Боеспособность РККА и "Великая чистка" - 4

[thor]

Что тут сказать! Сталин совершенно верно заметил, что расчеты Тухачевского основаны на «механическом подходе» (Кен О.Н. Указ. соч. С. 156). Сравнить самолеты 2-й пол. Первой мировой войны и конца 20-х – нач. 30-х гг. – это надо уметь! Конечно, сравнивать темпы развития авиации в годы Первой мировой и в 20-х гг. бессмысленно – с завершением войны они резко упали. Однако согласимся, что между 17-м или даже 24-м «Ньюпором» и Бристоль «Бульдогом» разница есть, и немалая, равно как и между ТБ-1 и «Готой». Конечно, в интересах связи и в какой мере артиллерии можно было использовать легкие гражданские самолеты (типа У-2, АИР-6 и им подобных), но на роль именно боевых самолетов они ни в коей мере не годились ни в коей мере – 1930 год – это не 1914 и не 1915, тем более 1916 или 1918 гг. И если бы Тухачевский внимательно читал бы работы по истории Первой мировой, поглубже вник бы в проблемы развития военной авиации на завершающем этапе этой войны, то, вне всякого сомнения, он не стал бы уравнивать уровень развития автомобильной промышленности и авиационной. И дело даже не в том, что на 3 автомобиля приходится 1 самолет – сама по себе конструкция самолета к концу 20-х гг. весьма и весьма серьезно отличалась от конструкции автомобиля (вместо трех ГАЗ-А или полуторок можно построить 1 И-4 или И-5, а вместо 3-х АМО-2 или АМО-3 – 1 ТБ-1? Это же нонсенс! Даже в начале 20-х из трех «голубых» «Испано-Сюиз» не получилось бы одного «Спада»). Зависимость здесь ни в коем случае не прямая!
То же самое можно сказать и о производстве авиамоторов – уже в годы Первой мировой авиамоторы и автомобильные двигатели существенно различались и тем более это может быть отнесено к концу 20-х гг. Как отмечали авторы коллективного исследования «Самолетостроение в СССР (1917-1945)», «…в конце 20-х и начале 30-х гг. в мировом авиамоторостроении начался существенный подъем: мощность моторов непрерывно увеличивалась, удельная масса снижалась, технология производства неуклонно совершенствовалась…» (Самолетостроение в СССР (1917-1945). Кн. I. М., 1992. С. 61). Сложность разработки авиамоторов, их доводки и организации их действительно массового выпуска существенно выросла в сравнении с предыдущими временами и сравнивать автомобильный двигатель с авиационным было бессмысленно – это фактически параллельные миры (хотя, безусловно, без развитой автомобильной промышленности не будет и авиастроения, но, подчеркну еще раз, зависимость здесь отнюдь не прямая и не линейная). Так что отнюдь не факт, что при достижении уровня годового выпуска автомобилей 350 тыс. штук в год удастся производить 120 тыс. самолетов и 175 тыс. авиамоторов.

[thor]

