Политический террор во время Гражданской войны 1918-1922 гг.

[Лоцман]

Из показаний Савинкова на процессе 1924 года:"
..........................................................................
"Черчиль мне показал карту юга России, где были указаны флажками войска деникинские и ваши войска. Помню, как меня потрясло, когда я подошел с ним к этой карте, и он показал мне деникинские флажки и вдруг сказал: "Вот это моя армия"."

К этому можно добавить, что Савинков терпеть не мог деникинцев
(и это было взаимно).

На процессе 1924г. Савинков мог бы сказать всё что угодно про всех кого угодно.. Как можно всерьёз воспринимать эти Сталлинские кукольные спектакли?

[Лоцман]

Положение тяжело раненых становилось безвыходным. Они целыми днями тряслись в повозках по ухабам. В течение последних трех суток (от вечера 31-го до вечера 2-го) обоз прошел свыше 90 верст, при чем «отдых» в Гначбау не превышал 6-8 часов, а некоторые повозки не разгружались за это время вовсе. В дальнейшем ожидались еще большие трудности. Смертность в лазарете, в котором, кроме того, уже иссякли лечебные и перевязочные средства, достигла ужасных размеров. Предстояло одно из двух: или изменить систему маршей, подвергая армию возможности окружения и гибели, или обречь походом на верную смерть тяжело раненых добровольцев.
Жизнь подсказывала и третье решение, морально наиболее тяжелое: получено было известие из Елисаветинской, что станичники сберегли наших раненых, и последние отправлены в местные лазареты. Впоследствии это сведение оказалось ложным: из 64 оставленных только 14 спаслись, остальных большевики зверски убили. Но тогда оно сыграло известную роль в принятии решения, спасшего много жизней.

Врачи составили список раненых, не могущих выдержать перевозки, которых оказалось около 200; станичный сбор постановил принять их на свое попечение! оставлена была известная сумма денег, врач, сестры и несколько заложников, выведенных кубанцами из Екатеринодара, среди которых был влиятельный большевик Лиманский, давший слово оберечь раненых и исполнивший добросовестно свое обещание. Остался по собственному желанию и «матрос» Баткин, услугами которого более не пользовались.
Фактически осталось только 119 человек — остальные были увезены своими однополчанами. Впоследствии оказалось, что из оставшихся двое были убиты большевиками, шестнадцать умерло и сто один спаслось.

[Лоцман]

Только впоследствии я убедился, что опасения духовенства имели веские основания. В одной Кубанской области весною 1918 года было зверски замучено 22 священнослужителя за такие вины, как «сочувствие кадетам и буржуям», осуждение большевиков в проповедях и исполнение треб для проходивших частей Добровольческой армии. Аресты, насилия и издевательства над духовенством производились широко и повсеместно. Это гонение частью сознательно, частью инстинктивно обрушивалось не столько на людей, сколько на идею. Так в станице Незамаевской большевики замучили священника Юанна Пригоровского — человека, по определению следственной комиссии «крайнего левого направления». В ночь под Пасху, во время службы, посреди церкви красногвардейцы выкололи ему глаза, отрезали уши и нос и размозжили голову. С невероятным цинизмом они оскверняли храмы и священные предметы богослужения. Помню, какое тяжелое впечатление произвело на меня посещение церкви в станице Кореновской после взятия ее с боя добровольцами в июле: стены ее исписаны были циничными надписями, иконы размалеваны гнусными рисунками, алтарь обращен в отхожее место, при чем для этого пользовались священными сосудами...

[Лоцман]

Появился и другой неожиданный способ комплектования — пленные красногвардейцы. Поступали они в небольшом числе — обычно в качестве обозных, иногда и в строй. Но само по себе явление это служило симптомом известного положительного сдвига в добровольческой психологии.

Сохранились записанные кем-то слова Маркова, обращенные по этому поводу к Офицерскому полку:
«Ныне армия вышла из под ударов, оправилась, вновь сформировалась и готова к новым боям... Но я слышал, что в минувший тяжелый период жизни армии некоторые из вас, не веря в успех, покинули наши ряды и попытались спрятаться в селах. Нам хорошо известно, какая их постигла участь, они не спасли свою драгоценную шкуру. Если же кто-либо еще желает уйти к мирной жизни, пусть скажет заранее. Удерживать не стану. Вольному — воля, спасенному — рай, и... к черту».

[Zdvij]

Лоцман:
"На процессе 1924 г. Савинков мог бы сказать всё что угодно про всех кого угодно.. Как можно всерьёз воспринимать эти Сталлинские кукольные спектакли?"

