shuric » 30 окт 2007, 09:02
Вот кстати занятный рассказ, о участии крестьян в боевых действиях против кочевников (дальше его надо будет перенести в раздел где помещены "киносценарии"). Отчего все таки у нас вестерны не снимают? Ковбои есть, апачи тоже есть.
Киргизы направились к Тонкошуровке (Мариенталь). Не дойдя приблизительно 5 верст до нее, киргизы остановились и стали через переводчика требовать от пленников отчет о местоположении ближайшей колонии. Пленные, желая ввести дикарей в заблуждение, указывали в сторону, в степи, и отряд уже двинулся было в путь; но тут в Тонкошуровке раздался звон колоколов, призывавший к богослужению и послуживший сигналом к мученической смерти пленников. Услышав звон и поняв, что их обманули, киргизы впали в ужасную ярость и подвергли пленников страшным пыткам. Пастору Вернборнеру вырезали язык и истязали до тех пор, пока несчастный не испустил дух. Эрфурту выкололи глаза и затем перепилили горло тупым ножом. Остальных избивали нагайками, пронзали копьями и протыкали ножами рядом с пуговицами камзолов, прокалывая раны и проворачивая в них ножи... Так все пленники были замучены, за исключением одного — Иоганнеса Герстнера, который должен был указать дорогу в колонию. Между прочим, этот Герстнер во время последовавшего разгрома Тонкошуровки убежал и принес в Екатериненштадт печальную весть. Замучив своих пленников, киргизы направились к Тонкошуровке. Около этой колонии, на высоком кургане, была сторожевая вышка, на которой день и ночь бодрствовала стража. Стража заметила приближение большого количества людей, но за дальностью расстояния не могла определить состава. Полагая, что это пастор Вернборнер со своим отрядом, стража отправила навстречу разведчиков, которые убедились в приближении своих злейших врагов.
Колонисты спешно разрушили мост на реке Караман, чтобы не дать киргизам возможности переправиться и собрались на противоположном пригорке, вооружившись чем попало, чтобы дать отпор. Но киргизы без малейшего колебания бросились на своих конях в реку, вмиг переправились через нее и напали на колонистов, испуская страшные крики. Испуганные диким видом и многочисленностью врагов, колонисты разбежались, и начался разбой, грабеж, убийства и пленение. 15 августа 1776 года в книгах Тонкошуровского прихода отмечено кровавого цвета листами в вечную память потомству. Картина этих грабежей была обычна и не отличалась от таковой же в нашествие 1775 года. Разбойники разграбили церковь, захватили священные сосуды и разбили иконы.
По окончании грабежа киргизы захватили скот и пленников и удалились. Тогда вышли прятавшиеся по погребам и скрывавшиеся в лесу и других местах. Все было разграблено и опустошено: двери и окна разбиты и разрублены, имущество разбросано, на улицах валяются трупы, там, где вчера был совершенный порядок, — сегодня царствовал хаос, развалины, около которых уцелевшие тщетно звали своих отцов, жен и детей; каждый плакал над родным утерянным куском хлеба и маленьким имуществом.
Немногие уцелевшие собрались группами в пощаженных домах и в слезах и отчаянии провели ночь без сна, утром же, бросив на произвол судьбы остатки имущества, бежали в Саратов и там дожидались решения своей дальнейшей участи.