Все это, вместе взятое, заставляет задуматься не только над уровнем технических познаний Тухачевского и его грамотностью, но и его готовностью действительно определять техническую политику НКО (не говоря уже о здравом смысле). На провидца в технических вопросах Тухачевский не слишком тянет – достаточно привести цитату из его незаконченного теоретического труда: «…необходимо еще подчеркнуть ряд общих условий для конструирования и производства танков. Эти условия таковы. При прочих равных условиях колесно-гусеничный танк имеет преимущества перед гусеничным. Точно так же амфибия имеет преимущества перед неплавающим танком. Габариты танков должны соразмеряться с габаритами фюзеляжей тяжелых бомбардировщиков. Запаса горючего должно хватить на 150–200 километров…» (Тухачевский М.Н. Новые вопросы войны. С. 186). Прошу прощения за резкость, но это не более чем набор благоглупостей – никакого серьезного прогноза на будущее здесь нет и быть не может. Неужели Тухачевскому не было известно о том, что уже в конце Первой мировой появилась специальная противотанковая артиллерия, даже те же ПТР, и, будучи провидцем, он ничего не знал о соревновании снаряда и брони (пусть на примере военно-морского флота – брался же он рассуждать о роли и значении РККВМФ). Так что же помешало ему предположить, что вот-вот должны появиться специальные противотанковые пушки, против которых предлагаемые им танки (способные плавать и подвешиваемые под тяжелые бомбардировщики) и бронированные трактора будут совершенно бесполезны (особенно последние – при невысокой скорости и маневренности и слабом бронировании они будут представлять собой отличные мишени)? Самомнение, гордыня нечеловеческая (как же, ведь «…никто из военного руководства, кроме Фрунзе, не жил и не живет армией, как живу ею я. Никто так ясно не представляет себе ее будущую структуру, численность и ту ступень, на которую армия должна встать… Поэтому… мне надо добиваться того, чтобы стать во главе руководства армией. Иначе ее развитие будет идти не так, как надо…» – цит. по: Соколов Б.В. Михаил Тухачевский. Жизнь и смерть красного маршала. Смоленск, 1999. С. 321)? Или нечто иное? По мне, так слава Богу, что Ворошилов был наркомом, а не Тухачевский! Почему – для этого продолжим изучение пресловутой записки (и всего, что с ней связано. Вообще, было бы конечно здорово, если бы кто-то, кто может и имеет доступ к документам соответствующим, опубликовал бы если не весь комплекс, то хотя бы большую часть тех записок, писем и прочих документов, что циркулировали в конце 20-х – нач. 30-х гг. в советском военно-политическом и партийном Олимпе и был связан так или иначе с проблемами выбора направления развития РККА. Не имея самих текстов, крайне трудно разобраться в действительных мотивах действий тех или иных деятелей того времени) дальше, используя в качестве опоры процитированные слова Тухачевского (если он их и в самом деле говорил – но похоже, что это все-таки правда).

[thor]

Теперь о структуре и численности РККА (VI раздел записки). Согласно расчетам Тухачевского, отмобилизованная РККА должна была составлять 260 стрелковых и кавалерийских дивизий при 50 артиллерийских дивизиях РГК и 225 пулеметных батальонах РГК. Несколько позднее Тухачевский уточнил, что он имел ввиду 20 тыс. орудий, ½ которых должны были составить гаубицы (Кен О.Н. Указ. соч. С. 149; Минаков С.Т. Военная элита 20-30-х годов ХХ века. М., 2006. С. 381; Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 113). В принципе, 260 дивизий для такой страны как СССР не так уж и много – мы знаем, что к началу Великой Отечественной РККА имела дивизий поболее. Однако не стоит забывать о нескольких обстоятельствах. 260 дивизий к 1933 г. и триста дивизий в 1941 г. – это таки немного разные вещи, и по многим параметрам. Далее, камрад Eugend высказывал мнение, что Тухачевский больше многих других военачальников РККА заботился о подготовке кадров для РККА. Спорить не буду – в сочинениях красного маршала об этом много говорится. Но между словами и делами дистанция порой бывает немалого размера. Так и в нашем случае – хорошо, согласен, людишек в Советской России на 260 дивизий наберется, не вопрос. Однако наберется ли на это количество людишек необходимое количество младших командиров и офицеров (кстати, именно на время, когда Тухачевский писал эти свои записки, приходится знаменитое дело «Весна»)? Что-то я очень сильно в этом сомневаюсь (вырастить хорошего офицера нужно несколько лет, и чем больше людей под его началом окажется – тем больше времени нужно на его подготовку. А тут только комдивов нужно после мобилизации иметь 260 человек, да еще корпусных командиров не меньше сотни, да командармов еще с полсотни, да комфронтов хотя бы четырех как минимум. А еще комполками, комбаты, комроты, я уже не говорю об авиации, технических родах войск и пр. Откуда возьмется такая прорва командного состава? Будет взращена в тайных лабораториях, подобно армии клонов в «Звездных войнах»).
И чем больше я во всем этом сомневаюсь, тем больше я сомневаюсь в адекватности Тухачевского – не из породы ли он вейротеров и макков, не из тех ли, у которых «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить». Опять же, даже имевшийся к тому времени командный состав был весьма и весьма далек от совершенства, и кому, как не Тухачевскому, об этом не знать, сам же неоднократно писал об этом. И снова вопрос о кадрах – откуда возьмется необходимое количество специалистов, способных грамотно, со знанием дела обслуживать и эксплуатировать те самые 50 тыс. танков и 35 тыс. самолетов, о которых мечтал Тухачевский? О. Кен приводит данные, согласно которым по расчетам штаба РККА на обслуживание одного самолета требовалось 25,1 чел, одного танка – 13,8 чел. (Кен О.Н.Указ. соч. С. 162). Произведем простой арифметический подсчет и получим, что только танковые войска должны были насчитывать 690 тыс. специалистов, а авиация – почти 880 тыс. Нет, я конечно могу понять, когда об этом писал бы, к примеру, генерал американский или на худой случай – немецкий. В ихних палестинах автомобили, мотоциклы, тракторы и даже легкие планеры/самолеты были не в новинку. Но у нас то, в России, которая к этому времени все еще с сохой и в лаптях и в большинстве мест даже без радио и лампочки Ильича? Откуда в ней полтора миллиона специалистов-техников (даже если значительная часть из них так или иначе будет в тылу)? Воюют то не танки и самолеты персонально, а люди? Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи, когда от планов социалистического переустройства и открывающихся в этой связи возможностей реконструкции РККА дух захватывает?

