Эмигранты о революции: 4 книги 1920-х годов

Модераторы: Толстокосов, Лемурий

Эмигранты о революции: 4 книги 1920-х годов

Сообщение Андрей Ляпчев » 24 июн 2017, 11:39

Под словом «революция» в предлагаемой вашему вниманию статье понимается «прежде всего определенное изменение поведения членов общества, с одной стороны; их психики и идеологии, убеждений и верований, морали и оценок, – с другой» (П.А. Сорокин). При таком подходе к «Революции 1917 года» относятся и крах самодержавия, и приход к власти большевиков, и последующая гражданская война, и послевоенный террор победителей…
Тема огромна и не может быть исчерпана кратким разговором о четырех книгах, но большее количество материала для одной статьи будет слишком велико. Поэтому я не пишу о таких замечательных книгах, как «Ледовый поход» Романа Гуля, «Дни» и «1920» Василия Шульгина, «Очерки русской смуты» Антона Деникина, «Вечер у Клэр» Гайто Газданова…
Из огромного числа книг я выбрал четыре: «Солнце мертвых» Ивана Шмелева, «Красный террор в России. 1918-1923» Сергея Мельгунова, «Социология революции» Питирима Сорокина, «Окаянные дни» Ивана Бунина… Именно в такой последовательности эти книги издавались в Зарубежье. (Окончательная редакция «Окаянных дней» Бунина напечатана в 1936 году, но основной текст впервые опубликован на 10 лет раньше.) Я постараюсь не повторять того, что говорят об этих книгах другие авторы, но не буду и специально оригинальничать…
******
Единственный сын Ивана Сергеевича Шмелева (1873-1950) был расстрелян большевиками – вместе с десятками тысяч других людей – после установления в Крыму советской власти. Точное количество уничтоженных неизвестно. В повести «Солнце мертвых» полубезумный доктор говорит, что погибло сто двадцать тысяч человек. (Возможно, эта цифра завышена, но ведь не в «цифрах» дело.) Иван Шмелев – свидетель, а не исследователь. Он пишет о том, что видел, слышал и чувствовал в первый «мирный» год советской власти в Крыму. В повести «Солнце мертвых» нет сцен массовых казней, не говорит Шмелев и о гибели своего сына. Зло показано обыденным. Голодный обезбоженный Крым. Здесь живут и погибают люди, животные, птицы… Шмелев пишет о том, что обязан рассказать:
«На ранней заре – чуть серо – приходят ко мне человеческие лица – уже отшедшие… Смотрят они в меня… Глядят на меня – в меня, в каменной тишине рассвета, замученные глаза… И угасшие глаза животных, полные своей муки, непонимания и тоски. Зачем они так глядят? о чем просят?.. В тишине рождающегося дня смерти понятны и повелительны для меня зовы-взгляды. Я сердцем знаю, чего требуют от меня они – уже не здешние… И перед этой глухой зарей, перед этой пустой зарей я даю себе слово: в душу принять их муку и почтить светлую память погибших».
Свой долг перед погибшими Иван Сергеевич Шмелев исполнил…
Истребление победителями побежденных – достаточно частое явление в гражданских войнах. Но от этого жертвам массовых убийств и их близким не легче... Выяснять подробности и давать объяснения – это дело историков и социологов…
******
Сергей Петрович Мельгунов (1879-1956) – человек совсем другого склада.
Работая над «Красным террором в России» он тоже субъективно «исполнял свой долг». А получились «агитационные материалы»… Мельгунов был русским патриотом и «милейшим человеком» (А.Г. Авторханов), второстепенным политиком и слабым историком. Как историк, он – быть может, не вполне сознательно – слишком подчинил себя политике. Беда не в том, что не все факты, приводимые Мельгуновым, соответствуют действительности. (Он и сам пишет: «Я думаю, что читатель получит некоторое моральное облегчение при сознании, что, может быть, не все, что пройдет перед его глазами, будет отвечать строгой исторической достоверности».)
В предисловии Мельгунов поясняет: «По плану моя работа естественно распадается на три части: исторический обзор, характеристика "красного террора" большевиков и так называемого "террора белого". Лишь случайное обстоятельство побудило меня выпустить первоначально как бы вторую часть работы, посвященную "красному террору". (…) Я не избегаю характеристики "белого террора" – ему будет посвящена третья часть моей работы…»
В народе говорят: «Обещанного три года ждут…»
Профессор Мельгунов не выполнил своего обещания ни через три года, ни через тридцать лет. Он написал еще несколько книжек, многие годы активно, но малозаметно, занимался политической борьбой против советской власти, в частности, возглавил в 1948 году организацию с громким названием «Союз борьбы за свободу России»… Но ни первой, ни, тем более, третьей части его самой известной «работы» читатели так и не дождались…
******
Социальные науки и политика плохо уживаются между собой. Поэтому социолог Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) в 1918 году ушел из политики, а его книга «Социология революции», изданная впервые в 1925 году на английском языке, не пришлась ко двору ни советской власти, ни антисоветской эмиграции… Сорокин не скрывает своей личной неприязни к большевикам, но, как добросовестный ученый, он говорит и о том, о чем враги большевиков стараются не задумываться…
