Будапешт-56

[stalin]

Суббота, 28 Октября 2006
Эфир радио "Эхо Москвы". Передача "Не так".
50-лет Венгерскому восстанию

С.БУНТМАН – Это наша совместная передача с журналом «Знание – сила», и сегодня мы начинаем серию такую, которая будет с перерывами идти некоторое время, довольно долго – это серия антикоммунистических выступлений в странах, вот, социалистического блока, в европейских странах, восточноевропейских странах от 50-х до 80-х годов ХХ века. В Венгрии. Исполнилось 50 лет, вот, в эти дни, разные фазы, разные волны восстания и его подавления в Венгрии как раз отмечали – как в Венгрии, так и во всем мире. Вы пишете нам: 725-66-33 – это пейджер, +7985-970-45-45 – это sms. У нас в студии Николай Сванидзе. Николай, добрый день, Коля!

Н.СВАНИДЗЕ – Здравствуйте!

С.БУНТМАН – Насколько я понимаю, Вы были только что в Будапеште?

Н.СВАНИДЗЕ – Да, был.

С.БУНТМАН – Да, и как-то так скучно сказали. А там… там все показывают, вот, говорит, «как вам кадры? Скинхеды…» Вот, «как вам кадры - пишет Александр из Москвы, - из Будапешта с венгерскими неофашистами, скинхедами, которые разнесли полгорода»… Полгорода нет, какую половину – Буда или Пешт – разнесли?

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, нет, это все, в основном, в Пеште происходило.

С.БУНТМАН – Там, где парламент, да?

Н.СВАНИДЗЕ – Да. Но это происходило уже без меня, я бы сказал, потому что, вот, пока я там был, может быть, они просто из уважения к российскому государственному телеканалу, который я представляю, они так как-то побереглись выступать-то, скинхеды. Как-то до этого еще не доходило, все было спокойненько так, и вообще, тихий, мирный красавец Будапешт – там был, кстати, первый раз в жизни. Очаровательный совершенно город, прелестный. Ну, хороший европейских, хорошо сохранившийся еще австро-венгерский город. Но люди, кстати, к нам относятся очень и очень недурственно, я должен сказать, в целом. Никаких… никакой, как в фильме «Мимино», который я вчера с удовольствием в очередной раз посмотрел, никакой личной неприязни совершенно я не заметил к себе как к представителю России. Но…

С.БУНТМАН – Кстати, этого не было заметно и 16 лет назад, когда я впервые приехал в Будапешт в 90-м году…

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Совершенно не было этого заметно…

Н.СВАНИДЗЕ – Это было… это было заметно некоторое время назад – сейчас не знаю – скажем, в Праге. Было заметно, хотя в Праге в 68 году не было такой крови, как в Будапеште в 56. И тем не менее. И хотя, вроде бы, темперамент разный – венгры народ горячий, у чехов там большой… большой все-таки… большая составляющая немецкой ментальности, и это швейковские все-таки, швейковская психология, ребята, в общем, такие, не очень горячие, пойти пивка попить, там, и… А венгры – ребята горячие. И тем не менее…

С.БУНТМАН – Но тем обиднее… тем обиднее было, в Праге, кстати говоря.

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Там было очень… там был очень психологически серьезный момент.

Н.СВАНИДЗЕ – И кстати… и кстати, я должен сказать, что, вот, мне рассказывал мой отец, который был и в Будапеште, и в Праге, освобождал их во время Великой Отечественной войны, и он мне рассказывал, что то, как встречали в Праге наших солдат, нашу армию. Это сопоставимо с тем, как встречали в русских городах. Это говорит просто… я вижу, это была фанта… Ну, надо помнить, что все-таки венгры воевали на стороне Германии, поэтому там не могло быть такой встречи, они элементарно боялись, что им будут мстить, там. А в Праге, которую освобождали…

С.БУНТМАН – Кстати, медали называются по-разному: «За освобождение Праги» и «За взятие Будапешта».

Н.СВАНИДЗЕ – «За взятие Будапешта», конечно.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – И вот в Праге, говорит, ну просто, люди тащили к себе в дома, девушки вешались на шею, кормили, поили… ну, фантастика, как родных. И тем более, конечно, обидно, что так себе нагадили в 68 году.

С.БУНТМАН – Нагадили или не нагадили? Наши слушатели постоянно здесь говорят. Вот, здесь такой несколько, не буду громких слов говорить, но такое, двойственное всегда… вот, все на все похоже, и поэтому господин Каримов пишет у нас: «Американцы не очень стеснялись, посылая морпехов подавлять коммунистические революции в Греции, Ливане, Сан-Доминго, Гренаде. Почему же Советский Союз не должен был подавить проамериканский и пронатовский мятеж?» Ну, господин Каримов, Вы ошиблись – в Венгрии, конечно, вот здесь…

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, во-первых, не нужно… Мы, ну, когда нам удобно, говорим: «А что они?» А вот если мужик из соседнего подъезда напился и упал мордой в лужу, я что, не могу себе этого позволить? Ну, ваше желание, дорогой товарищ? Если хотите, то падайте и вы тоже. А мне, например, не хочется. Надо ведь тоже пример-то брать не с того, с кого хочется брать пример, правда? Если Вам так не нравится Америка, так не берите с нее плохих примеров. Тем более, что какая там была американская, что там было американского? Это советская кондовая пропаганда, рассчитанная только на нас с вами. Ну, тогда еще мы были, наверное, маленькими – на наших родителей, на граждан Советского Союза. Венгрия в 56 году, со всеми вот этими выплесками страшными, кровавыми, не вполне адекватными, когда, действительно, врывалась толпа в ЦК, когда различали по светлым форменным ботинкам чиновников Госбезопасности, вешали их на столбах. Досталось даже и несчастным, вообще, солдатикам, охранникам, которые вообще ни сном, ни духом – их тоже повесили. Ну это страшные выплески были, потому что всегда подонки участвуют, всегда, когда орудует толпа, всегда, когда революция, всегда находятся подонки, которые приходят на запах водки и крови, и грязи, как было и в 17 году в России.

