"Религиозная загадка "Слова..."

[Андрей Чернов]

Я уже ссылался на свою матрицу лицевого и изнаночного в «Слове».

http://www.chernov-trezin.narod.ru/tab12.jpg

На этой модели легко понять, как христианское включило в себя языческое (отчасти, разумеется, перестроив языческую матрицу). Само «изнаночное», составляющее лишь тень «лицевого» мира, нас сейчас не интересует. А интересует верхняя часть матрицы. Поглядите, внутри лицевой христианской части матрицы есть языческая вершина – Солнце, а, значит, и языческая матрица. (Это треугольник из четырех триад по одной стороны матрицы, а не из пяти.)
А. Н. Робинсон все же несколько спрямляет ситуацию. То, что солнце в «Слове» действует как бы само – это правда. Но это не потому, что поэт так считает, а потому, что он говорит для тех, чьи представления таковы и, значит, на языке своих героев.
С детьми-полуязычниками (Рюриковичами) он и говорит на языке их «детских» представлений. Солнце представляется действующим произвольно? Именно, что так только представляется Игорю и Всеволоду, для которых логика христианская и логика природная – две разные логики. (И когда не устраивает одна, можно спрятаться за другую. И наоборот. Так балованный ребенок от отца, что-либо ему запретившего, бежит к маме или бабушке.) А для поэта мир един, и логика его одна.
Вы не обратили внимания на то, что в словах Буй Тура пародируется церковная служба: «Един свят, един Господь…» То есть кидают вызов солнцу, а на самом деле – Христу.
Ошибкой Робинсона, на мой взгляд, является утверждение «в архаичных анимистических представлениях господствующее над миром солнце, как равная себе сущность, также несравнимо, как несравним с кем-либо бог в христианских представлениях».
Тут две ошибки.
Во-вторых, христианский Бог очень даже сравним. Без этого не было бы и самой христианской культуры: он – Царь, Мессия, Добрый Пастырь, но в то же время и Агнец и т. д. Все это именно сравнения. (А Святой Дух – голубь.) И по народным представлениям солнце – икона Бога. («Покрестясь на восход, ремешками схватив волоса…» Дмитрий Кедрин. Зодчие.)
А во-первых, понятие «анимистические представления» – вчерашний день науки. Как показывает в своих лекциях и книге Андрей Борисович Зубов (сегодня без его текстов, которые есть в инте, и, которых, как мне кажется, вы, господа, не видели, рассуждать на нашу тему просто невозможно), и в палеолите представление о боге в виде животного – это только метафора мощи.
Настоятельно рекомендую лекции Зубова. Коллега Новый найдет в них и объяснение того феномена, который ненароком и его самого заворожил (по Зубову познание Бога и жажда воссоединения человека с утраченным идет с палеолита; и "языческий" это лишь то, что относится к "язЫкам", то есть верованиям народов ойкумены; языческий не синоним политеистического).

[Новый]

Продолжаю о Трояне. Да, божество с именем, созвучным этому, и в самом деле могло быть у славян в незапамятные времена. Само звукосочетание "Т-Р" дает возможность предположить (очень осторожно), что это имя было как-то связано с характерным для многих индоевропейских этносов культом быка (слово "ТуР" имеет индоевропейскую основу - ср. испанское "toro"). Прокопий Кесарийский, описывая в 6-ом веке "склавинов и антов", говорит о некоем божестве, "повелителе грома и молний", которому они приносят в жертву "БЫКОВ и прочую живность" (я цитирую, может быть неточно, но отчетливо помню, что быки там особо отмечаются). Вообще славяне в его изображении - общность достаточно малокультурная, но он описывал, видимо, военизированные группы, вторгшиеся на Балканы, а такие "выселки" нигде и никогда культурной утонченностью не блистали... Ещё можно было бы припомнить, что у скандинавов был ТоР;, но я думаю, что это всё-таки ложный след - со скандинавами славяне в те времена вряд ли соприкасались, а у более южных германцев его аналог звался "Донар".
Итак, божество, конечно, могло быть, но я совершенно не согласен с мыслью о том, что это "заменитель Перуна", и вообще более чем скептически отношусь к идее "славянскости" этого последнего. Дело в том, что, во-первых, память о нем, в той мере, в коей она сохранилась у славян, крайне негативна, а это едва ли может быть по отношению к культу, когда-то родному. Это психологическая закономерность. Объект своего древнего культа или забывается, или, даже разбожествившись, всё же становится в народном представлении неким героем (как Дунай в былинах): он не охаивается, не профанируется. Перун же в былинном фольклоре запечатлелся, скорее всего, именно в образах Идолища и Змея Горыныча. Первый персонаж ведь поименован с укрупняющим суффиксом, он - "главный идол", а кто ещё, кроме Перуна, мог быть в этой роли. И Идолище вооружено ПАЛИЦЕЙ, а это, по-моему, очень хорошо согласуется с той ДУБИНКОЙ, которую он, по байке, изложенной в Тверской летописи, выбросил новгородцам на память. И противником его изображен именно ИЛЬЯ - видимо, по ассоциации с одноименным пророком, который в Библии является главным борцом против идолов; причем он, посрамив жрецов Ваала, избивает их в количестве четырехсот - один, что очень похоже на свойственный былинам "гигантизм" героев (безотносительно того, насколько эта черта эстетична)... Горыныч же, во-первых, почему-то обитает в самом Киеве: в сказаниях такого плана врага обычно помещают "в дальних краях", и если в былине это не так, то, значит, обусловлено некоей реальностью, существенной для того, что легло в основу предания. Кроме того, он уносит женщин ( броская репрезентация "жертвы" - а Перуну человеческие жертвы ведь иногда приносились), да и само имя его - от "горы", т. е. от того "холма, вне двора теремного". Да ещё с ним заключается "письменный договор", что, я думаю, является отголоском киевского договора дружины Иторя Старого (приносившего присягу перед Перуном) с византийцами... Я, в отличие от многих, не склонен считать былины эпосом - они не эпичны по тону, - но, как бы то ни было, правду народной памяти эти абсолютно не подцензурные и не идеологизированные произведения передают изумительно. Тем более, что сюжетно-психологический стержень любого фольклорного предания зарождается тогда, когда происходят отраженные в нем события, - даже если текстуально оформилось оно много позже.