Сразу после заголовка мы читаем: «Посвящается всем жертвам революции и контрреволюции». Для Сорокина нет принципиальной разницы между «белыми» и «красными», а «большевизм» не является каким-то ранее невиданным явлением. Сорокин анализирует революции разных времен и народов, начиная с Древнего Египта, Древней Греции и Древнего Рима. И оказывается, что везде «уста революции говорят одно, а руки делают другое, сегодня она возвещает одно, а завтра или сегодня же попирает свои обещания и декларации. Так было и так есть. (…) В разных координатах времени и пространства мы видим одно и то же. (…) Отрицательный результат дают все глубокие революции, независимо от того, была ли заменена революционная власть контрреволюционной или нет».
Разные причины ведут людей в революционное движение. «Одних толкает голод и холод, других – зависть, честолюбие, месть, страх, корысть и жадность, третьих – сострадание и желание улучшить положение людей…» Но от лучших из революционеров мало что зависит, как и от лучших людей из числа их врагов. Сорокин утверждает, что в нашей революции «с обеих сторон погибли преимущественно морально чистые элементы, лица с устойчивыми моральными рефлексами и сильным сознанием долга. Они не скрывали своих убеждений и не меняли их, как это делали люди беспринципные; они протестовали и боролись, шли на опасные места – и погибали. Вместе с тем, в условиях зверской борьбы, лжи, мошенничества и цинизма они не крали, не мошенничали, не насильничали – и потому голодали, таяли биологически и… вымирали. Совсем иначе чувствовали себя люди морально-дефективные и циничные. В мутной воде революции они чувствовали себя великолепно: по мере надобности меняли убеждения, зверствовали, занимали видные посты и жили прекрасно…»
Причины массового террора Сорокин видит в биологической природе людей. Есть особи, которым хочется зверствовать и убивать, но в нормальном состоянии общества такие желания подавляются и страхом перед наказанием, и множеством «условных рефлексов»… Социальные смуты дают возможность людям проявить все худшее, что в них заложено…
С горькой иронией Сорокин констатирует:
«Нужно быть совсем дураком, чтобы во время революций (а также войны) удовлетворять свою страсть к убийству в "нелегальных" формах. Любой мало-мальски умный человек непременно будет делать это в "легальных" формах: сделается комиссаром, чекистом, солдатом одной из сторон и будет убивать, грабить и насиловать сторонников другой стороны "легально", "по декрету или ордеру", "по приказу начальства". Так бывает всегда, так случилось и в русской революции…»
Каковы главные причины русской революции?
Неудачная война, ухудшение уровня жизни населения («ущемление рефлексов питания» по не слишком удачной терминологии Сорокина), «дегенерация власти». Трагическое значение имело падение самодержавия:
«В России, где все авторитеты светили светом "царской власти", реакция повиновения к другим "властям" воспитывалась на почве повиновения первой – иначе и быть не могло. Множество авторитетов и групп, подрывающих царскую власть, не знали, что подрывая ее, они подрывают и свою власть; толкая ее в бездну, толкают и себя туда же. Так и случилось. Наступило царство полного своеволия. "Порядок" исчез. Авторитеты угасли. Каждый делал, что ему заблагорассудится…»
И февральский, и октябрьский политические перевороты 1917 года – явления вполне закономерные.
«История терпит правительства хищные, жестокие, циничные, но лишь тогда, когда эти правительства сильны, хотят властвовать, умеют править и, несмотря на все свои отрицательные черты, оказывают обществу ряд услуг.
Правительства же добрые, но "импотентные", жестокие, но паразитарные, благородные, но бесполезные – она не терпит».
О вырождении российского дворянства крестьянский сын Питирим Александрович Сорокин пишет очень кратко, но точно:
«А само благородное дворянство? – Некогда, как и французское дворянство, оно выполняло важнейшие функции управления, защиты страны, суда, несло государеву службу. За это оно имело – и по праву – ряд привилегий. Но уже с конца XVIII в., – когда оно "Указом о вольности дворянства" было освобождено от обязанностей, но сохранило свои привилегии – началась его деградация. Мало-помалу оно превратилось в паразита, его привилегии – в синекуры, его претензии – в необоснованные злоупотребления. В значительной своей части оно просто проедало те богатства, которые остались от прошлого и время от времени вырывались из народных средств. (…)
Не приходится поэтому удивляться тому, что история позвала его на суд и ликвидировала этот нарост на теле России, не приходится удивляться и тому, что оно не сумело проявить почти никакой энергии в деле своей самозащиты, защиты старого режима и его главы – царя. Смерть русского дворянства была лишена какого бы то ни было героизма».
«Окаянные дни» Бунина можно назвать красноречивым подтверждением этому…