С.БУНТМАН – А между прочим, давайте скажем в скобках: вот я смотрел очень интересную дискуссию на французском телевидении о венгерских событиях, и нынешних, и прошлых. И там очень четко говорили, и с цифрами в руках, специалисты по Венгрии говорили, как сейчас воспользовались экстремистские элементы. И вот, это очень большая была, осознанная теперь, ошибка оппозиции, что они вызвали…

Н.СВАНИДЗЕ – Да, выпустили джина из бутылки.

С.БУНТМАН – …вызвали… выпустили джина.

Н.СВАНИДЗЕ – Да, да, да, конечно. Те же самые экстремисты, их дети и внуки, они сейчас тоже вышли на улицы, готовые погромить. Неважно, что, неважно, кого. То же самое было и там. Но. Во-первых, Америка и здесь не при чем. Когда орудуют подонки, какая Америка, какая Россия? Подонки, они и есть подонки. Но главная составляющая не эта. Главная составляющая была та, что после ХХ съезда в Советском Союзе, когда Хрущев выступил с атакой на Сталина, когда все социалистическое содружество, раскрыв рот, ждало, что теперь будет. Сталин разоблачен, все было не так, как нам говорили, мы не на пути к раю земному, нам врали. Значит, теперь оттепель, теперь свобода. А у них в Венгрии правил Ракоши – чистой воды сталинист, которому они не верили, которого они ненавидели. И они вышли на улицы, думая, что дверка приоткрылась. Вот, в России-то теперь, в Советском Союзе теперь понемножку либерализация, а у нас этот козел правит? И вот люди вышли на улицы, которых зажимали, которых травили, которых терроризировали так же, как это было при Сталине в Советском Союзе. Им захотелось свободы. Тем более, что они, в отличие от наших граждан, были в первом поколении при тоталитарном режиме.

С.БУНТМАН – Да. Ну…

Н.СВАНИДЗЕ – У них еще другая ментальность была.

С.БУНТМАН – Ну, скажем, режим, особенно режим Хорти, и в конце войны режим был довольно жесткий.

Н.СВАНИДЗЕ – Жесткий. Но он тоже все-таки не 17, не 17 года.

С.БУНТМАН – 43 – 44 год…

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – …вот это был очень жесткий режим.

Н.СВАНИДЗЕ – Не, ну они, вообще, воевали на стороне… на стороне гитлеровской Германии – все-таки не будем забывать.

С.БУНТМАН – Да. Ну, воевали, воевали вполне относительно, так это, меткая была…

Н.СВАНИДЗЕ – Но тем не менее.

С.БУНТМАН – Вот, но режим ужесточился страшно к концу войны. И венгры от этого страдали.

Н.СВАНИДЗЕ – Режим был очень жесткий, но режим, который был после войны, т.е. уже просоветский, просталинский режим. Он был вполне сопоставим с хортийским, а то и перехлестывал его по степени терроризма, вот, государственного терроризма в отношении собственного населения. И у народа такая удавка на шее, они вышли на улицы…

С.БУНТМАН – Но ведь поначалу отклика очень большого для модернизации и радикальных реформ, которые уже намечались потом венгерским правительством, отклика сначала не было. И тот же самый Имре Надь вел себя достаточно осторожно.

Н.СВАНИДЗЕ – Там все же было очень быстро, Сергей. Имре Надя вызвали, как бы, из небытия, по требованию народа, поставили во главе. Я напомню, что перед этим был снят Ракоши, был поставлен после Ракоши такой же… такой же сталинист, как, вот, Герер. Вот, которого тоже народ не принял уже… уже все эти полумеры, полиативы, они были уже никому не нужны. Тем более, что здесь и полиатива-то не было, это был, фактически, Ракоши номер 2, только более такой, квеленький. И потом вызвали, из небытия, повторяю, поставили Имре Надя, а дальше все развивалось в режиме снега, который падает с горы. Все было стремительно. И в два этапа: сначала Хрущев был настроен более или менее спокойно. Т.е. он не хотел крови, он не хотел вводить войска. На него влияли с двух сторон. На него с одной стороны влиял Анастас Иванович Микоян, который был человек…

С.БУНТМАН – Который не хотел.

Н.СВАНИДЗЕ – …суперосторожный.

С.БУНТМАН – Он не хотел этого.

Н.СВАНИДЗЕ – Он не хотел.

С.БУНТМАН – И тому – я всем слушателям сразу скажу – есть документальные свидетельства.

Н.СВАНИДЗЕ – Совершенно верно. Совершенно верно.

С.БУНТМАН – Есть просто документы.

Н.СВАНИДЗЕ – Да, совершенно верно.

С.БУНТМАН – А не мнения.

Н.СВАНИДЗЕ – Есть даже свидетельства – ну, правда, довольно смешной эпизод – когда Анастас Иванович Микоян – когда уже Никита Сергеевич сказал, что «все, Анастас, крантец, я принял решение, мы вводим танки». Микоян сказал: «Ну, тогда, если мы введем танки, я не знаю, что я с собой сделаю» - сказал Микоян Хрущев. Хрущев говорит: «Ну, Анастас, я надеюсь на твое благоразумие все-таки, ну что…»

С.БУНТМАН – Между прочим, это похоже на правду.

Н.СВАНИДЗЕ – И… да. Но потом Микоян-то прокомментировал: «Я, - говорит, - имел в виду, что я, возможно, подам в отставку». (смеется) Но тем не менее, он был настроен жестко против силовых методов. За силовые методы. Жуков, кстати, министр обороны, был, так с серединки на половинку, он тоже не очень крови-то жаждал, хотя, вроде, и… ну, Жуков, маршал, генерал, фронтовик и т.д., вроде, должен кулак показывать хотеть. Не очень хотел показывать кулак. Разумно был настроен. Ну, взял под козырек, в конце концов. А были настроены жестко Суслов, Ворошилов, посол, кстати, наш посол Юрий Владимирович Андропов, посол в Будапеште, был настроен очень жестко. И пытался влиять на нашу группировку войск в том направлении, что войска нужно использовать.

С.БУНТМАН – И группировка войск, и две волны – я прошу Вас запомнить эти ключевые слова, потому что они нам очень пригодятся во второй половине передачи. Там была большая разница, и все было не так просто…

Н.СВАНИДЗЕ – Совсем не просто.

С.БУНТМАН – …в венгерских событиях 50-летней давности.

Н.СВАНИДЗЕ – И совсем не сразу.

С.БУНТМАН – Да. Именно. И мы продолжим программу «Не так!» с Николаем Сванидзе через 5 минут.