[Новый]

Продолжаю свой предыдущий пост. Итак, в свете всего сказанного и еще ряда причин, которые потребовали бы слишком длительного изложения, я считаю Перуна чисто варяжским, чуждым восточным славянам божеством... Добавлю, правда, ещё аргумент. В Новгороде, где варяжское влияние, естественно, было сильнее, идолы были в том числе и каменные (см. Никоновскую о походе митрополита Михаила на Новгород и о том, что его люди деревянных идолов "сожгоша", а каменных "в реку вергоша" - кажется, так); в Киеве же, В СТОЛИЦЕ, Владимиру, вернувшемуся из Скандинавии и пожелавшему учредить культ Перуна (видимо, под воздействием увиденного у викингов) пришлось ставить деревянного. Значит, производство каменных идолов не было там налажено; а это говорит, скорее всего, о том, что идолопоклонство было глубоко чуждо тогдашним славянам.
И снова о Трояне. В "Слове", я думаю это всё-таки явно император. Кроме "были вечи Трояни", где он в одном ряду с людьми, есть ещё "на седьмом веце Трояни: во-первых, это ВРЕМЕННАЯ ВЕХА, что с божеством не очень согласуется, а во-вторых, если понимать "седьмой" как "завершающий" (а это вполне допустимо"), то всё идеально сходится - от Траяна до Всеслава ТЫСЯЧА ЛЕТ, на исходе которой этот последний и "верже жребий". Далее, "тропа Трояня" - очень вероятное народно-этимологическое переосмысление латинского "tropaeum Traianum".
Кроме того, полурелигиозное отношение к некоему Трояну было, надо сказать, не только у славян, но и у румын, которые, при всей своей славянизированности, имели иные, отличные от славянских культы и поверья. У них была колядка с именем "бадика Троян" (м.б. "батька", но я не уверен"), и было почтительное обращение к старшему "бадеа (батя?) Троян". Кроме того, румынские крестьяне суеверно произносили его имя, слышы удар грома. Всё это я взял тоже из той самой статьи Л. В. Соколовой. Эти румынские факты свидетельствуют, скорее всего (поскольку в происхождении румын есть латинский компонент), о пережиточно полукультовом отношении к обожествляемому когда-то латинянами императору.

[Новый]

Евгений Беляков

Уважаемый Евгений, "самостоятельно действующее" солнце - это, на мой, взгляд, поэтический образ, идущий, конечно же, от языческих времен, как, впрочем, и вообще поэтические способы выражаться. Это тот самый "эффект второго брака", о котором я ранее писал. Ведь христианство у любого народа, который его исповедует, - это "второй брак" в культурном смысле. Если, скажем, верна моя гипотеза, и у восточных славян преобладающей религией века с 4-го - 6-го было христианство, то оно было на раннесредневековом уровне, со множеством пережитков, в прошлом же, так или иначе, были века и тысячелетия язычества, в течение коих успели сложиться и сформироваться поэтические коды. Тем более, что Автор пишет, по его собственному выражению, "старыми словесы"... И, надо сказать, люди в средние века и в древности мыслили в основном образами, а не отвлеченными категориями; образное же мышление влекло за собой склонность к различного рода олицетворениям. За которыми совсем не обязательно стояла та или иная ИДЕЯ. Учтем к тому же, что Автор, кем бы он ни был, - человек, получивший не церковное воспитание (которое могло бы отчасти дисциплинировать его стилистику), а сугубо светское. Это МИРЯНИН, да ещё и поэт: в его душе, независимо от вероисповедания, природа была "как живая" и светилась всеми цветами радуги.
Наконец, приведу Вам пример из Библии. Иисус Навин, желая получить время, чтобы победно завершить битву, продлевает дневное время; как же он это делает. Он обращается не к Богу (прося о чуде), а непосредственно к солнцу и луне: "Стой, солнце, над Гаваоном, и луна над долиною Аиалонскою!" (кн. Иисуса Навина, гл. 10, стих 12). И ведь это преемник Моисея, ревнитель монотеизма!... Просто он тоже мыслил ОБРАЗНО, а к тому же вырос ещё в Египте и, видимо, поднабрался там свойственной язычникам фразеологии. Но о мировоззрении эта фразеология свидетельствовать не может.

[Андрей Чернов]

Коллега Новый! На мой взгляд, в трех ваших последних репликах много дельного. Но это никак не подтверждает вашего предположения о "первом" христианстве славян в IV-VI веках.
Другое дело, что это как раз время появления славян на Дунае, время начального контакта с Византией. Но первый рапорт об их крещении ("крещен свирепый народ рос") сдал лишь патриарх Фотий во времена Аскольда и Дира. У Приска, Феофилакта Симокатты, феофана Исповедника и прочих ничего о христианских мотивах у славян нет.
А вот известная уже только дунайским славянам из поселения Новы "тропа Траяна", ведущая через перевал Траяна на дороге Траяна -- присутствует. ("Через поля на горы", "за шеломенем"!) Ее обнаружил академик Орлов, Рыбаков лишь затоптал.
И еще раз: белорусское (западнокривичское) "перун" -- молния говорит о том, что литовский (и вообще прибалтийский) вариант -- просто следствие контактов. (А кто у кого взял -- это отдельный сюжет. Но из Скандинавии Владимир привез бы Одина и Тора. А не Перуна, которого он должен был подобрать в Полоцке вместе с дружинниками Гориславы.) Балканы же Перуна, вроде бы, не знают. Потому он не попадает к Бояну и не передается Автору. (Из чего и должно следовать, что языческий пантеон в "Слове" -- дунайский).
И в Ладоге на костяном жребии рядом с молоточками Тора -- все-таки Перун. (Ладога не чисто варяжская, как Петербург не немецкий, это плавильный котел, в том числе и для мифа).
Еще мелочь: не повторяйте ошибку Рыбакова о том, что "век" -- сто лет. По-древнерусски это 1000 лет. И седьмой век Трояна -- седьмое тысячелетие (как считалось, последнее). Имя Трояна, конечно, заменило какого-то иного славянского бога, и связвно это с императором Траяном (потому румыны, потомки, в том числе и даков, его тоже помнят.) Но это опять случилось на Дунае.
Наконец, из реконструкции "основного мифа" Иванова и Топорова следует, что должна наличествовать пара Змееборец-Змей. Эти позиции у нас займут Перун-Велес (Волос кривичей). Так Волхов в начинается с Перыни, а заканчивается Велешей. И в Ладоге многократные подтверждения этого. (Я успел послать В. Н. Топорову уже опубликованную свою статью об этом и о крещени Олега греками в Киеве в 911 году, и получил от него очень теплое письмо с предложением оформить ее для его сборника. Но пока я писал книжку, Топорова не стало.) Уже во времена Автора эта оппозиция потеряла свою стройность. И поэт не хочет, чтобы Боян был потомком змеюки. Для него Велес -- один из первопредков.
Вот, если кратко. Подробнее об этом я пишу в своих "Хрониках", которые Юлли готовит к воспроизведению здесь.

[Андрей Чернов]

Коллега Новый!
Вот полнее о Велесе из моего комментария («Слово о полку Игореве». СПб., 2006. С. 147–151):

ВЕЛЕС/ВОЛОС
Древнерусский бог скота и богатства. Волосом, «скотьим богом», клянутся при заключении договора с греками Олеговы дружинники в 907 г. и воины Святослава в 971 г. Имя Велеса встречается в одном из списков «Хождения Богородицы по мукам» (XII–XIII вв.), где сказано, что язычники Трояна, Хърса, Велеса, Перуна на богы обратиша. В «Житии Авраамия Ростовского» говорится, что в Ростове старец разрушил каменный идол Велеса.

Вяч. Вс. Иванов и В. Н. Топоров реконструировали миф, лежащий в основании культур многих, в том числе и индоевропейских народов (см. их работу: «Исследования в области славянских древностей», М., 1974.). Они назвали его «основным мифом».
Согласно основному мифу, бог неба раз в год поражает огненной стрелой выползшего на камень змееподобного бога земли. И после этого начинается очистительный дождь.

