Северо-западная Русь, колыбель российского государства, была исторически связана с областями, расположенными на южно-балтийском побережье. Культурные и этнические контакты Новгорода и Пскова с Прибалтикой были обусловлены географически и существовали с древнейших времён. Несколько сотен русских дворянских фамилий имеет легенды о родоначальниках-основателях, «выезжих из Прус» или «из Немец». Как правило, эти указания равнозначны и могут свидетельствовать о происхождении из южнобалтийского региона. Скорее всего, речь здесь идёт о русских родах, вынужденных покидать родные земли вследствие постепенного немецкого наступления на Прибалтику. Массовое переселение с южного и юго-восточного берегов Балтийского моря в Новгород и Псков пришлось на XIII в., когда крестоносцы полностью захватили Поморье и Пруссию. Выходцы оттуда получали прозвище «из Немец», указывавшее на выселение из земель, захваченных «немцами», или «из Прус» по названию области, которое сохранилось даже после немецкого завоевания. Поток переселения шёл из южной Прибалтики в Новгород и Псков, и дальше в другие города.
Попытка представить, что генеалогическая приписка «из Немец» является более поздним вымыслом, вряд ли может считаться успешной. Например, составитель двухтомника «История родов русского дворянства» П.Н. Петров указывал на то, что в XIII в. не существовало самостоятельного государства Пруссия, следовательно, неясно, откуда в России могли появиться «прусские подданные или прусская народность». По его мнению впоследствии, во времена Ивана Грозного приписку «из Прус» якобы заменили на более соответствующую времени приписку «из Немец», якобы указывавшую на немецких пленных, захваченных в ходе Ливонской войны. Но сам же автор пишет о том, что «таких выходцев-пленных можем мы насчитать меньше десятка, а родов «выезжих из Немец» – целые сотни».[32]
Происхождение из южнобалтийского региона не только собственно Рюриковичей, потомков князя Рюрика, но и десятков других русских дворянских семейств позволяет косвенно подтвердить общую достоверность мекленбургской генеалогической традиции.
Около 10% дворянских и бюргерских фамилий Мекленбурга находят прямые аналогии среди современных русских фамилий, в том числе таких же дворянских. Чтобы не утруждать перечислением десятков, а то и сотен фамилий, можно ограничиться наиболее показательными примерами.
С одной стороны, мы видим определённое совпадение реальных русских и мекленбургских фамилий, осмыслить которое можно только с учётом общей генеалогической традиции о связях Руси с южнобалтийским Поморьем.
Беловы дворянская фамилия из Померании
старая псковская фамилия, крупнейший род
Бредовы дворянская фамилия из Померании
старая псковская дворянская фамилия
Думовы знатная померанская фамилия
русская дворянская фамилия
Грабовы мекленбургская дворянская фамилия
русская фамилия
Левашёвы знатная мекленбургская фамилия
дворянский и графский род, выходцы «из Немец» во Псков
Ловцовы мекленбургская дворянская фамилия
русская фамилия
Свечины мекленбургская дворянская фамилия
дворянская фамилия выходцев
«из Немец»
Торновы дворянская фамилия из Померании
русская дворянская фамилия
Туровы мекленбургская дворянская фамилия
старая новгородская фамилия, дворянский род «из Немец»
Шаповы бюргерская фамилия из Мекленбурга
русская фамилия
(Разумеется, изучение фамилий и их этимологии – отдельная серьёзная проблема, которая заслуживает долгого и кропотливого лингвистического исследования.)
С другой стороны, огромное количество северорусских фамилий, как дворянских, так и простых, связано с мекленбургской топонимикой:
Бибовы, Бибиковы, (мекл. Bibow), Вельчины (мекл. Welzin), Глазовы (мекл. Glasow), Дашковы (мекл. Daschow), Дёмины (мекл. Demmin), Зуровы (мекл. Zurow), Карловы (мекл. Carlow), Карповы (мекл. Karpow), Кладовы (мекл. Kladow), Кобровы (мекл. Kobrow), Красовы (мекл. Krassow), Креховы (мекл. Kreckow), Лубковы (мекл. Lubkow), Луковы (мекл. Lukow), Мальцовы (мекл. Malzow), Масловы (мекл. Masslow), Мировы (мекл. Mirow), Перовы (мекл. Perow), Раковы (мекл. Rakow), Роговы (мекл. Roggow), Старковы (мекл. Starkow), Шутовы (мекл. Schutow) и другие.
Наконец, комплексное изучение более широкого материала, касающегося древней истории Руси, также указывает на южнобалтийское побережье, как на варяжскую родину. Данные различных дисциплин вполне подтверждают правомерность мекленбургской генеалогической традиции, не входя с ней в противоречие.
Данные топонимики свидетельствуют о происхождении языка населения северо-западной Руси из южнобалтийского региона. Близость новгородских и псковских говоров с языковым миром южной Балтики проявляется и в лексических материалах. В частности, некоторые авторы обращали внимание на то, что некоторые особенности древних северорусских диалектов вообще не встречаются у других восточнославянских групп.[33] Помимо этого в некоторых деталях северно-русского фольклора содержатся параллели с западнославянским фольклором.[34]
В то же время, есть данные, что славянский язык на южном побережье Балтики не был для варягов изначально родным. Во всяком случае, как уже отмечалось в науке, необходимо считаться с возможностью, что здесь присутствовал особый язык, отличный и от славянского, и от балтских.[35] Предположительно, речь может идти об особой группе языков, которую принято называть «вендо-вандальской группой».
Новейшие археологические изыскания позволяют считать, что северно-русские города были основаны выходцами из балтийского региона в VIII-IX вв. Позднее эти колонизаторы проникали вглубь страны, и дошли вплоть до берегов Белого моря. Летописец писал о том, что новгородцы происходили «от рода варяжска». Данные археологии красноречиво свидетельствуют о связях псковско-новгородского региона с южной Балтикой (древняя архитектура, украшения и т.д.). В археологических слоях северорусских городов обнаружена керамика с юга Балтики – торновского и фельдбергерского типов.[36]
Антропологически древнее население северо-западной Руси оказывается идентичным населению южнобалтийского побережья, и здесь выделяется ареал общих антропологических типов. В.В. Седов убедительно показал, что ближайшие аналогии черепов древних новгородцев обнаруживаются лишь у раннесредневекового населения южной Балтики и, в частности, Мекленбургской области.[37]
Разумеется, в рамках настоящего доклада не преследуется цель подробно рассмотреть весь комплекс источников, указывающих на южную Балтику, как на родину варягов, основателей древней Руси, однако, в плане постановки научной проблемы указанных фактов вполне достаточно.
Подводя итоги, следует отметить, что исследование мекленбургской генеалогической традиции позволяет преодолеть противоречия, существующие в науке между различными точками зрения на происхождение древних руссов. Сегодня эта традиция, восходящая к глубокой древности, оправдана не только с точки зрения северно-германского исторического наследия, но и с позиций современного источниковедения.
Дальнейшее изучение вендо-вандальской группы на южном побережье Балтийского моря может дать богатый материал для существенного пересмотра устаревших научных положений. Такая постановка вопроса перспективна и возможна вне дискуссии между «норманистами» и «антинорманистами», которая давно завела в тупик все попытки решения проблемы начала Руси.
В.И. Меркулов, кандидат исторических наук
Мекленбургская генеалогическая традиция о Древней Руси
(Доклад, прочитанный на заседании учёного совета
Института Российской истории РАН 6 октября 2005 г.)
http://www.zlev.ru/67_10.htm#_ftnref1