НОВОСТИ



С.БУНТМАН – 50 лет событиям в Венгрии. Что все-таки это было, спрашиваю я у Николая Сванидзе, что все-таки это было? Как воспринимают венгры… вот, мы сейчас перейдем к очень серьезным деталям – но все-таки общая характеристика, какую сейчас дают венгры, и к чему можно склоняться? Это явление, если дать ему определение – восстание, мятеж, попытка демократической или, как наши слушатели пишут, наоборот, реакционной… можно было подумать, что стал бы такой, националистический, полуфашистский режим, как любили говорить тогда.

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, ну, у нас это тогда называлось контрреволюционным, а иногда даже фашистским переворотом, вернее, попыткой контрреволюционного или фашистского – или Хортистского, иногда добавляли, тогда еще Хорти фамилия была на слуху – переворота. Венгры это называют революцией. Сейчас. Тоже неудавшейся, естественно, подавленной, но революцией. Вы знаете, что это было, на мой взгляд? Ну, можно называть это революцией. Революция, на самом деле, все-таки, по… по теории – это рывок из прошлого на другой уровень, в будущее. Наверное, может быть, слово «революция» чисто так, по научному-то и не подходит, но скажем так, это было национально-освободительное восстание – я бы это назвал так. Оно было одновременно и антикоммунистическое, естественно. В чем разница? На мой взгляд, в чем разница между – и это, кстати, ощущается до сих пор – в ментальности нашей, российской, и в ментальности наших бывших партнеров или вассалов по социалистическому блоку? Для них антикоммунизм и национально-освободительная позиция – это одно и то же. Потому что для них коммунизм ассоциировался с Советским Союзом. И подавление собственной национально-освободительной ментальности, своего национального начала, ассоциировалось с Советским же Союзом. Поэтому для них это все едино, для них борьба против коммунизма и борьба за собственную национальную идентичность – это одна борьба. Для нас – другое. Для нас наше имперское прошлое, которым значительная часть наших сограждан продолжает гордиться, ассоциируется с коммунизмом, ассоциируется со Сталиным, поэтому мы так трудно сейчас вырастаем, выходим из сталинской шинели. Для венгров, для чехов, для литовцев, для грузин тех же – хотя Сталин был этнический грузин, это совершенно, в данном случае, не имеет никакого значения, Сталин был русский диктатор, независимо от своего этнического происхождения…

С.БУНТМАН – Что он подчеркивал часто.

Н.СВАНИДЗЕ – Абсолютно. Вот. Для них это проще, потому что для них… вот они от России отъединяются, и это одновременно и от коммунизма, и от власти другой нации над собой.

С.БУНТМАН – 50 лет назад, тем не менее, те, кто начал движение – и я не имею в виду экстремистские элементы, которые… это разно… такое, разношерстное движение было. Но те, кто действительно четко хотел вот такой, десталинизации, деракошизации Венгрии, экономических реформ, либерализации, честно говоря, надеялись на то, что их в Москве поймут после ХХ съезда.

Н.СВАНИДЗЕ – Конечно, надеялись, что поймут после ХХ съезда.

С.БУНТМАН – Т.е. не носил изначально такой вот, так как он на волне ХХ съезда, не носил изначально антисоветский характер.

Н.СВАНИДЗЕ – Ты понимаешь, в чем дело? Дело в том, что нам тогда нужно уходить – а я не уверен, что сейчас есть такая возможность, но кратко если очень – нам нужно уходить из Венгрии в Москву, из Будапешта в Москву, и рассуждать о том, что же на самом деле было в Москве. Что такое был Хрущев, и что такое был ХХ съезд. Была ли это настоящая десталинизация, или это была попытка, отрекшись лично, от Сталина, но не от сталинизма, найти для себя базу для своей личной власти, для Хрущева…

С.БУНТМАН – Хотя бы поставим этот вопрос. Хотя бы поставим этот вопрос.

Н.СВАНИДЗЕ – Это… ну, поставлен уже, считай, что поставлен, да?

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Потому что десталинизации у нас не было, и она не могла быть возможна, потому что сталинизм был становым хребтом всей советской системы. Мы не будем сейчас давать оценку – ну, моя позиция здесь достаточно известна, но не будем давать оценку – но он был становым хребтом советской системы, поэтому отказ от сталинизма был невозможен полностью. Это был бы отказ от представлений о социализме. Это было бы отречение от всего. Тогда нужно было бы капитализм строить. Вот что такое был отказ от сталинизма. К этому был Хрущев не готов, он был абсолютно… он был сталинец! Хрущев был сталинец, который отказался лично от Сталина, сохранив, фактически, сталинское представление о том, что такое хорошо, что такое плохо. Он был переоценен в Венгрии и в других странах социалистического блока.

С.БУНТМАН – Ну, скажем так, образца 56 года, потому что там эволюция определенная была. К 62…

Н.СВАНИДЗЕ – Она была. Там был тяни-толкай. Там был тяни-толкай.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Там был шаг вперед, два шага назад. Повторяю, это отдельный вопрос, Никита Сергеевич Хрущев. Крупная фигура, отдельный вопрос. Но в том, что касается Венгрии, там переоценили ХХ съезд. Они решили, что ворота лагеря – а фактически это был большой концлагерь. Что такое был… большой Советский Союз? Это был большой, большой ГУЛАГ для всего социалистического лагеря. И что ворота лагеря отворились. Пусть ненамного, пусть щелочка, и можно просунуть ногу и потом выйти. Хрена! Вот, выяснилось, что нельзя. Выяснилось, что нельзя, даже после ХХ съезда. Венгры это испытали на себе.

С.БУНТМАН – Итак, сначала вступают в дело – я имею в виду, в военном отношении дело – вступают те войска советские, которые стоят в Венгрии.

Н.СВАНИДЗЕ – Да. Это… а там было 17 дивизий, между прочим.

С.БУНТМАН – Да. Там много было. Плюс еще, после переговоров, там, с Австрией, когда была… там Венгрия оставалась таким вот узлом. Это не была такая вот, однородно стальная махина, без раздумий давящая все на своем пути.

Н.СВАНИДЗЕ – Нет, ну вообще там было сложно. Ну, армия есть армия, она особенно размышлять-то не приучена, и слава Богу.