Христианство вытеснило этот мифологический сюжет праздником Преображения Господня. Отмечается он 6 августа по старому (19 августа по новому) стилю. Известно, что на Дунае в этот день у славян было принято устраивать охоту на змей. Наши предки считали, что, семь лет пролежав под гнилой колодой, змея, которую за то и звали подколодной, в день Преображения выползает на бел-горюч камень и оборачивается мифологическим змием.
Еще в 1884 г. Е. В. Барсов приводил русские топонимы, связанные с культом Велеса: Велесово — село во Владимирской губернии, Велесово ребро — возвышенность в Ярославской губернии.
В Киеве идол Велеса, как полагают, стоял отдельно от всего языческого пантеона, на Подоле. Известно и чешское проклятие XV в.: «к Велесу за море» (пожелание смерти).

В славянском варианте основного мифа бог Верхнего мира — Перун, а бог Нижнего мира — Велес. Космографические представления новгородских словен, как полагал археолог Г. С. Лебедев (см. его монографию «Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси», СПб., 2005), и сегодня живы в топонимике реки Волхов, которая начинается с Перыни (первая возвышенность при истоке, где некогда существовало капище Перуна), а заканчивается деревушкой Велешей (в VIII–X вв. это последняя возвышенность Волхова на тогдашнем берегу Ладожского озера в двух километрах ниже Старой Ладоги). И сам Волхов, как предположил историк Д. А. Мачинский, должен был делиться порогами на «Верхнюю» и «Нижнюю» реку. От финского названия «Алоде-йоки» (Нижняя река) пошло и скандинавское (Альдегья), и русское имя города Ладоги, ставшего с приходом сюда Рюрика первой столицей Руси. Позже и озеро Нево (по городу) получило имя Ладожского. Любопытно, что скандинавские саги называют Нижнее Поволховье «Ормаландом» (Страной Змей). В конце 1990-х гг. выяснилось, что и сегодня жители крохотной деревни Велеши помнят, кто такой «Велес». Они называют его «Велеш» (так!) и полагают, что это имя жившего здесь в древности рыбака или бога (см.: Чернов А. Из Ладоги с любовью // Terra incognita.spb.ru. 2003. № 1. С. 4–14). Видимо, на месте деревеньки некогда существовало капище Велеса. Между этим местом и Старой Ладогой находится и погребальное урочище «Сопки» с известной по новгородским летописям «Олеговой могилой» (согласно северной летописной традиции, Вещий Олег погиб от укуса змеи близ Ладоги). А в Георгиевской церкви Старой Ладоги сохранилась фреска (80-е гг. XII в.), на которой Георгий едет с флажком, а Змея-Велеса, выползающего из реки, ведет на убрусе (пояске) дева Елисава.

Т. А. Бернштам так объясняет вариантность имен Велес/Волос: «Велеса через его прибалтийские “водные” корни можно более соотнести с северо-западными (приморскими и озерными) землями к водным культам… Волос... является персонификацией лесного культа… поскольку имя Волос приписывается и архаическому “хозяину” поволжских лесов в обличье медведя (так называемый “медвежий культ”), и более позднему идолу и злому духу лесных пастбищ Ростово-Ярославского края» (Бернштам Т. А. «Слово» об оппозиции Перун–Велес/Волос и скотьих богах Руси // Канун. Вып. 2. СПб., 1996. С. 104–105). Далее автор поясняет, что эпитет «скотий» в летописном выражении «скотий бог» означает не только бога домашнего скота, но и бога «лесного скота» — диких зверей. (В «Слове» это подтверждается обращением Бояна
в волка.) Христианским заместителем Велеса, по народным поверьям, становится святой Георгий. И это вполне объяснимо той же староладожской фреской: победитель Змея-Велеса должен был наследовать и его функции.

Уже после выхода статьи Т. А. Бернштам в Новгороде в слое XII в. археологами найдена металлическая ручка от сосуда, выполненная в виде раскрывшего пасть змея. А на загривке змея
пристроился медвежонок. Совмещение образов змея и медведя С. Л. Николаев обнаружил и в финно-угорских языках: «гондыр» на языке коми — многоголовое чудовище, гидра, дракон, змей, а удмуртское «гондыр» — медведь.

Можно допустить, что Волос был богом лесных кривичей, а Велес — богом ильменских словен, переселившихся в VII–VIII вв. из Польского Поморья в нижнее Поволховье и основавших в устье Волхова напротив Велеши каменно-земляную крепость Любшу, открытую в 1997 г. археологом Евгением Рябининым (Рябинин Е. А., Дубашинский А. В. Любшанское городище в Нижнем Поволховье // Ладога и ее соседи в эпоху Средневековья. СПб., 2002. С. 196).

А. В. Дыбо полагает, что Волосъ и Велесъ — разные диалектные рефлексы одного и того же слова, *velsъ. Однако в одних славянских диалектах бог Нижнего царства мог быть медведем (скажем, у живших в лесах кривичей), а в других — змеем (у словен, которые активно контактировали со скандинавской культурой и сами были мореходами). Видимо, не случайно в «Повести временных лет» форма Велесъ не встречается (только Волосъ): для христианского книжника Велес из-за своей змеиной природыдолжен был ассоциироваться с библейским змием. И потому его появление в договоре Олега и Игоря с греками было крайне нежелательно.

Д. С. Лихачев пишет:
«Как показал Е. В. Аничков, в Древней Руси существовало два взгляда на происхождение языческих богов. Согласно первому взгляду, языческие боги — это бесы. Взгляд этот опирался на Библию, высказывания апостолов и отцов церкви. Языческие боги названы бесами во Второзаконии (82: 16–17), в Псалмах
(105: 37), у апостола Павла (1-е Послание к Коринфянам, 10: 20). Взгляд этот усвоен был нашей древнейшей летописью в рассказе о варягах-мучениках и о крещении Руси, в рассказе летописи под
1067 г. и т. д. Этот взгляд требовал умолчания имен богов, упоминание которых считалось греховным. Е. В. Аничков обращает внимание на учение Иисуса Навина — “не вспоминайте имени
богов их” (Иисус Навин, 23: 7) — и на слова псалма “не упомяну имен их устами моими” (15: 4), которые объясняют нежелание древнерусских книжников называть имена древнерусских богов и даже особую формулу древнерусских поучений, отмечающих, вслед за рано переведенной в славянской письменности проповедью Ефрема Сирина против вновь впадающих в язычество, что о последнем “срам” говорить.
Этот древнейший взгляд на язычество, как отмечает Е. В. Аничков, по мере успехов борьбы с язычеством сменяется более спокойным к нему отношением. Развивается второй взгляд на язычество: языческие боги не заключают в себе ничего сверхъестественного. Боги — это простые люди, которых потом обоготворило потомство. Еще в “Речи философа” сказано, что люди творили кумиры “во имяна мертвых человек, овем, бывшим царем, другом храбрым и волъхвом, и женам прелюбодейцам”» /Лихачев Д. С. «Слово о Полку Игореве» и культура его времени. Л., 1985. С. 25–28/.

Называя Бояна «внуком Велеса», автор «Слова» трактует Велеса как родоначальника поэтов. В этом вновь нетрудно усмотреть опосредованную связь с «медом поэзии» скандинавского ясеня Иггдрасиль (напомним, что скандинавский мировой змей живет в корнях Иггдрасиля). Для автора «Слова» Велес
с соблазнившим Еву библейским змием напрямую не связан. Велес — это обожествленный предок. Вероятно, Боян сам называл себя внуком Велеса, и автор «Слова» знает это из песен Бояна, которые бытовали в дружинной среде по крайней мере несколько поколений. В этом случае Велес автора «Слова» родом из Подунавья.