Манипулировать Савинковым было очень непросто. На процессе он вел себя достаточно раскованно. Никто его за язык не тянул. Как всякий
подсудимый, он иногда старался себя оправдать. Что-то наверно скрыл.
Возможно, ему что-то обещали в обмен на раскаяние. С этими оговорками его признания можно рассматривать вполне серьезно.

Огромное количество историй о "красном" терроре в Ростове и Новочеркасске имеется в воспоминаниях красновского начальника
штаба И.А.Полякова. Там можно прочитать:

"Подступив к одному из них комендант станции, полупьяный здоровенный солдат закричал: "Тебя я узнал, ты с..... капитан Петров, контрреволюционер и наверное едешь на Дон". Он не успел докончить фразы, как маленький щупленький и невзрачный на вид человек, к кому относились эти слова, выхватил револьвер и на месте уложил коменданта, а также и двух ближайших красногвардейцев, после чего сам пал под обрушившимися на него ударами. Чрезвычайно показательно, что другие арестованные застыли, как окаменелые, не использовав ни удобного момента для бегства, ни употребив для своей защиты оружие, которое, как оказалось, у них было. Они покорно стали у стены и были тут же расстреляны рядом со станционной водокачкой."

Второй отрывок относится к февралю 1918 года и отличается большим
пафосом и неконкретностью:

"Жуткие кровавые дни наступили в Новочеркасске. Сотнями расстреливали детей, гимназистов и кадет, убивали стариков, издевались над пастырями церкви, беспощадно избивали офицеров. Великое гонение испытала интеллигенция; дико уничтожалось все исторически ценное и культурное, хулиганство развилось до пределов, воцарился небывалый произвол, грабежи и разбои были словно узаконены, жизнь человеческая совершенно обесценена. Широким потоком лилась кровь невинных людей, приносимых в жертву ненасытному безумству диких банд."

Без всякого уважения Поляков отнесся и к деникинцам, уверяя, что на их фоне Донская армия была примером благородства:

"В отличие от Добровольческой армии, даже самые младшие начальники самосудами не занимались и самовольно пленных не расстреливали; не истязали и не убивали арестованных и органы разведки, ибо таковых, в сущности, Донская армия почти не имела, ну, а о похождениях Добровольческой контрразведки, худая слава гремела по всему югу России и даже ее деятельность нашла отражение и в современной печати."

[thor]

Ага, добровольцы плохие, а донцы - хорошие, белые и пушистые. Там бардак, здесь порядок (ordnung - с кем поведешься, от того и наберешься). Не знаю, как там насчет расстрелов, а вот мародерство в Донской армии процветало, казачки себе охулки на руку не клали в "энтом деле". А что касается самосудов - вряд ли уж такой светлой была картина в зоне действий Донской армии не то время.

[thor]

На процессе 1924г. Савинков мог бы сказать всё что угодно про всех кого угодно.. Как можно всерьёз воспринимать эти Сталлинские кукольные спектакли?

Естественно, что уже в 1924 г. Сталин был абсолютным диктатором и делал все, что хотел: хотел - и нагнул Савинкова с компанией, хотел - и Троцкого с кампанией после показательного процесса расстрелял, и душку Бухарина к ногтю привел тогда же, в 1924 г. Прямо сразу, не отходя от кассы, немедленно после "Письма к съезду", пока труп дедушки Ильича не остыл...
Одним словом - нравится-не нравится, хороший человек - царь Антон, тогда он это источник, нехороший человек Сталин - это не источник и т.д., и т.п. лабуда. Это и есть, очевидно, новая история по лоцмановски.

[shuric]

Да нет, не согласен - дело обстояло скорее всего именно так. Интервенция англичан в Россию - дело во многом состоявшее благодаря Винни, и он приложил массу услий для поддержки именно "его" деникинской армии, даже вопреки мнению большей части британского истеблишмента и самого Ллойд-Джорджа. Любил повоевать, особенно на глобусе, потомок герцога Мальборо (того самого. что в поход собрался...).

Насколько я знаю, англичане прекратили помощь когда Деникин был на гребне успеха. Мудрые бритты решили что победа белых им ни к чему - предпочтительным является вариант когда война затянется и Россия будет максимально обескровлена.

[thor]

Можно и так сказать, хотя хитросплетения альбионской политики настолько хитромудры, что порой создается впечатление, что в Уайтхолле левая рука не знала, что делает правая.

[Zdvij]

thor:
"Ага, добровольцы плохие, а донцы - хорошие, белые и пушистые."

Деникин платил донцам той же монетой, рассказывая, что казаки - плохоуправляемые мародеры, склонные к самосуду.

"что хотел - хотел, и нагнул Савинкова и компанией".