С.БУНТМАН – Но, там есть «но». Там все-таки есть «но».

Н.СВАНИДЗЕ – Но… но… но вообще-то там очень неохотно, в том числе и армейские командиры – я уже упомянул позицию Жукова, главнокомандующего, министра обороны. В том числе, и высокопоставленные армейские командиры очень не были настроены проливать кровь. Вы знаете, что были случаи, которые – венгры этих людей боготворят, а у нас они считаются изменниками – были случаи, когда солдаты отказывались стрелять. Наши солдаты, когда на них шли подростки, дети, там, с бутылками «Молотова», «Молотов-коктейля», с бутылками зажигательной смеси, они отказывались стрелять по детям. Это действительно, между прочим, морально – никому не пожелаю оказаться в их положении, этих танкистов, когда выполнение присяги связано с необходимостью стрелять по детям. Вот. И были очень большие сложности, это правда. Но там же… ты об этом уже сказал, фактически. Там же было два этапа подавления.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Первый этап был мягкий, от него отказались. И фактически, кстати…

С.БУНТМАН – Потому что… там пошло некоторое такое вот, брожение все-таки.

Н.СВАНИДЗЕ – Большое… большое брожение не только в армии, не столько в армии, сколько в руководстве московском. И Хрущев в какой-то момент склонился к тому, что «а, да Бог с ней, ну хотят они выйти, да пусть катятся к чертовой бабушке! Не воевать же с ними?» Но потом произошло несколько вещей. Во-первых, пошли сведения о том, насколько радикально венгерское восстание. Вот эти вот, повешенные на столбах люди и т.д. Во-вторых, это повлияло на позицию человека по имени Мао Цзе Дун. Мао Цзе Дун сначала думал, китайский лидер, который имел тогда еще большое влияние на Хрущева, еще ссора не достигла своего позднейшего масштаба, Мао Цзе Дун сначала думал, что венгры – это проблема для Советского Союза. Ну пусть Хрущев себе лоб расшибет. Но когда он увидел, что там творится, он понял, что это проблема для всего соцлагеря. У него вскипело ретивое, у Мао Цзе Дуна, и он стал давить на Хрущева: «Вводи танки, парень». Это было очень важное и существенное давление, очень сильное влияние. И, наконец, еще один фактор: война на Ближнем Востоке.

С.БУНТМАН – Вот здесь спрашивает, вот, Суэцкий кризис, спрашивает…

Н.СВАНИДЗЕ – Вот! Значит, да, когда арабы стали, впервые выяснилось, что они не тянут в военном отношении против Израиля, когда Израиль стал выигрывать войну. Тогда еще, правда, не было такого соотношения, как потом, когда Америка за Израиль, Советский Союз однозначно за арабов – тогда еще не было, тогда все было вперемешку. Но в силу очень значительного, еще с конца 40-х годов, государственного антисемитизма, который царил в Советском Союзе, и с которым Хрущев не шибко-то боролся, надо сказать. Но поскольку антисемитизм сильный государственный, то конечно, мы не можем же быть за Израиль. Ну, понятное дело, все равно против. И то, что Израиль выигрывал войну у арабов, на Хрущева тоже надавило. «Черт, и здесь проигрываем! Теперь еще и Венгрию отдадим? Да накось-выкуси!» И это…

С.БУНТМАН – Венгрия становится последним рубежом?

Н.СВАНИДЗЕ – Венгрия становится реально, психологически для Хрущева последним рубежом. И вот все это – радикализация событий в самой Венгрии, то, что Имре Надь сообщил о выходе из Варшавского договора – возможно, это была его тактическая ошибка, возможно, не следовало тогда заходить так далеко, нужно было подождать, подождать, пока смирится Хрущев, потом сделать то же самое в более спокойной обстановке. Но он не смог этого сделать, он пошел…

С.БУНТМАН – Но он тоже… он тоже был… его несла волна…

Н.СВАНИДЗЕ – Его тоже несла волна, он тоже на волне настроений своего общества. И вот все это вместе повлияло на Хрущева, он стукнул кулаком об стол и говорит: «Давай танки». И… но разгар-то был, мы еще, кстати, до него ведь не добрались, дорогие друзья. Еще Венгрия будет отмечать главную годовщину трагических кровавых события подавления – 4 ноября.

С.БУНТМАН – В следующую субботу.

Н.СВАНИДЗЕ – В следующую субботу. В наш день единения.

С.БУНТМАН – О, Боже, прости, Господи!

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Вопрос о жертвах. Жертвы оцениваются по-разному. Если со стороны советской оценивается в полторы тысячи – это примерно… как, вот, все на этом сходятся…

Н.СВАНИДЗЕ – В смысле, потери наших войск?

С.БУНТМАН – Войск именно, да.

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Потери войск введенных. То со стороны венгров существует разброс, насколько я понимаю, от официальных 2,5 – 3 до…

Н.СВАНИДЗЕ – До 20 тысяч.

С.БУНТМАН – До 20.

Н.СВАНИДЗЕ – До 20 тысяч. И Вы знаете, точно это уже это не установить, похоже, но, вот, по логике вещей, если наших там погибло… ну, дорогие друзья, наши – это военные. Это вооруженные мужчины, солдаты и офицеры, среди которых значительная часть – танкисты, которые защищены все-таки броней, и которые воюют не против регулярных частей противника, а против гражданского населения. Вот если наших погибло полторы тысячи, мне слабо верится, что венгров – только 3. Я думаю, что соотношение потерь там другое. И поэтому, вот, цифра, которая называется – до 20 тысяч погибших со стороны венгров, мне кажется более близкой к истине, хотя, повторяю, это путем логических умозаключений, здесь установить ничего нельзя. Сами венгры сейчас склоняются именно вот к этой максимальной цифре.

С.БУНТМАН – Есть ли у самих венгров – я обобщенно сейчас задаю Ваш вопрос, как раз о фашистских недобитках, о салашистах и хортистах, известен ли состав, в общем-то, участников восстания, распределения сил?

Н.СВАНИДЗЕ – Вот нынешнего или того?

С.БУНТМАН – Нет, того.