[thor]

Кстати, о комплектовании армии. Будущий маршал в 1926 г. писал, сравнивая Россию и высокоразвитые промышленные страны Запада, что на стороне первой есть такое несомненное преимущество, что она, не имеющая развитой промышленности, не имеет острой необходимости оставлять на заводах миллионы потенциальных солдат (как Германия в конце войны – хотя немцы так или иначе поставили под ружье, по некоторым данным, 80 % боеспособного мужского населения, но, видимо Тухачевский об этом не догадывался). Очевидно, что Тухачевский, просидев всю войну в немецких лагерях, не был осведомлен о тех проблемах с призывом новобранцев и резервистов, с которым столкнулось военное министерство России в годы мировой войны (а если был осведомлен, а ведь должен был по своему служебному положению, но предпочел об этом не слышать и не видеть и ничего не говорить, как те три обезьяны – то как тогда назвать такое поведение?).
Странно все это, очень странно, особенно если учесть, что, с одной стороны, проблема с исчерпанием людских резервов не была такой уж тайной за семью печатями. К примеру, в 1931 г. бывший русский генерал Н.Н. Головин подчеркивал, что устойчивое представление о том, что Россия имеет неисчислимые людские ресурсы, позволяющие запустить в действие «паровой каток», ошибочны в своей основе по той простой причине, что ее народное хозяйство нуждалось в значительно большем количестве рабочих рук, нежели в других западноевропейских странах, и потому складывалось положение, когда «для России всякое отвлечение рабочих рук» было «несравненно более чувствительным, чем для любого государства Западной Европы) (Головин Н.Н. Военные усилия России в мировой войне. М., 2001. С. 34, 39). Конечно, можно было сослаться на успехи коллективизации и машинизации деревни, революционный энтузиазм масс, на то, что «нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики», но так ли уж очевидно было действие этих факторов к исходу 1-й пятилетки, чтобы на них можно было полагаться как на надежный фундамент в расчетах, имевших жизненно важное значение и для страны, и для системы, частью которой был сам Тухачевский? И вообще, как сочетаются тезис Тухачевского 1926 г. о практически безграничных людских резервах, которыми де обладает русская деревня, и результаты индустриализации, к которым все время апеллирует будущий маршал, долженствовавшие, по мысли ее зачинателей, превратить СССР из страны, «ввозящей машины, в страну, вывозящую машины»?

[thor]