Савинкова особенно "нагибать" не надо было. Безнадежность своего
положения он понял с самого начала. На процессе он держался
достаточно свободно (решеток и наручников не было). Судье и обвинению ничего не нужно было подсказывать или грозить, как это делал Вышинский с Бухариным. Вину Савинкова перед Советской властью доказать было несложно.

О помощи Деникину Черчилль писал в книге "Мировой кризис":
http://militera.lib.ru/memo/english/churchill2/12.html
"Как только выяснилась неудача Деникина, та крайне нерегулярная поддержка, которую оказывали ему великие державы, была совершенно прекращена. 3 февраля 1920 г. мне пришлось известить генерала Холмана о необходимости откровенно сообщить Деникину о создавшемся положении: «Я не имею права более давать ему надежду, что британское правительство окажет ему какую-либо дальнейшую помощь сверх той, которая уже была обещана. Равным образом британское правительство не воспользуется своим влиянием для образования коалиции поляков, прибалтийских государств, Финляндии и т.д. и Деникина — против Советской России. Объясняется это тем, что у британского правительства нет такого количества людей и денег, которое было бы достаточно для того, чтобы довести подобное предприятие до успешного окончания и что оно не хочет побуждать к тому других, не имея достаточных средств, чтобы поддержать их.""

[Лоцман]

История казачьих восстаний трагична и однообразна. Возникавшие стихийно, разрозненно, без серьезной подготовки, почти безоружными массами, они сопровождались первоначально некоторым успехом; но через 2-3 дня после сосредоточения красных войск казаки платились кроваво, погибая и в бою, и от рук палачей в своих станицах. Так, 27 апреля вспыхнуло восстание в семи станицах Ейского отдела и было задушено в два дня... В начале мая были массовые восстания в Екатеринодарском, Кавказском и других отделах... В июне восстало несколько станиц Лабинского отдела, пострадавших особенно жестоко: кроме павших в бою с большевиками было казнено 770 казаков. Отчет «Особой комиссии» полон описаниями потрясающих сцен бесчеловечной расправы. Вот, например, станица Чамлыкская:
«12 июня партию казаков отвели к кладбищенской ограде... перекололи всех штыками, штыками же, как вилами, перебрасывали тела в могилу через ограду. Были между брошенными и живые казаки, зарыли их в землю заживо. Зарывали казненных казаки же, которых выгоняли на работу оружием. Когда зарывали изрубленного шашками казака Седенко, он застонал и стал просить напиться. Большевики предложили ему попить крови из свежих ран зарубленных с ним станичников... Всего казнено в Чамлыкской 185 казаков. Трупы их по несколько дней оставались незарытыми; свиньи и собаки растаскивали по полям казачье тело ...»

Деникин "Очерки русской смуты"

[Лоцман]

Дивизии наши понесли тяжелые потери, были смяты и к вечеру отошли, преследуемые противником, за ручей Кирпели к станице Платнировской. «Отход пехоты, имевшей на своем пути болотистую речку, — говорится в описании действий Дроздовской дивизии, — носил очень тяжелый характер... Были случаи самоубийства добровольцев, от изнеможения не имевших возможности (уйти) от противника и боявшихся попасть в его руки. Оставленных на поле боя раненых и выбившихся из сил постигла страшная смерть. Красные проявляли нечеловеческую жестокость, выкалывали глаза, вырезали члены и сжигали (потом) раненых на кострах...»

[Лоцман]

Еще после захвата Кисловодска Шкуро и восстания терских казаков тюрьмы Минераловодской группы были заполнены заложниками, которые согласно приказу «чрезвычайки» подлежали расстрелу «при попытке контрреволюционного восстания или покушения на жизнь вождей пролетариата». Когда умер командовавший Северо-Западным фронтом «товарищ» Ильин от ран, полученных в бою с добровольцами, чрезвычайная комиссия казнила в его память 6 заложников. После расстрела Сорокиным членов ЦИК обещание было исполнено в более широком масштабе: «чрезвычайка» постановила «в ответ на дьявольское убийство лучших товарищей» расстрелять заложников по двум спискам 106 человек. В их числе были генералы Рузский и Радко-Дмитриев, зверски зарубленные 18 октября. Обоим им большевистские главари неоднократно предлагали стать во главе Кавказской Красной армии, и оба они отказались от предложения, заплатив за это жизнью.
«В одном белье, — говорится в описании «Особой комиссии», — со связанными руками повели заложников на городское кладбище, где была приготовлена большая яма... Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. Вслед этим наносили удары шашками... Каждого заложника ударяли раз по пяти, а то и больше... Некоторые стонали, но большинство умирало молча... Всю эту партию красноармейцы свалили в яму... Наутро могильщики засыпали могилы... Вокруг стояли лужи крови... Из свежей едва присыпанной могилы слышались тихие стоны заживо погребенных людей. Эти стоны донеслись до слуха Обрезова (смотрителя кладбища) и могильщиков. Они подошли и увидели, как «из могильной ямы выглядывал, облокотившись на руки, один недобитый заложник (священник И. Рябухин) и умолял вытащить его из-под груды наваленных на него мертвых тел... По-видимому, у Обрезова и могильщиков страх перед красноармейцами был настолько велик, что в душах их не осталось более места для других чувств — и они просто забросали могилу землей... Стоны затихли».