Примечание А. В. Дыбо:
"Возможность «южного» происхождения Велеса при «северном» Волосе неплохо согласуется с фактом совпадения древнего *elT >*olT в восточно-славянских диалектах (ср. рус. молоко и болото при южно- и западно-слав. млеко и блато). Интересно было бы попытаться связать распределение рефлексов этого имени по славянским диалектам с распределением названий мифического племени великанов велет/волот (см. о них: Фасмер. Т. 1. С. 288, 344)".

[Новый]

Андрей Чернов

Начну с того, что я понимаю: в моей гипотезе имеются слабые звенья. И в послесловии к своему очерку я отметил, что отдаю себе отчет в её спорности. Одно из этих слабых звеньев - отсутствие документов, которые прямо свидетельствовали бы о раннем христианстве восточных славян. Да, ни у одного из византийских авторов ничто подобное не упоминается; есть, правда, строки мусульманского писателя 9-го столетия Ибн-Хордадбе о "русских купцах из рода славян", которые в Багдаде сказываются христианами, и есть ещё житие Кирилла, где пишется о найденных им в Херсонесе Евангелии и Псалтыре "рускыми письмены". Это, конечно, капля в море. Но я считаю, что мы вообще часто склонны переоценивать информированность людей. Тот же самый Кирилл, когда его посылали проповедовать в Моравию, сказал, что это мероприятие имеет смысл только ЕСЛИ моравы "имеют азбуку своего языка", ибо проповедовать бесписьменному народу - всё равно, что писать по воде. Получается, что он не знал, имеет ли письменность народ, живший достаточно недалеко... А всё ли знали византийцы о религиях окрестных народов? Да и в наше-то время многие ли знают толком о религиозных воззрениях соседних общностей? Знают только широко образованные люди и специалисты. Поэтому я допускаю - именно ДОПУСКАЮ, не более того, - что в Византии не очень-то знали о верованиях восточных славян. Особенно если эти верования становились основными для этноса очень постепеннно (и во времена Приска, во всяком случае, ещё не одержали окончательной победы) и если учесть, что в течение века с лишним византийцам было в религиозном плане не до соседей: они погрязли в собственной смуте (иконодулы против иконокластов), и миссионерские устремления (а значит, и минимальный интерес к религиям окружающих народов) пробудились у них вновь лишь в середине 9-го столетия.
Возьмем, например, тот факт, что в договорах Олега и Святослава присягают "Перуну и Волосу", а в договоре Игоря - "Богу и Перуну". Почему здесь Бог "заменил" Волоса? Не потому ли, что в этом случае договор заключали в Киеве, греческие представители побывали там и, узнав правду о верованиях славян (условно предположив правильность моей модели), настояли (поскольку были победившей стороной) на более "цивилизованном" (а не еретическом) именовании Бога и на той очередности, которую мы здесь наблюдаем... Я ничего не навязываю, просто предлагаю свой вариант объяснения этой странности: почему здесь "другая пара"?
Далее, мне кажется, что, ввиду скудости информации по нашей теме, любая реконструкция - не только моя, - оставляет необъясненными очень многие странности. Например, ни одна "языческая" версия не может объяснить, к чему в договорах сам этот эпитет "скотий бог" (он крайне неуместен в политическом документе), каким образом вообще возможно это "функциональное" определение ( формально закрепленных функций у языческих божеств не было - иначе Гера, Афина и Афродита не спорили бы из-за яблока, ибо "прекраснейшей" считалась бы последняя по определению; и исход плавания ахейцев в Трою не зависел бы от Артемиды, к морю отношения вроде бы не имевшей), и , наконец, почему "скотий бог" (даже если, допустим, и так) играет столь важную, главенствующую роль у этноса в основном земледельческого, а не пастушеского?
Продолжение следует. Сегодня или, в крайнем случае, завтра.

[Андрей Чернов]

Коллега Новый!
Посмотрите, пожалуйста, мою старую публикацию "Из Ладоги с любовью"

http://terraincognita.spb.ru/n11/index2.htm

У Игоря в войске есть и христиане, и язычники. Вторые клянутся языческой клятвой, а первые Богом (в деревянной Ильинской церкви, поскольку Илья как громовержец заменяет громовержца Перуна.)
Я вот вам пишу не просто из Питера и не просто с Охты, а из Ильинской слободы. Почему здесь стоит церковь Ильи? Да потому, что при Петре тут устроили пороховые мельницы. А кто же еще должен отвечать за гром и молнию, если не Илья-пророк, который едет по небу в своей громыхающей кослеснице? (Имя-то библейское, а миф Перунов!)
Олег в 911 году принял крещение (что удостоверяет его второй договор, но этого просто не замечали), потому там Волоса и Перуна нет. (А в первом есть.) И у язычника Святослава вновь эти "боги".
Но здесь надо говорить только о IX веке. Христианизация Руси начинается с Аскольда и Дира. Не то, что IV и VI века пока для нас почти закрыты, нет, но по археологии славянского христианства в эту эпоху не прослеживается. Даже в Болгарии. А ведь памятников раскопано -- десятки и сотни. Когда же появляется христианская символика? Не раньше околоолегова времени.
И до обнаружения более ранних материальных свидетельств ваше предположение не только повисает в воздухе, но и целиком ложится на вашу исследовательскую репутацию.
"Русы" же для арабов -- скандинавы. И для первых летописцев "русский язык" -- не славянский, а язык дружины, то есть норвежский, шведский, датский.
"Скотий бог" -- тоже калька со скандинавского. ("Скот" -- деньги.) И потому в торговом договоре бог богатства весьма уместен. А Перун -- бог грозы, бог дружины. И он на месте, ведь договоры были не только торговыми, но и политическими.

[Новый]