Опять же, могут возразить, что Тухачевский желал получить искомые 1,5 млн. технических специалистов, необходимых для обслуживания той армады танков и самолетов, которые он наметил как совершенно необходимые для РККА на случай войны с нано-Антантой, распространив «территориально-милиционные методы строительства» не только на пехоту и кавалерию, но и на технические рода войск (Кен О.Н. Указ. соч. С. 144). Отлично, просто замечательно! Что еще может лучше продемонстрировать уровень профессионализма Тухачевского и его заботу о подготовленности кадров! Летчик или авиационный техник-территориал, территориал-танкист, расчет «сталинской кувалды» Б-4 из территориалов! Когда об этом пишут писаки – это их проблемы, но когда об этом пишет вроде бы адекватный человек, ком. ЛВО, бывший начштаба РККА и претендент на пост наркома обороны – как говорится, no comment! Колхозное строительство за пять лет радикально перестроит деревенских парней, радикально улучшит их качество… Как же, как же. Ведь сам же говорил в ноябре 1928 г., что даже кадровые части не умеют толком стрелять, не говоря уже о территориалах (Реформа в Красной Армии. Документы и материалы 1923-1928 гг. Кн. 2. М., 2006. С. 251. См. также: Обзор ГУ РККА о состоянии Красной Армии в 1927-1928 гг. // Там же. С. С. 273, 284, 300). Опять же напрашивается вопрос – что это, глупость или измена?
Кстати, о безграничности людских резервов. Согласимся с тем, что на 260 дивизий не нужно 11 млн. солдат и офицеров, как насчитал Б.М. Шапошников, а почти в половину меньше (около 6 млн. См.: Кен О.Н. Указ. соч. С. 150. Сам Сталин, правда, говорил о 8 млн. – согласимся, что между 6 и 8 млн. разница весьма существенная. См.: Сталин И.В. Письмо М.Н. Тухачевскому 7 мая 1932 года // Сталин И.В. Сочинения. Т. 17. Тверь, 2005. С. 460). Я больше склоняюсь к цифре 8 млн. (во всяком случае, пока не увижу реально текста, вышедшего из под пера Тухачевского), но пусть будет 6 млн. В 1930 г. в сухопутных войсках РККА числилось налицо было 568 тыс. чел., а авиации – 27 тыс., всего почти 600 тыс. командиров и красноармейцев, тремя годами позже – соответственно 740, 80, 820 тыс. (Кен О.Н. Указ. соч. СПб., 2002. С. 241). Так или иначе, для того, чтобы довести армию по мобилизации до требуемого Тухачевским уровня, нужно было призвать в первые же дни войны от 5 до 5,5 млн. резервистов. Интересно получается. В обзоре ГУ РККА, датированном осенью 1928 г., указывается, что на тот момент мобрезерв составлял порядка 14 млн. чел, из них обученных военному делу менее 8 млн. (Обзор ГУ РККА о состоянии Красной Армии в 1927-1928 гг. С. 269). Даже если удалось бы поднять численность прошедших военную подготовку резервистов к концу пятилетки до 9, пусть даже до 10 млн. (что представляется сомнительным), все равно получалось бы, что в результате мобилизации обученный резерв оказывался бы исчерпанным больше чем наполовину. Учитывая же исповедуемые Тухачевским взгляды на тактику и стратегию, возникает закономерный вопрос – надолго ли хватит ему накопленных запасов живой силы для восполнения потерь, которые, по опыту последних сражений Первой мировой, неизбежно должны были принять огромный размах?

[thor]

VII и VIII разделы записки пропустим, ибо для их анализа нет достаточных сведений и сразу перейдем к IX разделу – той самой концепции «глубокой операции», ради которой, насколько можно понять, все и затевалось. Л. Самуэльсон цитирует соответствующее место в записке Тухачевского: «Однако, было бы ошибочно думать, что реконструкция армии должна лишь упорядочить прежние виды оперативно-стратегических действий. Новый удельный вес авиации и танков позволит совершенно по-новому построить порядок генерального сражения. Это последнее может быть завязано одновременным ударом не менее как 150 дивизий на громадном фронте — 450 км и больше, и притом сражение одновременно на всём этом фронте должно распространяться в глубину на 100–200 км, что может повлечь полное уничтожение армий противника, менее сильных технически. Это углубление сражения может быть достигнуто массовой высадкой десантов в тыловой полосе противника путём применения танково-десантных прорывных отрядов и авиационных десантов. Действия десантов должны заключаться в овладении и преграждении в тылу у противника всех дорог, как шоссейно-грунтовых, так и железных. Мероприятия по разрушению, при отходе, его военных сообщений должны быть сорваны. Главные фронтовые силы противника, отступая, должны вести бои за каждый шаг отхода. По всей тыловой полосе противника должна быть организована служба заграждения... Главные силы армии должны нанести противнику решительное поражение и уничтожить его силы в парализованной за ним полосе…» (Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 112-113).
Хотелось бы задать вопрос – в чем именно, собственно говоря, здесь заключается новизна? Какие новые идеи, принципы здесь озвучены? По факту перед нами обычная операция в духе сражений 1918 г., с той лишь разницей, что количественные показатели увеличены в несколько раз. Можно, конечно, возразить, что тут упоминаются действия авиадесантов и танковых десантов – но из контекста следует, что они носят ярко выраженный тактический и вспомогательный по отношению к действиям главных сил характер. Все должно решиться в ходе борьбы за главную полосу обороны, в обычном пехотно-артиллерийском сражении в духе Амьена (когда основная часть танков – тех самых танкотракторов, идет вместе с пехотой, а небольшое количество танков должны были совершить неглубокий (по меркам Второй мировой) рейд, километров этак на 50-75, вглубь расположения неприятеля – как группа английских «уиппетов» под Амьеном). Одним словом, Тухачевский, хоть вроде бы как и участник Гражданской с ее разреженными фронтами и ярко выраженным маневренным характером операций, все равно остается под гипнозом сражений на Западном фронте конца Первой мировой, «войны моторов» лишь по названию, но не по сути. Перехода количества в качество здесь не наблюдается и перед нами типичный «паровой каток», призванный смять неприятельские армии массой людей и техники. В том, что дело обстояло, скорее всего, именно так, можно посмотреть на документ, известный под названием «О системе танко-тракторно-автоброневооружения РККА» (та ее часть, что касается танков, опубликована М. Свириным: Свирин М. Н. Броня крепка. История советского танка 1919-1937. М., 2006. С. 92). На роль боевой машины, способной проникать на 100 км вглубь неприятельского расположения, согласно этой «Системе», могла претендовать только «танкетка колесно-гусеничная» весом не более 3,3 тонн, с противопульным бронированием и пулеметным вооружением. Все прочие танки, хоть «малый», хоть «маневренный», для действий в глубине неприятельского расположения не слишком годились по причине небольшой скорости (25-30 км/ч). Знаменитая же «бэтушка» пока вообще не рассматривалась как танк, пригодный для постановки на производство как являющийся составной частью этой «Системы» (См.: М. Коломиец, М. Свирин. Еще раз о «бетешках» // Танкомастер. № 1. 1999. С. 17).