[Лоцман]

Ставрополь был взят. Большевики оставили в нем 2½ тысячи непогребенных трупов и до 4 тысяч невывезенных раненых. На дверях лазаретов были надписи: «Доверяются чести Добровольческой армии...» Они могли рассчитывать на безопасность своих раненых. Мы — почти никогда. Во всяком случае, наши офицеры, попадавшие в руки большевиков, были обречены на мучения и верную смерть.

[Zdvij]

Е.Ю. Кузьмина-Караваева "Как я была городским головой."
http://www.a-z.ru/women/texts/kuzkarar-e.htm
"Большевики были изгнаны из А. [Анапа, 1918 год] 15-го августа. Генерал Покровский, взяв А., поставил сразу перед Управой виселицу. Началась расправа с большевиками и вообще со всеми, на кого у кого-либо была охота доносить. Среди других доносительством занялся бывший городской голова доктор Барзинский, из этого я могла, конечно, заранее сделать соответственный вывод для себя лично. Казнили Инджебели. После вынесения приговора он, говорят, валялся в ногах пьяного генерала Борисовича и кричал: "Ваше превосходительство, я верный слуга его величества". Генерал отпихнул его сапогом. Казнен был Мережко за то, что был председателем совета еще при Временном правительстве. Перед смертью он получил записку от жены: "Не смотри такими страшными глазами на смерть". Когда потом через несколько месяцев тело его откопали, в руке Мережко нашли эту записку, залитую кровью. Жена его взяла ее и носила потом на груди. Казнили начальника отряда прапорщика Ержа и помощника его Воронкова. Ерж не был большевиком и во время отступления решил перейти к добровольцам. В коляске он подъехал прямо к помещению городской стражи и был сразу арестован. Судили его и Воронкова вместе с эсэром слесарем Мальковым. Говорить не дали и вынесли смертный приговор. Мальков успел спросить, а как же он. Только тогда пьяные судьи-офицеры заметили, что перед ними не два, а три преступника, и отпустили Малькова на свободу.
Казнили винодела Ж. Его вина заключалась в том, что он поступил на службу в реквизированный большевиками подвал акционерного общества "Капитал". Казнили солдата Михаила Ш. тоже за службу в этом подвале. Дополнительно его обвинили в краже 200 тысяч у "Капитала". Допытываясь, куда он девал эти деньги, избили его так, что он сошел с ума и сам разбил себе голову об угол печки. Везли его на казнь разбитого, лежащего плашмя на подводе, сумасшедшего и громко орущего песни. Казнили матроса Редько. Он перед смертью говорил, что сам бросал офицеров в топки. Арестное помещение при городской страже полно. Все эти новости произвели на меня удручающее впечатление."

И.С.Ратьковский, М.В.Ходяков "История советской России".
http://history.pu.ru/biblioth/russhist/ ... uss/01.htm
"Всего в центральных губерниях органами ВЧК было расстреляно не менее 5 тыс. человек в сентябре и 2 тыс. в другие осенние месяцы 1918 г. Существенное количество жертв приходилось также на военные трибуналы, а также внесудебные расправы. Помимо расстрелов, террор обозначал и введение системы заложничества с концлагерями. Террор вызвал волну индивидуальных терактов против руководителей ЧК различного уровня. Ответные расстрелы породили вторую волну красного террора и усиление дискуссии о ВЧК как органе, злоупотребляющем своим положением. Зимой 1918/1919 г. были упразднены уездные ЧК, а губернские и областные ЧК в большинстве подверглись чистке. Результатом стало временное снижение роли ВЧК в карательной политике Советской власти с одновременным усилением роли трибуналов.
Осенью 1918 г. усиливается и белый террор. Атаман Б. В. Анненков 10 сентября 1918 г. расстрелял более 1500 крестьян Славгородского уезда, а генерал В. А. Покровский по занятии 18 сентября Майкопа уничтожил 2500 человек. Обстановку взаимной ненависти хорошо передает высказывание генерала М. Г. Дроздовского: "Око за око, зуб за зуб, а я бы сказал: два ока за око, все зубы за зуб!". "