Киргизы же с пленными достигли уже Мечетной, перешли ее и расположились по эту сторону. По дороге многих убили, а на привале к пленным мужчинам, стоявшим отдельно от женщин и детей, неожиданно подошли два киргиза и проткнули копьями четырех человек, которые тут же скончались в страшных муках. Наступила ночь. Вот как ее описывает современник:
«Темная, черная и холодная ночь. Великая тишина царствовала в лагере, прерываемая лишь стуком конских копыт, звоном уздечек и храпом спящих киргизов. Изможденные, без сна, туго связанные, лежали на холодной земле несчастные пленники. Никто не смел ни тронуться с места, ни выплакать свое горе, ни разговаривать с другим из-за боязни безжалостных разбойников и убийц; лишь к Богу обращались они в тишине, прося избавить их из рук ужасных киргизов. Ужасная черная ночь, как легко себе представить, побуждала этих дьяволов к еще более грязным вожделениям: они насиловали самых красивых женщин и девушек и совершали над ними всякие надругательства. Так не только колонии разорили они и имущество разграбили, несчастных детей убивали, но оскверняли и то, что драгоценнее имущества и даже жизни. Место, где был разбит лагерь киргизов, до сих пор в вечную память потомству называют «киргизстаном».
На следующее утро киргизы снова тронулись в путь. У каждого по 3-4 вьючных лошади, на которых посадили по 3-4 пленных — женщин и детей, — связав их ногами друг с другом, мужчины же шли около лошадей, привязанные за шею веревкой, другой конец которой был прикреплен к луке седла всадника. По всем сторонам на расстоянии человеческого голоса ехали разведчики, чтобы предупредить о приближении неприятеля, так как киргизы чувствовали опасность. Шаг был ускорен, и отряд двинулся в путь, уводя пленников в бесконечно далекие, дикие уральские степи.
«Обрадованные богатой добычей, — пишет современник-очевидец, — киргизы с веселым гиканьем продолжали путь, свистели и пели песни в ранний утренний час, в то время как несчастные пленники возносили молитвы к Всевышнему Богу. И Бог услышал эти молитвы...»
Начальство уездного города Вольска получило известие, что колонии на реке Большой Караман разграблены и опустошены и что из Саратова послана команда драгун и казаков для спасения и возврата пленных с приказом проследовать до реки Урал. Для усиления команды Саратовское воеводство предписало отправить отряд из Вольска. Для этой цели был командирован майор Гоголь (отец писателя) с 25 гусарами и 200 крестьянами, с 2 полевыми орудиями. Ему было поручено пересечь степи наискосок от г. Вольска до реки Узень и заняться поисками. Малочисленность отряда объясняется тем, что Вольской полиции было известно о нападении 80-100 человек, как это и было в малых набегах и как о том извещало Саратовское воеводство.
Майор Гоголь выступил в путь. Через день он достиг того места, где был рассеян и захвачен киргизами отряд пастора Вернбор-нера, у истоков Б. Карамана и Мечетной, и расположился на ночлег, а утром устремился к цели.
Когда отряд достиг одинокого кургана в степи, майору Гоголю показалось вдали облако тумана. Поднявшись на курган, майор в зрительную трубу увидел киргизское полчище и первоначально смутился: ожидая увидеть 80-100 человек, он убедился, что киргизов не менее 1000; но тотчас же оправившись, майор принял все меры предосторожности. Повозки были растянуты в ряд, крестьяне построены в одну линию с повозками, гусары же и полевые орудия скрыты за ними; на повозки майор приказал наставить пик, обернув их развевающимися тряпками, и поставить на них 2 маленькие походные палатки, каковым расположением придал своему войску грозный и внушительный вид. С этой грозной армией майор Гоголь двинулся вперед, стараясь подойти к киргизам на расстояние выстрела. Людей отряда, в особенности крестьян, объял страх при виде такого количества врагов, и они стали просить своего начальника дать выстрел из полевого орудия. Но майор, уговаривая их быть мужественными, отказался исполнить просьбу, опасаясь выстрелом повредить не только киргизам, но и пленникам.