Н.СВАНИДЗЕ – Ой, ну там… ну там было очень, очень разношерстно. В основном, естественно, не старики же всегда бросаются на улицы, разумеется. Значит, возрастной состав очевиден. А вот в том, что касается полового состава и возрастного внутри молодежи – там было очень разнообразно. Во-первых, там было много женщин. Во-вторых, там было много детей. Там было много детей и подростков. Это… Вы знаете, сейчас вот я там был в музее, который только что открылся – он производит очень сильное впечатление. Советский танк, утопленный в гранитный постамент, и высокая, метров 20… высокий потолок, и по всем стенам лица, лица, лица, смотрят на вас глаза, фотографии погибших людей. Очень сильное впечатление. И там очень много детей.

С.БУНТМАН – Коля, можно ли говорить о серьезном элементе, скажем так, хортистского, фашистского подполья, вылезшего и вполне вооруженного?

Н.СВАНИДЗЕ – В это время? В это время, я не верю. Конечно, были люди, которые сочувствовали хортистам, особенно после того, как они очутились в столь стальных братских объятиях по окончании второй мировой войны, многие решили, что, вы знаете, а при Хорти-то было еще и ничего страшного, сейчас-то покруче будет. Но насчет подполья в условиях практически советской системы госбезопасности, я не верю в организованное подполье.

С.БУНТМАН – Но только два года до этого, только последнее здесь удалось подавить на Западной Украине, не так далеко.

Н.СВАНИДЗЕ – Да. Но тем не менее, удалось подавить. И все-таки Западная Украина – это Западная Украина, там были особые вещи, там была тесная связь с АКовцами, с Армией Крайовой польской. И фактически, они ходили туда-сюда, это было во многом такое, братски схожее движение. Там немножко было другое.

С.БУНТМАН – Да, которые попали между молотом и наковальней.

Н.СВАНИДЗЕ – Конечно. Конечно.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Это люди, которые… АКовцы, которые активнее всего дрались против Гитлера, фактически, подняли варшавское восстание, потом дрались против Сталина. В Венгрии было другое. Я, честно говоря, не верю в существование активного именно хортистского подполья. Подполье антисоветское, антимосковское было, несомненно – это известно. В подполье хортистское не верю.

С.БУНТМАН – Сейчас говорят, что вывешивают над демонстрантами, митингующими и погромщики, многие из них с полосатыми салашистскими флагами, вот такими, в полосочку. Да, действительно, но это уже проблема нынешнего времени. Ее нельзя, вот, как говорят в других странах, вот, амальгаму такую делать, путать все со всем.

Н.СВАНИДЗЕ – Ой, ну Вы знаете, сейчас у нас выходят со свастикой, как известно.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – А это не значит, что у нас в то время было сильно прогитлеровское подполье.

С.БУНТМАН – Да. Скажем так. Следующее. Если… Вот если… какие были, в основном, вот, жертвы со стороны венгерского населения, и где? Был ли это только Будапешт и насколько было распространено движение по всей Венгрии?

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, в основном, конечно, народ поднялся…

С.БУНТМАН – Кстати, к вопросу об АКовцах, бендеровцах – что сильно гористее, так скажем…

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – …вот, ближе на восток.

Н.СВАНИДЗЕ – Нет, народ поднялся… народ, конечно, поднялся по всей стране, но поднялся, в смысле, морально, психологически. А сама по себе революция или восстания – повторяю, на мой взгляд, более адекватное наименование для событий венгерских 56 года – это Будапешт, это столица. Несомненно.

С.БУНТМАН – Вот, Владимир говорит: «В 56 году венгерские демократы подпускали малолетних детей под танки. Мой брат был там, и когда наши танкисты открывали люки, то снайперы стреляли по ним. Вешали коммунистов на фонарях и комитетчиков. Надо говорить правду».

Н.СВАНИДЗЕ – Там это правда, так мы об этом говорим!

С.БУНТМАН – Вот, Владимир сейчас дал, вот, краткий перечень совершенно разных событий и разного порядка событий. Были и такие вещи, что открывали танки. Потому что очень многие танкисты не понимали, что происходит, кто за кого. И были и такие эпизоды, между прочим, изложенные начальником полиции Будапешта, что стоит толпа, по ней стреляют с крыши. А это сотрудники госбезопасности расставлены.

Н.СВАНИДЗЕ – Это провокация. Это провокация.

С.БУНТМАН – По ней стреляют с крыши.

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Но подъезжает танк, который не понимает, что происходит: стоят люди, по ним стреляют. Танк окружают – он видит из окна это. Открывается люк. Они беседуют с офицером, с командиром экипажа. Тот закрывает люк, поднимает пулемет и дает по крышам, по этим самым гибистам, дает очередь. Тем самым спасая толпу. Т.е. те решения, которые очень много… это первая волна.

Н.СВАНИДЗЕ – Да, да, да, это первая.

С.БУНТМАН – Которую принимали…

Н.СВАНИДЗЕ – Это еще конец октября. Это еще конец октября.

С.БУНТМАН – Которую принимали советские офицеры.

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Да. Те… им приходилось принимать решения на месте. И очень часто это был серьезнейший, не только военный, но и моральный выбор.

Н.СВАНИДЗЕ – Нет, ну конечно, нет…

С.БУНТМАН – Четких приказов не было, кстати.

Н.СВАНИДЗЕ – Нет, нет, ну… представьте себе, люди в шинелях, да, но среди них же еще фронтовики даже были.

С.БУНТМАН – Конечно.

Н.СВАНИДЗЕ – Фронтовики, которые против Гитлера воевали. У них совершенно, так сказать, четкие моральные установки в голове, что такое хорошо, что такое плохо. Правильные установки. И для них стрелять, стрелять, если они не преступники и не сволочи, стрелять по мирным людям – в общем, это… это, это в напряг, мягко говоря.

С.БУНТМАН – Причем, не забудем, что это, вот, те самые 17 дивизий, которые стоят в Венгрии, которые…

Н.СВАНИДЗЕ – Они же там стояли с войны.

С.БУНТМАН – Которые стоят там с войны, более 10 лет. И там отношения, между прочим, складывались очень интересно и тесно складывались отношения.

Н.СВАНИДЗЕ – Ну, разумеется, конечно.

С.БУНТМАН – Вот, так что здесь…

Н.СВАНИДЗЕ – Конечно.

С.БУНТМАН – Здесь такой вот еще разрыв. Потом пришла вторая волна. Это совсем другое…

Н.СВАНИДЗЕ – Да, потом пришла вторая волна.