******
Иван Алексеевич Бунин (1870-1953) – великий русский писатель. Но мастера художественной прозы далеко не всегда бывают талантливыми публицистами. В «Окаянных днях» отсутствие публицистических способностей у Бунина проявилось весьма ярко. Созданные на основе дневниковых записей «Окаянные дни» – это, по существу, карикатурный автопортрет дворянина на фоне революции…
Бунин – потомственный дворянин, гордящийся своей принадлежностью к дворянству. «Ни одна страна в мире не дала такого дворянства».
Бунин страстно ненавидит большевиков: «…Какая у всех свирепая жажда их погибели! Нет той самой страшной библейской казни, которой мы не желали бы им. Если б в город ворвался хоть сам дьявол и буквально по горло ходил в их крови, половина Одессы рыдала бы от восторга».
При такой ненависти не только дворянин, но любой нормальный мужчина, если есть возможность, обязан взять оружие и пойти бороться с врагами… Но у Бунина подобных мыслей нет и в помине. Воевать за его права и за его Родину должен кто-то другой, а не он. Он лишь проклинает окаянных большевиков, пережевывает слухи, ожидает чужой помощи, жалеет себя и охает, что не удалось своевременно бежать за границу…
Вот несколько записей, относящихся ко времени его пребывания в Одессе в апреле 1919 года:
«12 апреля.
…Все слухи и слухи. Жизнь в непрестанном ожидании. (Как и прошлая зима здесь, в Одессе, и позапрошлая, в Москве, когда все ждали немцев, спасения от них). И это ожидание чего-то, что вот-вот придет и все разрешит, сплошное и неизменно-напрасное, конечно, не пройдет нам даром, изувечит наши души, если даже мы и выживем. А за всем тем, что было бы, если бы не было даже ожидания, то есть надежды?
"Боже мой, в какой век повелел Ты родиться мне!" (…)
15 апреля.
…Вообще, что же это такое случилось? Пришло человек шестьсот каких-то "григорьевцев", кривоногих мальчишек во главе с кучкой каторжников и жуликов, кои взяли в полон миллионный, богатейший город! Все помертвели от страха, прижукнулись. (…)
16 апреля.
Вчера вечером гуляли. Тяжесть на душе несказанная. Толпа, наполняющая теперь улицы, невыносима физически, я устал от этой скотской толпы до изнеможения. Если бы отдохнуть, скрыться куда-нибудь, уехать, например, в Австралию! (…)
17 апреля.
…До самого завтрака пролежал в постели с закрытыми глазами. Читаю книгу о Савиной – ни с того ни с чего, просто потому, что надо же делать что-нибудь, а что именно теперь совершенно все равно, ибо главное ощущение теперь, что это не жизнь. А потом, повторяю, это изнуряющее ожидание: да не может же продолжаться так, да спасет же нас кто-нибудь или что-нибудь – завтра, послезавтра, может, даже, нынче ночью! (…)
25 апреля.
Вчера поздно вечером, вместе с "комиссаром" нашего дома, явились измерять в длину, ширину и высоту все наши комнаты "на предмет уплотнения пролетариатом". Все комнаты всего города измеряют, проклятые обезьяны, остервенело катающие чурбан! Я не проронил ни слова, молча лежал на диване, пока мерили у меня, но так взволновался от этого нового издевательства, что сердце стучало с перерывами и больно пульсировала жила на лбу. Да, это даром для сердца не пройдет. А какое оно было здоровое и насколько бы ещё меня хватило, сколько бы я мог ещё сделать!..»
О своем сердце Бунин беспокоился тогда напрасно. После того, как в Одессу пришли деникинские войска, он прожил ещё 34 года, продолжая ненавидеть большевиков с безопасного расстояния…
Не всем дано быть воинами… Но ведь должно же быть у человека хоть немного стыда, чтобы стыдиться своей бездеятельности… У Бунина такого стыда не было, как не было его у многих других представителей деградировавшего дворянства…
******
В сегодняшней России «Красный террор в России» и «Окаянные дни» гораздо более известны, чем «Солнце мертвых» и «Социология революции». Это несправедливо, но вполне естественно.
Современные читатели берегут свои нервы. От скорбного «Солнца мертвых» становится… некомфортно, а желчные «Окаянные дни» читать по-своему даже приятно. (Большевиков-то уже давно нет, а мы живы и можем спокойно лежать на диванах, не боясь того, что придут «проклятые обезьяны» и попробуют покуситься на нашу жилплощадь.)
Книги на уровне Мельгунова могут сочинять довольно многие, для этого даже не обязательно иметь историческое образование. А историков и социологов, сопоставимых по интеллекту с Питиримом Сорокиным, у нас нет…
И все-таки остается надежда, пусть и слабая, что когда-нибудь, и в России, и в других странах книги и их авторы будут цениться по достоинству...


КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ:
Шмелев И.С. Солнце мертвых. – М.: Эксмо, 2014 – 640 с.
Мельгунов С.П. Красный террор в России (1918-1923). Чекистский Олимп. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 400 с.
Сорокин П.А. Социология революции. – М.: Астрель, 2008. – 784 с.
Бунин И.А. Окаянные дни. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2015. – 320 с.
Андрей Ляпчев
Логограф
Логограф
 
Сообщения: 64
Зарегистрирован: 15 дек 2011, 16:57

Вернуться в Новейшее время

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 19

cron