Андрей Чернов

Давайте договоримся: мы друг друга не "переубеждаем", ибо у каждого из нас своя сложившаяся концепция, доказать же что-либо по этой теме пока невозможно. Этот разговор имеет смысл лишь постольку, поскольку каждая из сторон дает другой материал к размышлению. Вы, например, навели меня на мысль о некоем прабожестве, созвучном "Трояну" (хотя я и продолжаю считать, что в "Слове" это имя относится к императору, в отрывке же о "деве-обиде" обыгрывается ещё и тема древней Трои...). Я, со своей стороны, пишу вовсе не для того, чтобы добиться вашего согласия с моей моделью: она, разумеется спорна. Но мне кажется, что вы воспринимаете некоторые, а то и многие положения своей модели в качестве безусловных и непререкаемых; но так ли это?
Насчет топонимики, которая по звучанию перекликается с "Велесом" - я сам добавлю вам город Велиж, да ещё Велеград, столицу ободричей, упомянутую в Иоакимовской (хотя это название, скорее всего, происходит просто от "велий")... Но тут нельзя не учесть того, что к именам БОЖЕСТВ всегда, в рамках любой религии относились очень осторожно: эти имена не то чтобы непременно табуировались, но не теребились без большой надобности.И многочисленных топонимов, которые в действительности происходили бы от имени некоего бога, а не просто созвучных этому имени (или тому, что принимается за таковое) не может быть уже хотя бы по логике религиозного мышления.
Далее, я не стал бы что-то строить на столь зыбком основании, как довольно невнятные слова о "рыбаке или боге"; притом же и само это сочетание свидетельствует о том, насколь- ко туманны представления об этой фигуре даже у тех, кто, допустим, "что-то слышал". Слово "бог" (с маленькой буквы) чрезвычайно ёмко: и "русский бог Никола" у некоторых слабо христианизированных в 17-ом - 19-ом вв. народов России, и "татарский бог Магмет" у Аввакума (хотя этот последний даже в исламе вовсе не божество). "Рыбаком или богом" кто-то помнящий, скажем, отголоски христианства мог бы назвать апостола Петра, и гипотетического исследователя это завело бы в дичайший тупик. Неопределенные воспоминания, связанные с "велесом" и "волосом" могут быть в том числе и если это - согласно моей гипотезе, - нарицательное.
Далее, если реконструировать предполагаемое "язычество", то нельзя игнорировать известные образцы и не учитывать того, что свойственно вообще индоевропейским религиям: ярко выраженный антропоморфизм божеств. Мне кажется неправдоподобным этот зоологический сад: змей, медведь, да ещё и волк... Как всё это увязать вместе, не говоря уже о том, что такие верования, несомненно, были бы слишком архаичны для хотя бы полуцивилизованного народа в 1-ом тысячелетии н. э. Да и не обращался, по-моему, Боян в волка: он с этим последним просто сравнивается, так же, как, допустим, с мысью-белкой и с орлом. А с волком сравниваются в "Слове" и Гзак, и Всеслав, и Овлур, да и дружинники Всеволода тоже "акы серые волци"... Что на этом построишь?
"Скатт" - это действительно скандинавское слово; но, будь Велес скандинавским по происхождению божеством (так, кстати, и Вернадский считал), он был бы для поэта кем-то совсем из другой оперы, не имел бы отношения к дунайской сфере. Тут явное противоречие.
Продолжу в следующем посте.

[Новый]

Кстати, отступление, чтобы потом не забыть: почему вы считаете более правильной новгородскую версию о смерти и погребении Олега на Ладоге? Согласно ПВЛ, он похоронен на киевской горе Щековице... Это именно вопрос, а не полемическое замечание: поясните, если у вас есть доводы. Насчет же крещения Олега - по-моему, очень сомнительно. Во "втором договоре" "русь (т. е. варяжская дружина в данном случае) и христьяны" противополагаются. И нет намеков на это крещение, при том, что относительно Аскольда и Дира намеки очень прозрачны: церкви над могилами. Я лично не уверен, что та "экскурсия по святым местам", которую византийцы устроили киевским посланцам, не имела место на самом деле именно при этих двоих: тогда она привела к логическому завершению - к принятию ими православия... Не перенес ли летописец этот эпизод во времена Олега, руководствуясь династическим преданиям, приписывавшим всё, что было возможно, князьям из праввившего рода?...
Что касается договора Игоря: если там впервые упомянут христианский Бог, то где же всё-таки тогда "Волос" (опять же, если он - языческий персонаж)? Почему язычники не присягают тогда "Перуну и Волосу", так же, как в двух других случаях? Договор-то ведь самый основательный из трёх!
Насчет термина "Русь". Веке в 10-ом так действительно называли варягов, ибо это именование стало устойчиво связываться с их дружинами, нападавшими в том числе и на мусульманские страны. Но ранее в употреблении этого термина был смысловой разнобой. Созвучный "руотси" этноним "рос" бытовал в тех краях задолго до варягов: если даже не основываться с уверенностью на отчасти сомнительных роксоланах и росомонах, то, например, Захарий Ритор в 6-ом веке упоминает народ "рос". Мысль о контаминации этого "рос" и "руотси" имеется в том числе у М.И. Артамонова ("История хазар"). А Ибн-Хордадбе прямо пишет о русских (или росских - я в подлиннике эти тексты читать не могу) купцах ИЗ РОДА СЛАВЯН. "Корсунские" же Евангелие и Псалтырь - безусловно славянские, поскольку, во-первых, Кирилл не стал бы работать со скандинавскими книгами (зачем? его же не в Скандинавию посылали), а во-вторых, он же, изучив из, ЗА НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ (каковы темпы!) создал (реформировал, я считаю) азбуку и заново перевел некоторые священные тексты. Значит, у него была, вне всякого сомнения, некая несовершенная родственная в языковом плане письменная основа, использование которой и помогло ему работать столь фантастически быстро.

[Новый]

Теперь хочу ещё раз отметить, что мы, ввиду скудости сведений, часто склонны переоценивать информативность различных дидактических текстов. Ведь их цель была - не описать, а ОСУДИТЬ. Цитирую собственный текст: "стреляя в противника, не обязательно вглядываться в его лицо". В Библии, скажем, когда говорится о Молохе или Ваале, это подчас не упоминание конкретных культов, а обобщенные символы язычества. Так и у церковных писателей. "Перун" - тоже иногда обобщенный символ. А "Хождение Богородицы по мукам" я всерьез в этом смысле не принимаю уже хотя бы потому, что это переводная вещь, и, кажется, уже в греческом подлиннике имена божеств взяты "от фонаря"; тем более в переводе - просто перечислили то, что было в той или иной мере ещё "на слуху". О фактической достоверности тогда не особенно заботились, поскольку благочестивая притча не считалась ложью; а несколько навязчивым перечислением тогда, в эпоху преобладания образного, а не категориального мышления, часто "убеждали". Вы же не принимаете всерьез, скажем "татарского бога" "Гурса" из "Сказания о Мамаевом побоище"! То же самое относится к Софийскому Хронографу - тоже, естественно, переводному, - где фигурируют "египетские цари" Сварог и Дажбог (отец и сын), причем в образе первого совмещаются черты "Ифеста" (Гефеста) и Прометея, второй же "солнце-царь", из чего делаются выводы о солярном божестве... Но чем же этот эпитет качественно отличается от тех, которые прилагаются к Владимиру и к Людовику 14-му? А они, между тем, не боги. Далее, в дидактических посланиях вы найдете очень путаные высказывания, подтверждающие мою мысль о том, что в по интересующему нас вопросу такой литературе не стоит особенно доверять. Вот вам пример: в "Паисиевом сборнике поучений" есть фраза о поклонении "АРТЕМИДУ и Артемиде, рекше Роду и Рожанице". Комментарии, надеюсь, излишни.
Далее, о Перуне. Видите ли, в его образе - в той мере, в коей он вообще просматривается, - ничего конкретно "змееборческого" не видно, а вот черты змея, напротив, проступают очень явно (см. мой пост, где я пишу о Горыныче). И более широкий вопрос: насколько змееборчество вообще входит в обязательную программу "главного божества" по индоевропейской схеме? У греков, скажем, этим занимался не Зевс, а только фригийский по истокам Аполлон. И Беллерофонт, убивший Химеру (если, допустим, считать её "змеёй") - не только не бог, но даже и не грек, а ликиец: эту историю рассказывает в "Илиаде" Диомеду его потомок, ликийский вождь Главк. "Змей" же - не всегда "отрицательный герой (это же не Библия), а иногда тотем: Кадм, основатель Фив, был превращен в змея до конца жизни, хотя, наверное, и не по собственному желанию...Опять-таки, любая попытка языческой реконструкции должна соотноситься с известными, "матричными" образцами (например, Рыбаков предполагал два женских божества - "Лелю и Ладу", - основываясь на схеме "Персефона-Деметра")... Так вот, где убедительные аргументы в пользу обязательности этого змееборчества?
Что касается Ильи, то этот миф о громе - попытка псевдорационалистического объяснения природного факта: огненная колесница давала логическую зацепку. И понятно, что в языческие времена гром приписывали некоему божеству; но какому - это дело тёмное. О "функциональном предшественнике" Ильи этот миф ничего не говорит. И посмотрите один из моих предыдущих постов, где говорится об "эффекте второго брака", т. е. о том, что к более позднему культу прилагаются многие ранее сложившиеся навыки, но это не причина видеть в объекте второго культа "скрытый" объект первого.
О том же, что культ Перуна - чисто варяжский, свидетельствует хотя бы чисто внутриваряжский характер этой дикой истории с несостоявшимся жертвоприношением (юноша, на которого пал жребий, - по Никоновской, Иван, - был варягом). И приверженцы этого культа - Игорь и Святослав, - ведут себя именно как дружинные конунги, люди, не особенно укорененные в стране. Первый после неудач против греков поставлен своими людьми, заявившими об "отроках Свенельдовых", перед необходимостью похода - не от хорошей жизни, - на древлян за добычей, чтобы хоть этим спасти свой статус лидераю Второй же вообще хочет выселиться из Киева на Дунай. Совершенно ясно, что они были предводителями хорошо вооруженного, но не "почвенного" меньшинства. Насчет же того, что имя Перуна взяли у кривичей, я согласен. Ведь было нарицательное "перун" - "гром", - и так славяне, я думаю, называли (вовсе не поклоняясь им) и скандинавского Тора, и балтийского Перкунаса (а они могли для смешанной по составу дружины, быт которой не способствовал утонченной дифференциации культов, слиться воедино, что для язычников характерно: для Геродота египетский Амон - Зевс, и божества скифов отождествляются с греческими). Это влияние кривичей тем более вероятно, что там близко Литва. И, если вы пишете о Гориславе, то учтем, что Рогнеда - это, очень вероятно, литовское имя. В Литве была крепость Рагнета (сейчас она называется "Неман"), и было, кажется, женское имя, звучащее идентично. Если так, то в Полоцке Владимир
подвергся и литовскому влиянию.
Соображения же о неславянском характере культа Перуна подкрепляются ещё и тем, что не только в Киеве каменного кумира организовать не могли, но и в Новгороде Добрыня должен был (в 980-ом году) "ставить" идола: значит, даже и там он не стоял регулярно.
Заканчиваю тем же, с чего начал: я вас не переубеждаю (уверен, что останетесь при своем мнении, так же, как, соответственно, я при своем). Мы просто обмениваемся "материалом к размышлению" - так я, во всяком случае, рассматриваю этот диалог.