С.БУНТМАН – И другие танки из других мест.

Н.СВАНИДЗЕ – Да, да, да. Это уже был приказ мочить. Это уже был приказ давить, когда Хрущев принял решение, о котором мы уже говорили, отдал распоряжение, Жуков отдал распоряжение, министр обороны, пришел приказ давить, и пошло. И вот тогда была кровь, о которой мы говорили. Тогда были уличные бои в Будапеште, тогда были случаи – и это видно по воспоминаниям наших офицеров, танкистов, когда были случаи, когда рота теряла до 90 процентов личного состава, наша рота. Потому что что такое уличный бой с населением, которое решило драться до конца. Это страшно. И что такое фаустпатрон, действительно, уже знали, но их было немного, но было много бутылок с зажигательной смесью.

С.БУНТМАН – На улицах, не таких широких.

Н.СВАНИДЗЕ – На нешироких улицах, когда из окон бросают бутылки с зажигательной смесью. Вообще, танк – это не уличное средство ведения войны.

С.БУНТМАН – Причем перебросили очень… довольно много перебросили тяжелых танков.

Н.СВАНИДЗЕ – Да.

С.БУНТМАН – Перебросили ИСы.

Н.СВАНИДЗЕ – К тому же, сначала там были… сначала там были БТРы с брезентовой… с брезентовой крышей, на самом деле, которые для таких вещей…

С.БУНТМАН – Которая… пехоту просто поставили туда.

Н.СВАНИДЗЕ – Совершенно верно. Которая для таких вещей, в общем, мало приспособлена. Их поджигали, как просто… как спичечные коробки. После этого стали… стали уже другие бронемашины пехоты делать.

С.БУНТМАН – Причем задание было уже совершенно определенное и местами странное. Уже был призыв уже 50-х годов, были достаточно молодые люди, причем, из очень отдаленных краев Советского Союза. И тот же самый начальник полиции, там, приводит цитату. Спросили, где Рейхстаг. Нас же фашистов сюда…

Н.СВАНИДЗЕ – Ну да. Фашистов мочим-то, да, да.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Где тут Рейхстаг?

С.БУНТМАН – Где Рейхстаг? Да, анекдот – не анекдот? Похоже.

Н.СВАНИДЗЕ – Да нет, какой анекдот. Тут вообще смешного очень мало.

С.БУНТМАН – Так. «Я помню, Хрущев нашел, - пишут Александр и Иван нам, - нашел место для обличения венгерского восстания в речи на открытии стадиона в Лужниках». Естественно.

Н.СВАНИДЗЕ – Ну да. Ну естественно.

С.БУНТМАН – Главное событие года все-таки.

Н.СВАНИДЗЕ – Естественно.

С.БУНТМАН – Алексей – вот, другое у нас здесь…

Н.СВАНИДЗЕ – Извините, на секунду перебью.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Сын Хрущева Сергей – по-моему, сын, по-моему, не Рада Никитична, а по-моему, сын, Сергей Никитич – вспоминает, что приняв решение о подавлении венгерского восстания, отец плакал. Но, Вы знаете, что, верю. Верю. Но тем не менее.

С.БУНТМАН – Конечно, оценка того, какой ценой досталась вот эта, может быть, победа на последнем рубеже в его, как модно сейчас и неправильно говорить, геополитических раскладах. Это совсем…

Н.СВАНИДЗЕ – Садистом Хрущев не был, в любом случае.

С.БУНТМАН – Не был.

Н.СВАНИДЗЕ – Идеализировать не надо, но садистом не был.

С.БУНТМАН – «В мятеже виноват Хрущев, - Алексей пишет нам, - который в 55 году сдуру вывел войска из Австрии». Далее внимание: «Без этого американцы не смогли бы перебрасывать в Венгрию группы диверсантов и оружие. Кстати, немало венгров, надев ватники и взяв автоматы, вместе с нашими войсками подавляли мятеж». Вот кстати говоря…

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете…

С.БУНТМАН – Про американцев и диверсантов давайте мы так, оставим в сторону…

Н.СВАНИДЗЕ – Да, американцы и диверсанты – это все теория заговора. Вообще, все, что делается, во всем… и Советский Союз разрушили американцы – все американцы. Гроша ломаного тогда не стоил, если его могли американцы разрушить. Дело… дело… это все ерунда, конечно. Но что касается того, что в Венгрии были элементы не только восстания, но и того, что можно называть гражданской войной, на самом деле, это так. На самом деле, это так. Потому что часть населения все-таки была, да, во-первых, в структурах, связанных с Советским Союзом, в той же Госбезопасности – а там были тысячи и тысячи людей. Сколько в Советском Союзе было в структурах Госбезопасности? Посчитайте-ка самих сотрудников, всех стукачей, да членов их семей – сколько их получится? Ой, много! И во всех странах соцлагеря было то же самое. И сотрудников штатных и нештатных, членов семей, многовато. И часть была и армейских, и не только армейских. Кто-то сочувствовал. Поэтому элементы гражданской войны, несомненно, были. Но… в значительной, конечно… не будем все-таки поддаваться иллюзиям: подавляющая часть населениями была на стороне тех, кто восстал.

С.БУНТМАН – В том числе, и коммунистов, я должен сказать.

Н.СВАНИДЗЕ – В том числе, и коммунистов.

С.БУНТМАН – Причем коммуниста венгерского заставить после 56 года, если он, там, не упертый ракошист и т.д., заставить в 56 спорить – да, а вот стрелять и подавлять собственных товарищей…

Н.СВАНИДЗЕ – Коммунисты – мы же знаем сами, по собственной истории, что многие коммунисты, они вступали в партию потому, что таковы были правила игры.

С.БУНТМАН – Коль, я должен ответить на вопрос, потому что… мы вместе ответим на него. Александр спрашивает: «На основании каких документов Вы изображаете Микояна гуманистом, против вторжения в Венгрию? Таких документов нет» - почему-то считает Александр, - «Зато есть кинокадры, в которых Микоян исступленно кричит: «Убить оппозиционеров, как бешеных собак». Имеются в виду 30-е годы, я так думаю.

Н.СВАНИДЗЕ – Естественно.