[thor]

Отметим справедливости для, что в целом сами по себе предложения М. Тухачевского о технической модернизации РККА отвечали требованиям времени и против них возразить трудно. Но дело не в самих предложениях и не в идеях – кто был против них? Ведь любому, кто тогда считал себя марксистом, было очевидно, что социализм победит капитализм за счет более высокой производительности труда, связанной с механизацией и машинизацией всего и вся. Проблема заключалась в размерах программы будущего маршала и в соответствии предлагаемой программы реальным возможностям промышленности СССР в частности и экономики в целом, не говоря уже о самом обществе, удовлетворить его, Тухачевского, запросы. Ведь «дьявол кроется в деталях»! В начале 30-х гг. Тухачевский писал, что в своих расчетах он опирался на «статистические данные для Великобритании, Франции и Германии 1918 и начала 20-х гг…. (Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 111). Это очень хорошо, но задумывался ли будущий маршал над тем, что поражение Германии было предопределено не на фронте, а в тылу, и не в последнюю очередь тем, что попытка при явно недостаточной промышленной базе соперничать с экономикой Британии, Франции и Америки привела к надрыву германского тыла, глухому брожению внутри Германии и ее стремительному падению осенью 1918 г. Вроде бы задумывался (во всяком случае, об этом он упоминал в своей статье «Вопросы современной стратегии»), но сделал ли из этого он надлежащие выводы? Гитлер как будто сделал. Во всяком случае А. Буллок отмечал, что характерной чертой развития германского военного потенциала в предвоенные годы было стремление избежать «перевооружения вглубь», так как «урок первой мировой войны для Германии заключался в том, что ей необходимо избегать длительных военных действий, что немедленно обнажит недостатки стратегического сырья, за исключением разве что угля, и неспособность прокормить собственное население… Короткая интенсивная война, даже серия коротких кампаний, как в 1939-1941 гг., могла быть переведена без перевода всей экономики страны на военные рельсы, без излишних затрат скудного сырья, без тяжелых лишений для гражданского населения…» (Буллок А. Гитлер и Сталин. Жизнь и власть. Т. II. Смоленск, 1998. С. 116-117).
В этом пассаже для нас интерес представляет практически все – СССР точно также, как и Германия, не мог рассчитывать на успех в борьбе против мощной коалиции западных держав – его ресурсы были несопоставимы с ресурсами новой, «большой», Антанты. Поэтому ставка на пресловутую «глубокую операцию» в каком-то смысле понятна – она позволяла рассчитывать на быструю победу над 1-м стратегическим эшелоном противника (хотя здесь есть определенные вопросы относительно деталей ее реализации – вроде бы как из концепции следует, что она представляет собой форму операций против противника, успевшего основательно окопаться, т.е. способ перехода от позиционной войны к условно маневренной, в духе последних сражений Первой мировой, о чем мы уже писали выше). Однако дальше возникает четкое ощущение, что маршал исходил из принципа, «что русскому здорово, то немцу гроб» и наоборот. А иначе чем можно объяснить то обстоятельство, что Тухачевский нигде не дает ответа на простейший вопрос – при замене масла на пушки как долго население страны, в нашем случае СССР, было готово выдерживать пресс государства? Как долго ОГПУ-НКВД могло было сдерживать накапливающееся недовольство населения, значительная часть которого вовсе не разделяла «р-р-р-р-р-еволюционного» порыва красного маршала? Или Тухачевский всерьез полагал, что рядовые граждане страны Советов проникнуться осознанием своей великой исторической миссии одоления мирового капитала и создания «земшарной» республики Советов, согласятся добровольно провертеть в ремнях дополнительные дырки в ожидании светлого будущего, которое наступит в результате победы над всем миром? Боюсь, что Тухачевский если и размышлял над этими вещами, то сознательно отбрасывал их в сторону. Или же, как писал Л. Самуэльсон, «…то, что Тухачевский приветствовал социалистическое преобразование деревни, возможно, было связано с его личным опытом времён Гражданской войны, а также с общим ходом рассуждений в его статьях об итогах «борьбы с бандитизмом»» (Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 108). Но не преувеличивал ли в таком случае будущий маршал свои успехи в пацификации Тамбовщины и способность Советской власти и в будущем поддерживать деревню в повиновении, равно как и степень «перековки» «реакционного» и «отсталого» русского мужика-крестьянина в результате коллективизации и превращения его сознательного советского колхозника в 2-3 года?