Между тем киргизский отряд остановился в ожидании, не зная намерений приближавшихся. Всадники из арьергарда носились как угорелые и кричали: «Казак, казак!». Игра эта продолжалась часа два. Опасаясь все же нападения, киргизы спешно сняли с лошадей всю поклажу, стянули узлы пленников-мужчин, а женщин и детей сняли с лошадей, подготовляясь к возможному бегству. Но пока раздавались возгласы: «Казак, казак!» — они оставались спокойными и медленно продолжали путь. Отряд майора ускорил шаг. Постепенно наглость киргизов возросла настолько, что арьергард их отважился приблизиться к сомкнутому строю из людей и телег. Вдруг майор дал сигнал, выдвинулся из-за возов со своими гусарами и вступил с арьергардом в бой, который продолжался недолго. Предводитель киргизов, исполинского роста, сидевший на громадной белой лошади, с копьем в руках бросился на майора, сопровождаемый двумя другими, но храбрый майор уложил двух выстрелами из своих седельных пистолетов и, отразив пику начальника своей саблей, разрубил ему череп. Гусары же крошили киргизов саблями, а оправившиеся крестьяне не отставали от них. Результатом схватки было три захваченных в плен киргиза и много убитых и раненых, которых тут же приканчивали. Уцелевшие бросились к главному отряду с криком: «Гусары, гусары!». При этом крике киргизы, питавшие большой страх перед регулярными войсками, пришли в страшное замешательство и, бросив свою добычу, ударились в беспорядочное бегство, издавая дикий вой. Через четверть часа пленники были на свободе. От киргизов ничего не осталось, кроме облака пыли, поднятого копытами лошадей.
Спасенные пленники, от всего сердца благодаря майора и заливаясь радостными слезами, отправились в свою Тонкошуровку, куда был отогнан и оставленный киргизами скот, и брошенное по дороге имущество, которое нагрузили на вьючных киргизских лошадей. Когда майор произвел проверку людей, оказалось, что недостает лишь одного 12-летнего мальчика, который, очевидно, был увлечен киргизами в общей суматохе, но убитых, в особенности детей, раненых в сутолоке и задавленных лошадьми, было множество. Три связанных киргиза были также привезены в Тонкошуровку. Один из них был старый, а двое молодых, 20-21 года. Майор начал через переводчика спрашивать старика, что они хотели сделать со своими пленниками и почему так жестоко обращались с людьми, но ни на один вопрос не получил ответа, хотя повторил несколько раз. Видя такое упорное молчание, майор Гоголь приказал развести костер, связать киргизу руки и ноги, просунуть между ними жердь и держать его над пламенем. Жестокий век породил и жестокую расправу. Пока его поджаривали, переводчик пытался получить ответы, но тщетно, хотя киргизу было торжественно обещано освобождение от пытки в случае ответа. Киргиз молчал упорно, но когда страдания сделались невыносимыми, он дико заревел и, извиваясь, схватил руками горячие уголья и бросил их в присутствующих. Наконец, огонь потух, но несчастный дикарь все еще был жив; тогда майор подозвал мальчика-колониста Фридриха Гильда, который вонзил в сердце киргиза его же пику и тем избавил его от страданий. При этом невольном зрелище присутствовали и два других киргиза, ждавшие с ужасом, что пытка дойдет и до них. Но их пощадили и отправили со стражей в Саратовское воеводство, где они вскоре были обменены на русских крестьян, захваченных киргизами.
Итак, пленники счастливо вернулись домой, но невеселая картина ожидала их. Все было разрушено и опустошено, оставшиеся люди разбежались в другие места, пока не узнали об избавлении из неволи своих родственников и односельчан; тогда лишь они вернулись назад, чтобы обнять спасенных.
Приведя все в порядок, майор Гоголь со своим отрядом ушел обратно в Вольск. Замученного же пастора Вернборнера и всех погибших с ним разыскали и предали земле, воздав им последние почести и христианское погребение: 6 немецких фур было нагружено мертвецами, которых предали погребению на кладбище колонии Тонкошуровки в двух братских могилах...
Я.Дитц "История поволжских немцев"
Могу себе представить, какие теории вы бы Тор выдвинули, найди вы подобную историю для XII или XVI века.