[Новый]

Теперь хочу ещё раз отметить, что мы, ввиду скудости сведений, часто склонны переоценивать информативность различных дидактических текстов. Ведь их цель была - не описать, а ОСУДИТЬ. Цитирую собственный текст: "стреляя в противника, не обязательно вглядываться в его лицо". В Библии, скажем, когда говорится о Молохе или Ваале, это подчас не упоминание конкретных культов, а обобщенные символы язычества. Так и у церковных писателей. "Перун" - тоже иногда обобщенный символ. А "Хождение Богородицы по мукам" я всерьез в этом смысле не принимаю уже хотя бы потому, что это переводная вещь, и, кажется, уже в греческом подлиннике имена божеств взяты "от фонаря"; тем более в переводе - просто перечислили то, что было в той или иной мере ещё "на слуху". О фактической достоверности тогда не особенно заботились, поскольку благочестивая притча не считалась ложью; а несколько навязчивым перечислением тогда, в эпоху преобладания образного, а не категориального мышления, часто "убеждали". Вы же не принимаете всерьез, скажем "татарского бога" "Гурса" из "Сказания о Мамаевом побоище"! То же самое относится к Софийскому Хронографу - тоже, естественно, переводному, - где фигурируют "египетские цари" Сварог и Дажбог (отец и сын), причем в образе первого совмещаются черты "Ифеста" (Гефеста) и Прометея, второй же "солнце-царь", из чего делаются выводы о солярном божестве... Но чем же этот эпитет качественно отличается от тех, которые прилагаются к Владимиру и к Людовику 14-му? А они, между тем, не боги. Далее, в дидактических посланиях вы найдете очень путаные высказывания, подтверждающие мою мысль о том, что в по интересующему нас вопросу такой литературе не стоит особенно доверять. Вот вам пример: в "Паисиевом сборнике поучений" есть фраза о поклонении "АРТЕМИДУ и Артемиде, рекше Роду и Рожанице". Комментарии, надеюсь, излишни.
Далее, о Перуне. Видите ли, в его образе - в той мере, в коей он вообще просматривается, - ничего конкретно "змееборческого" не видно, а вот черты змея, напротив, проступают очень явно (см. мой пост, где я пишу о Горыныче). И более широкий вопрос: насколько змееборчество вообще входит в обязательную программу "главного божества" по индоевропейской схеме? У греков, скажем, этим занимался не Зевс, а только фригийский по истокам Аполлон. И Беллерофонт, убивший Химеру (если, допустим, считать её "змеёй") - не только не бог, но даже и не грек, а ликиец: эту историю рассказывает в "Илиаде" Диомеду его потомок, ликийский вождь Главк. "Змей" же - не всегда "отрицательный герой (это же не Библия), а иногда тотем: Кадм, основатель Фив, был превращен в змея до конца жизни, хотя, наверное, и не по собственному желанию...Опять-таки, любая попытка языческой реконструкции должна соотноситься с известными, "матричными" образцами (например, Рыбаков предполагал два женских божества - "Лелю и Ладу", - основываясь на схеме "Персефона-Деметра")... Так вот, где убедительные аргументы в пользу обязательности этого змееборчества?
Что касается Ильи, то этот миф о громе - попытка псевдорационалистического объяснения природного факта: огненная колесница давала логическую зацепку. И понятно, что в языческие времена гром приписывали некоему божеству; но какому - это дело тёмное. О "функциональном предшественнике" Ильи этот миф ничего не говорит. И посмотрите один из моих предыдущих постов, где говорится об "эффекте второго брака", т. е. о том, что к более позднему культу прилагаются многие ранее сложившиеся навыки, но это не причина видеть в объекте второго культа "скрытый" объект первого.
О том же, что культ Перуна - чисто варяжский, свидетельствует хотя бы чисто внутриваряжский характер этой дикой истории с несостоявшимся жертвоприношением (юноша, на которого пал жребий, - по Никоновской, Иван, - был варягом). И приверженцы этого культа - Игорь и Святослав, - ведут себя именно как дружинные конунги, люди, не особенно укорененные в стране. Первый после неудач против греков поставлен своими людьми, заявившими об "отроках Свенельдовых", перед необходимостью похода - не от хорошей жизни, - на древлян за добычей, чтобы хоть этим спасти свой статус лидераю Второй же вообще хочет выселиться из Киева на Дунай. Совершенно ясно, что они были предводителями хорошо вооруженного, но не "почвенного" меньшинства. Насчет же того, что имя Перуна взяли у кривичей, я согласен. Ведь было нарицательное "перун" - "гром", - и так славяне, я думаю, называли (вовсе не поклоняясь им) и скандинавского Тора, и балтийского Перкунаса (а они могли для смешанной по составу дружины, быт которой не способствовал утонченной дифференциации культов, слиться воедино, что для язычников характерно: для Геродота египетский Амон - Зевс, и божества скифов отождествляются с греческими). Это влияние кривичей тем более вероятно, что там близко Литва. И, если вы пишете о Гориславе, то учтем, что Рогнеда - это, очень вероятно, литовское имя. В Литве была крепость Рагнета (сейчас она называется "Неман"), и было, кажется, женское имя, звучащее идентично. Если так, то в Полоцке Владимир
подвергся и литовскому влиянию.
Соображения же о неславянском характере культа Перуна подкрепляются ещё и тем, что не только в Киеве каменного кумира организовать не могли, но и в Новгороде Добрыня должен был (в 980-ом году) "ставить" идола: значит, даже и там он не стоял регулярно.
Заканчиваю тем же, с чего начал: я вас не переубеждаю (уверен, что останетесь при своем мнении, так же, как, соответственно, я при своем). Мы просто обмениваемся "материалом к размышлению" - так я, во всяком случае, рассматриваю этот диалог.