С.БУНТМАН – Это не очередной миф, Александр. Есть протоколы заседаний, которые принимали решение – в ЦК, в Политбюро ЦК, он Президиум тогда уже назывался, после XXVI съезда. Где никому уже неинтересно – я думаю, что не внуку Вячеславу Никонову исправлять какие-то документы…

Н.СВАНИДЗЕ – Ну, Вячеслав Никонов внук только не Микояна.

С.БУНТМАН – Внук Молотова. Исправлять против Микояна…

Н.СВАНИДЗЕ – А у Микояна есть свои внуки.

С.БУНТМАН – А у Микояна, там, Стасу Намину исправлять, знаете, замечательному летчику Степану Микояну исправлять сейчас… никто этим не занимается. Есть документы, где что было, то было. В других случаях Микоян поступал по-другому.

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, я хочу добавить.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Никто не изображает Анастас Ивановича Микояна гуманистом.

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – Гуманистов среди членов сталинского Политбюро не было. Но Микоян был в этой компашке…

С.БУНТМАН – Да. Да.

Н.СВАНИДЗЕ – …среди умеренных.

С.БУНТМАН – Да, да.

Н.СВАНИДЗЕ – Несомненно.

С.БУНТМАН – Да. Вот я почему вспомнил сейчас о Молотове – последнее – почему я вспомнил об этом? Очень сложные процессы стали происходить в Советском Союзе после этого. С одной стороны, видим ли мы, Коля, откат определенный от ХХ… даже от ХХ съезда?

Н.СВАНИДЗЕ – Несомненно, конечно.

С.БУНТМАН – Почти до 61 года.

Н.СВАНИДЗЕ – Конечно. Конечно.

С.БУНТМАН – Серьезная борьба в 57 году, антипартийный группы и т.д. – вот, Молотов, Каганович и т.д.

Н.СВАНИДЗЕ – Вообще, Венгрия аукнулась потом в нашей истории очень сильно.

С.БУНТМАН – Именно…

Н.СВАНИДЗЕ – Долго аукалась.

С.БУНТМАН – До какого, примерно, времени? Можно считать…

Н.СВАНИДЗЕ – До конца. Извините меня, два человека, которые имели непосредственное отношения к подавлению венгерского восстания, Андропов – посол в Будапеште…

С.БУНТМАН – Да.

Н.СВАНИДЗЕ – И Крючков, последний председатель КГБ СССР, который был правой рукой Андропова, его советником в венгерском посольстве. Именно они вбивали последние гвозди в гроб Советского Союза. Андропов тем, что он завинчивал гайки, вместо того, чтобы хоть что-то попытаться сделать, а Крючков – когда поднял свой дегенеративный ГКЧП.

С.БУНТМАН – И последнее – вот, буквально несколько секунд. Считают, вот, любящие раскладывать все историки вот по таким вот, маленьким провизорским таким пробирочкам, что венгры выиграли от этого в конце концов. Появился Кадар, и Венгрия была вот таким заповедником вплоть до падения всего.

Н.СВАНИДЗЕ – Вы знаете, на самом деле, не так, это… В этом что-то есть, Сергей. Т.е. конечно, выиграть от того, что погибло столько людей, что нация была унижена, нельзя. Но, скажем так, фигура Кадара, она очень сложна и неоднозначна. Я к Кадару, хотя он и был, как бы, пришел на советских штыках, но, тем не менее, я считаю, что в истории Венгрии, в конечном счете, как мне кажется – венграм виднее – мне кажется, что он сыграл в большей степени позитивную роль.

С.БУНТМАН – Николай Сванидзе, программа «Не так!». Это только начало серии. По вашим многочисленным вопросам и комментариям я вижу, что здесь есть, о чем поговорить подробно и долго в других программах нашей серии.

[LeGioner]

Будапешт-56.
Много фотографий: http://drugoi.livejournal.com/1981662.html

[LeGioner]

Документы по событиям в Венгрии в 1956 году:
http://www.idf.ru/8/doc.shtml

[maya19]

Сванидзе,как обычно,ни на один вопрос не отвечает.Интервью - великолепный образчик околоисторических сплетен,рассчитанный на всеядность публики.Информативность ответов Сванидзе - ноль.
Цифры потерь?А ему кажется,что 20 тысяч погибших со стороны венгров - это самое то,красивая цифра.
Состав восставших?А там все разношерстное...
И все в таком же духе.
Если у кого-то есть ссылки на информацию по следуюзим вопросам
1.Количество потерь, документально подтвержденное со всех сторон конфликта.
2.Данные об активизации деятельности иностранных разведок - в частности,Германии.
3.Оценка событий венгерским населением.
прошу поделиться.

[hetyta]

http://www.1956.pl/

Много пафоса, подробностей не очень много тем не менее... Есть также русская версия. Рекомендую версию FLESH- совсем интересная презентация.

[LeGioner]

3.Оценка событий венгерским населением.
прошу поделиться.

Я хоть и не в Венгрии живу, но всего в 25 км от нее и живет у нас в области порядка 150 000 этнических венгров. Так вот, в 1956 году наши местные венгры на полном серьезе готовились резать пришельцев с востока. Хорошо хоть до этого не дошло...

[maya19]

LeGioner,и не дошло бы.

По теме.
Цитата.

в: Кто известил Москву о начале восстания?

о: Опять же Андропов, а не венгерское партруководство. К концу дня 23 октября в Будапеште собралось 200 тысяч демонстрантов - студенты, рабочие, военнослужащие. Первая кровь пролилась у Дома радио. Согласно докладу Особой комиссии ООН, сотрудники венгерских спецслужб открыли из окон пулеметный огонь по толпе. И тогда Хрущев спросил по телефону Герё, дает ли он добро на ввод войск в Будапешт. Герё промолчал. Войска ввели 24 октября в 2 часа ночи, не дожидаясь официального приглашения венгерской стороны, его потом оформили задним числом.

в: Как вели себя советские солдаты?

о: Зарубежные наблюдатели сообщали: советских солдат упрекнуть не в чем, действуют строго по приказу, стреляют только в целях самообороны. Но танки вошли в Будапешт без поддержки пехоты, экипажи не ориентировались в городе. Их поджигали "коктейлями Молотова" из-за угла. Но потом ситуация вроде бы начала успокаиваться. Кабинет "правого уклониста" Имре Надя, на которого Москва от безысходности делала ставку, распустил органы госбезопасности, добился, чтобы повстанцы сложили оружие. "Теперь нам надо проявить больше политической гибкости", - заявил главный "силовик" маршал Жуков.