[thor]

Одним словом, в свете всего вышесказанного для меня становится ясной позиция как Ворошилова, так и Сталина, который писал наркому «…я не ожидал, что марксист, который не должен отрываться от почвы, может отстаивать такой, оторванный от почвы фантастический "план". В его "плане" нет главного, т.е. нет учета реальных возможностей хозяйственного, финансового, культурного порядка. Этот "план" нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка. "План" сбивается на точку зрения "чисто военных" людей, нередко забывающих о том, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны. Как мог возникнуть такой "план" в голове марксиста, прошедшего школу гражданской войны? Я думаю, что «план» Тухачевского является результатом модного увлечения «левой» фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому-то анализ заменен в нем «игрой в цифири», а марксистская перспектива роста Красной Армии - фантастикой. «Осуществить» такой «план» - значит наверняка загубить и хозяйство страны и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции» (Письмо И.В. Сталина К.Е. Ворошилову от 30 марта 1930 г. // Исторический архив. 1998. № 5-6. С. 150-151).
В самом деле, как иначе можно расценить эти фантазии Тухачевского, как не отрыв от реальности, если сам будущий маршал скромно так, в самом конце записки, признается (согласно Л. Самуэльсону), что «… он «не имел возможности произвести подсчёт в денежном исчислении» как для стоимости производства и обслуживания большого количества самолетов и танков, так и для затрат на переход от мирного к военному времени…» (Самуэльсон Л. Указ. соч. С. 112). Вне зависимости от того, «не имел» ли он такой возможности (в чем я сомневаюсь – это пишет нач. штаба РККА, человек, двумя годами ранее несший полную ответственность за составление перспективных планов развития вооруженных сил и, следовательно, владевший всей необходимой информацией для подобного рода расчетов) или же не захотел (потому как, подсчитав, прослезился от размаха собственной маниловщины) – удивляет сам подход к столь серьезному делу: «Не считал, сколько это будет стоить, но это нужно». Как хотите, но у меня сложилось убеждение, что в лице Тухачевского мы видим или прожектера с буйной фантазией, человека с весьма развитым абстрактным мышлением и легко увлекающегося (может ли такой человек быть наркомом обороны – сильно сомневаюсь), или же карьериста, которого отодвинули в угол и теперь он пытается всеми силами вернуть прежнее положение, бомбардируя высшее руководство бредовыми записками, рассчитывая при этом поставить под сомнением компетентность своего непосредственного начальства посредством подыгрывания оптимистическим настроениям руководства страны в деле индустриализации и коллективизации. Опять же, стоит ли такого человека ставить во главе НКО?
Одним словом, все вышеизложенное убеждает меня в том, что Тухачевский в роли наркома был бы все-таки вреднее, чем Ворошилов и польза от него могла быть только в том случае, если бы его буйная фантазия и неуемная энергия направлялась бы в нужное русло человеком с более холодным и практическим умом и трезвым взглядом на вещи.