[Новый]

Теперь хочу ещё раз отметить, что мы, ввиду скудости сведений, часто склонны переоценивать информативность различных дидактических текстов. Ведь их цель была - не описать, а ОСУДИТЬ. Цитирую собственный текст: "стреляя в противника, не обязательно вглядываться в его лицо". В Библии, скажем, когда говорится о Молохе или Ваале, это подчас не упоминание конкретных культов, а обобщенные символы язычества. Так и у церковных писателей. "Перун" - тоже иногда обобщенный символ. А "Хождение Богородицы по мукам" я всерьез в этом смысле не принимаю уже хотя бы потому, что это переводная вещь, и, кажется, уже в греческом подлиннике имена божеств взяты "от фонаря"; тем более в переводе - просто перечислили то, что было в той или иной мере ещё "на слуху". О фактической достоверности тогда не особенно заботились, поскольку благочестивая притча не считалась ложью; а несколько навязчивым перечислением тогда, в эпоху преобладания образного, а не категориального мышления, часто "убеждали". Вы же не принимаете всерьез, скажем "татарского бога" "Гурса" из "Сказания о Мамаевом побоище"! То же самое относится к Софийскому Хронографу - тоже, естественно, переводному, - где фигурируют "египетские цари" Сварог и Дажбог (отец и сын), причем в образе первого совмещаются черты "Ифеста" (Гефеста) и Прометея, второй же "солнце-царь", из чего делаются выводы о солярном божестве... Но чем же этот эпитет качественно отличается от тех, которые прилагаются к Владимиру и к Людовику 14-му? А они, между тем, не боги. Далее, в дидактических посланиях вы найдете очень путаные высказывания, подтверждающие мою мысль о том, что в по интересующему нас вопросу такой литературе не стоит особенно доверять. Вот вам пример: в "Паисиевом сборнике поучений" есть фраза о поклонении "АРТЕМИДУ и Артемиде, рекше Роду и Рожанице". Комментарии, надеюсь, излишни.
Далее, о Перуне. Видите ли, в его образе - в той мере, в коей он вообще просматривается, - ничего конкретно "змееборческого" не видно, а вот черты змея, напротив, проступают очень явно (см. мой пост, где я пишу о Горыныче). И более широкий вопрос: насколько змееборчество вообще входит в обязательную программу "главного божества" по индоевропейской схеме? У греков, скажем, этим занимался не Зевс, а только фригийский по истокам Аполлон. И Беллерофонт, убивший Химеру (если, допустим, считать её "змеёй") - не только не бог, но даже и не грек, а ликиец: эту историю рассказывает в "Илиаде" Диомеду его потомок, ликийский вождь Главк. "Змей" же - не всегда "отрицательный герой (это же не Библия), а иногда тотем: Кадм, основатель Фив, был превращен в змея до конца жизни, хотя, наверное, и не по собственному желанию...Опять-таки, любая попытка языческой реконструкции должна соотноситься с известными, "матричными" образцами (например, Рыбаков предполагал два женских божества - "Лелю и Ладу", - основываясь на схеме "Персефона-Деметра")... Так вот, где убедительные аргументы в пользу обязательности этого змееборчества?
Что касается Ильи, то этот миф о громе - попытка псевдорационалистического объяснения природного факта: огненная колесница давала логическую зацепку. И понятно, что в языческие времена гром приписывали некоему божеству; но какому - это дело тёмное. О "функциональном предшественнике" Ильи этот миф ничего не говорит. И посмотрите один из моих предыдущих постов, где говорится об "эффекте второго брака", т. е. о том, что к более позднему культу прилагаются многие ранее сложившиеся навыки, но это не причина видеть в объекте второго культа "скрытый" объект первого.
О том же, что культ Перуна - чисто варяжский, свидетельствует хотя бы чисто внутриваряжский характер этой дикой истории с несостоявшимся жертвоприношением (юноша, на которого пал жребий, - по Никоновской, Иван, - был варягом). И приверженцы этого культа - Игорь и Святослав, - ведут себя именно как дружинные конунги, люди, не особенно укорененные в стране. Первый после неудач против греков поставлен своими людьми, заявившими об "отроках Свенельдовых", перед необходимостью похода - не от хорошей жизни, - на древлян за добычей, чтобы хоть этим спасти свой статус лидераю Второй же вообще хочет выселиться из Киева на Дунай. Совершенно ясно, что они были предводителями хорошо вооруженного, но не "почвенного" меньшинства. Насчет же того, что имя Перуна взяли у кривичей, я согласен. Ведь было нарицательное "перун" - "гром", - и так славяне, я думаю, называли (вовсе не поклоняясь им) и скандинавского Тора, и балтийского Перкунаса (а они могли для смешанной по составу дружины, быт которой не способствовал утонченной дифференциации культов, слиться воедино, что для язычников характерно: для Геродота египетский Амон - Зевс, и божества скифов отождествляются с греческими). Это влияние кривичей тем более вероятно, что там близко Литва. И, если вы пишете о Гориславе, то учтем, что Рогнеда - это, очень вероятно, литовское имя. В Литве была крепость Рагнета (сейчас она называется "Неман"), и было, кажется, женское имя, звучащее идентично. Если так, то в Полоцке Владимир
подвергся и литовскому влиянию.
Соображения же о неславянском характере культа Перуна подкрепляются ещё и тем, что не только в Киеве каменного кумира организовать не могли, но и в Новгороде Добрыня должен был (в 980-ом году) "ставить" идола: значит, даже и там он не стоял регулярно.
Заканчиваю тем же, с чего начал: я вас не переубеждаю (уверен, что останетесь при своем мнении, так же, как, соответственно, я при своем). Мы просто обмениваемся "материалом к размышлению" - так я, во всяком случае, рассматриваю этот диалог.