Из-за чего произошел трагический разворот на 180 градусов? Ведь уже через неделю начались кровопролитные бои, жертвами которых стали более двух с половиной тысяч венгров и 720 советских солдат и офицеров...

Накануне, 30-го, на Площади республики штурмовали горком партии, погибло много народа. Был убит второй секретарь горкома Имре Мезё. Свою роль сыграл и Суэцкий кризис. 31 октября Хрущеву доложили, что египетская армия терпит поражение в боях с израильской, что дружественного Москве президента Насера вот-вот свергнут. "Если к Египту мы добавим Венгрию, все это будет воспринято в мире как симптомы слабости Советского Союза. Нужно продемонстрировать силу в Венгрии", - заявил Хрущев, озабоченный сохранением у СССР репутации сверхдержавы.

в: Почему Имре Надь объявил о выходе своей страны из Варшавского договора?

о: Премьер-министр так и не смог добиться от Андропова внятных объяснений в связи с начавшимся вводом в страну советских дивизий - из Прикарпатского военного округа, из Румынии. "Это какое-то недоразумение", - пожимал плечами посол. Надю ничего другого не оставалось, как 1 ноября проинформировать Генерального Секретаря ООН о нейтралитете и разрыве с Организацией Варшавского договора. На рассвете 4 ноября советские войска начали наступление на Будапешт. Очаги сопротивления подавлялись до 11 ноября.

http://www.inauka.ru/history/article68880.html

[LeGioner]

Между прочим, большое количество арестованных венгров содержалось в тюрьмах и следственных изоляторах на территории СССР. В частности у нас в Ужгороде.

[maya19]

Большое количество - это какое именно?

[LeGioner]

Большое количество - это какое именно?

Около 800 человек.

[LeGioner]

Кстати, вот нашел:

Телефонограмма И.А Серова и Ю.В. Андропова из Будапешта в ЦК КПСС об отправке арестованных венгров на территорию СССР

ЦК КПСС

Сегодня в течение всего дня к нам неоднократно звонили товарищи Кадар и Мюнних (каждый в отдельности), которые сообщили, что советские военные власти отправили в Советский Союз (в Сибирь) эшелон венгерской молодежи, принимавшей участие в вооруженном мятеже. Кадар и Мюнних заявили в связи с этим, что они не одобряют подобных действий с нашей стороны, поскольку эти действия вызвали якобы всеобщую забастовку венгерских железнодорожников и ухудшили внутриполитическое положение в стране в целом. Сегодня вечером будапештское радио им. Кошута передало тенденциозное сообщение о вывозе венгерской молодежи в Сибирь.

Тов. Мюнних обратился с просьбой, чтобы командование советских войск сделало официальное заявление в печати о том, что оно никого не вывозило и не будет вывозить из Венгрии в СССР. С нашей стороны т. Мюнниху было сказано, что мы выясним этот вопрос и завтра сообщим ему ответ.

В действительности сегодня, 14 ноября, был отправлен на станцию Чоп небольшой эшелон с арестованными, следственные дела на которых оформлены как на активных участников и организаторов вооруженного мятежа. Эшелон проследовал границу. При передвижении эшелона заключенные на двух станциях выбросили в окно записки, в которых сообщали, что их отправляют в Сибирь. Эти записки были подобраны венгерскими железнодорожниками, которые сообщили об этом в правительство. По нашей линии дано указание впредь арестованных отправлять на закрытых автомашинах под усиленным конвоем.

Завтра при встрече с т. Мюннихом т. Серов имеет в виду сказать ему, что ввиду отсутствия в Венгрии достаточно подготовленной для содержания заключенных тюрьмы, где можно было бы обеспечить проведение объективного следствия, мы имели в виду небольшую группу арестованных разместить в помещении, близрасположенном от советско-венгерской границы.

Товарищи Суслов и Аристов об этом проинформированы.

Серов

Андропов

АП РФ. Ф. 3. Оп. 64. Д. 486. Л. 143–144. Машинописная запись; РГАНИ. Ф. 89. Пер. 45. Док. № 44. Ксерокопия.

http://hrono.rspu.ryazan.ru/dokum/195_d ... 14vnr.html

[maya19]

В общей сложности, по сообщению Серова, «небольшая группа арестованных», отправленная в первой половине ноября в тюрьмы Ужгорода, Стрыя, Станислава и Дрогобыча, составила 860 человек, в том числе 68 несовершеннолетних.

До начала 1960-х годов участникам «мятежа», включая премьер-министра Надя и нескольких его сторонников, было вынесено 229 смертных приговоров.

Кроме того, подсчитано, что в боях с 23 октября по 11 ноября и в последующих карательных операциях, до января 1957 года включительно, с венгерской стороны погибло более 2,5 тысячи человек, а число раненых превысило 19 тысяч.

С другой стороны, по данным нашего Генштаба, потери с советской стороны составили 720 погибших, скончавшихся от ран и пропавших без вести, и 2 260 раненых.

жертвами самосуда с 25 по 31 октября в Будапеште и других городах Венгрии стало не меньше 28 человек, в том числе 23 служащих госбезопасности, три офицера армии и милиции, а также двое гражданских.

http://www.vokrugsveta.ru/publishing/vs ... em_id=2903

http://www.dev.oem.at/ept_neue_gal/v1/U ... _38_38.htm

В выступлении 1986 года-нажимать на значок Звук Revolution in Zahlen- указываются следующие цифры

Умершие - 2500
Пострадавшие - 19000
советская сторона -предположительно - 1800 убитых

покинули страну - 190000 чел
вернулись обратно-45000

28000 предстали перед судом

70 расстрелянных

А Сванидзе,естественно ,понравится вот этот автор
http://www.philolex.de/pungarn3.htm

[Рус-Лох]

Цитата.
Кабинет "правого уклониста" Имре Надя, на которого Москва от безысходности делала ставку, распустил органы госбезопасности, добился, чтобы повстанцы сложили оружие.
http://www.inauka.ru/history/article68880.html

Да ну? А кто ж тогда Будапештский горком штурмовал?

Триумф дэмократической историографии, однако...

[LeGioner]

http://www.youtube.com/watch?v=1nzFoAZabHc