на большой фольклорный материал, а также дающая непротиворечивую интерпретацию происходившего, НЕСОВМЕСТИМА с попыткой Игоря Святославича ударить непосредственно по вежам Кончака, в район его зимовья. Игорь мог попытаться идти не в сторону веж Кончака, а как раз в тот пункт, где и произошла свадьба, во всяком случае, ее первая половина (в данном варианте - берег реки Голая Долина).
Последний раз редактировалось
Евгений Беляков 12 сен 2014, 16:45, всего редактировалось 1 раз.
Я мыслю, я практически не существую...