[Новый]

Теперь хочу ещё раз отметить, что мы, ввиду скудости сведений, часто склонны переоценивать информативность различных дидактических текстов. Ведь их цель была - не описать, а ОСУДИТЬ. Цитирую собственный текст: "стреляя в противника, не обязательно вглядываться в его лицо". В Библии, скажем, когда говорится о Молохе или Ваале, это подчас не упоминание конкретных культов, а обобщенные символы язычества. Так и у церковных писателей. "Перун" - тоже иногда обобщенный символ. А "Хождение Богородицы по мукам" я всерьез в этом смысле не принимаю уже хотя бы потому, что это переводная вещь, и, кажется, уже в греческом подлиннике имена божеств взяты "от фонаря"; тем более в переводе - просто перечислили то, что было в той или иной мере ещё "на слуху". О фактической достоверности тогда не особенно заботились, поскольку благочестивая притча не считалась ложью; а несколько навязчивым перечислением тогда, в эпоху преобладания образного, а не категориального мышления, часто "убеждали". Вы же не принимаете всерьез, скажем "татарского бога" "Гурса" из "Сказания о Мамаевом побоище"! То же самое относится к Софийскому Хронографу - тоже, естественно, переводному, - где фигурируют "египетские цари" Сварог и Дажбог (отец и сын), причем в образе первого совмещаются черты "Ифеста" (Гефеста) и Прометея, второй же "солнце-царь", из чего делаются выводы о солярном божестве... Но чем же этот эпитет качественно отличается от тех, которые прилагаются к Владимиру и к Людовику 14-му? А они, между тем, не боги. Далее, в дидактических посланиях вы найдете очень путаные высказывания, подтверждающие мою мысль о том, что в по интересующему нас вопросу такой литературе не стоит особенно доверять. Вот вам пример: в "Паисиевом сборнике поучений" есть фраза о поклонении "АРТЕМИДУ и Артемиде, рекше Роду и Рожанице". Комментарии, надеюсь, излишни.
Далее, о Перуне. Видите ли, в его образе - в той мере, в коей он вообще просматривается, - ничего конкретно "змееборческого" не видно, а вот черты змея, напротив, проступают очень явно (см. мой пост, где я пишу о Горыныче). И более широкий вопрос: насколько змееборчество вообще входит в обязательную программу "главного божества" по индоевропейской схеме? У греков, скажем, этим занимался не Зевс, а только фригийский по истокам Аполлон. И Беллерофонт, убивший Химеру (если, допустим, считать её "змеёй") - не только не бог, но даже и не грек, а ликиец: эту историю рассказывает в "Илиаде" Диомеду его потомок, ликийский вождь Главк. "Змей" же - не всегда "отрицательный герой (это же не Библия), а иногда тотем: Кадм, основатель Фив, был превращен в змея до конца жизни, хотя, наверное, и не по собственному желанию...Опять-таки, любая попытка языческой реконструкции должна соотноситься с известными, "матричными" образцами (например, Рыбаков предполагал два женских божества - "Лелю и Ладу", - основываясь на схеме "Персефона-Деметра")... Так вот, где убедительные аргументы в пользу обязательности этого змееборчества?
Что касается Ильи, то этот миф о громе - попытка псевдорационалистического объяснения природного факта: огненная колесница давала логическую зацепку. И понятно, что в языческие времена гром приписывали некоему божеству; но какому - это дело тёмное. О "функциональном предшественнике" Ильи этот миф ничего не говорит. И посмотрите один из моих предыдущих постов, где говорится об "эффекте второго брака", т. е. о том, что к более позднему культу прилагаются многие ранее сложившиеся навыки, но это не причина видеть в объекте второго культа "скрытый" объект первого.
О том же, что культ Перуна - чисто варяжский, свидетельствует хотя бы чисто внутриваряжский характер этой дикой истории с несостоявшимся жертвоприношением (юноша, на которого пал жребий, - по Никоновской, Иван, - был варягом). И приверженцы этого культа - Игорь и Святослав, - ведут себя именно как дружинные конунги, люди, не особенно укорененные в стране. Первый после неудач против греков поставлен своими людьми, заявившими об "отроках Свенельдовых", перед необходимостью похода - не от хорошей жизни, - на древлян за добычей, чтобы хоть этим спасти свой статус лидераю Второй же вообще хочет выселиться из Киева на Дунай. Совершенно ясно, что они были предводителями хорошо вооруженного, но не "почвенного" меньшинства. Насчет же того, что имя Перуна взяли у кривичей, я согласен. Ведь было нарицательное "перун" - "гром", - и так славяне, я думаю, называли (вовсе не поклоняясь им) и скандинавского Тора, и балтийского Перкунаса (а они могли для смешанной по составу дружины, быт которой не способствовал утонченной дифференциации культов, слиться воедино, что для язычников характерно: для Геродота египетский Амон - Зевс, и божества скифов отождествляются с греческими). Это влияние кривичей тем более вероятно, что там близко Литва. И, если вы пишете о Гориславе, то учтем, что Рогнеда - это, очень вероятно, литовское имя. В Литве была крепость Рагнета (сейчас она называется "Неман"), и было, кажется, женское имя, звучащее идентично. Если так, то в Полоцке Владимир
подвергся и литовскому влиянию.
Соображения же о неславянском характере культа Перуна подкрепляются ещё и тем, что не только в Киеве каменного кумира организовать не могли, но и в Новгороде Добрыня должен был (в 980-ом году) "ставить" идола: значит, даже и там он не стоял регулярно.
Заканчиваю тем же, с чего начал: я вас не переубеждаю (уверен, что останетесь при своем мнении, так же, как, соответственно, я при своем). Мы просто обмениваемся "материалом к размышлению" - так я, во всяком случае, рассматриваю этот диалог.

[Новый]

Евгений Беляков

Вы поместили свой пост, уважаемый Евгений, не в "моей" теме, поэтому я его сразу и не увидел... Нет, я не думаю, что эти раннехристианские верования восточных славян (если моя модель верна) были арианского толка. Арианство - это всё-таки сектантское ответвление, а я предполагаю постепенное, стихийное и массовое влияние христианства на славян; поэтому намного правдоподобнее, что принимали они классическую, церковную версию христианства - ту, что была массовой и в самой метрополии (Риме или ранней Византии). Отдельные люди, конечно, могли приобщаться к сектантским конфессиям, но едва ли этнос в целом. Другое дело, что, по моей мысли, это христианство потом обрело достаточно архаические черты и отклонилось во многом от классического образца; думаю, что это ввиду затрудненности связей с метрополией в 6-ом - 9-ом веках (великое переселение народов, нашествие авар и т. д.) и, может быть, неких конфликтов с ней. Поэтому, возможно, в этой религии было более культовое, чем в греко-римском христианстве, отношение к архангелам и "Купале" (Крестителю), о чём я пишу. И она, естественно, не устояла впоследствии перед византийским миссионерством, проповедовавшим более "цивилизованную", литературно и философски оснащенную оболочку тех же самых, по сути, верований. То, что я предполагаю, - раннесредневековое христианство, прекрасно уживавшееся с фольклором, с "образами природы", и вбиравшим в себя, естественно, пережитки язычества. Нечто подобное тому, что было в те времена у грузин, армян, англо-саксов (у этих последних, например, в "Беовульфе", при формальном христианстве автора, совершенно языческая фабула). Но одна из причин, побуждающих меня искать в этом направлении, - то, что в "Слове", и в образах, и вообще во всей художественной ткани поэмы, прослеживается культура намного более высокая и утонченная, чем могла бы, я думаю, быть у народа, лишь недавно вышедшего из стадии полутотемистического язычества. Несколько веков христианства (даже и архаичного), по-моему, согласуются со "Словом" гораздо лучше. Была, на мой взгляд, целая культура, которую, к сожалению, тихо придушили. И по причинам идеологического характера, и потому, что памятники старины берегли, по русскому обычаю, плохо.