Отрывки из статьи:
http://www.istrodina.com/rodina_articul ... =1905&n=99
Культурный капитал — это богатство в форме знания или идей, которое поддерживает статус носителей этого знания. Если речь идёт об отдельном человеке — это культурный статус индивида, если о государстве — это культурный статус целой страны. Знания влияют на все виды человеческого поведения, включая экономическое, политическое, криминальное, инновационное. Поэтому существует связь между грамотностью, с одной стороны, и преступностью, благосостоянием, производительностью труда, заработной платой, характером хозяйственной деятельности людей, социальными отношениями, политическим строем — с другой. Образованные люди в массе своей даже ростом выше неграмотных. Темпы роста образования населения примерно на треть обуславливают темпы роста национального дохода на душу населения.
Как же изменился культурный капитал России за последнюю тысячу лет? Есть разные его измерители, наиболее известный из них — уровень грамотности. Историю грамотности в России для удобства анализа разделим на четыре периода: 1) Киевский, Х — середина XIII века; 2) Московский, середина XIII — конец XVII века; 3) имперский, XVIII век — 1917 год; 4) советский, с 1917 года.
О грамотности в Киевской Руси мы судим по берестяным грамотам, которых к настоящему времени в девяти древнерусских городах обнаружено около тысячи; они датируются ХI—ХV веками. При раскопках других городов найдены орудия письма на бересте. Основываясь на этом, многим стало казаться, что грамотность в Древней Руси была широко распространена.
Б. В. Сапунов в 1978 году оспорил этот тезис. На территории Киевской Руси в середине XIII века он насчитал около 10 тысяч церквей и 300 монастырей. Принимая, что в каждой из 1,3—1,5 тысячи городских церквей имелось по 5 человек клира, в каждой из 8—9 тысяч сельских церквей — по 3 человека клира, в каждом монастыре — 30—50 монашествующих, всего чёрного и белого духовенства насчитывалось около 50 тысяч человек. Полагая, что духовенство и верхние слои общества (это ещё около 20 тысяч человек) были поголовно грамотными, а крестьянство и женщины всех сословий — сплошь неграмотными, грамотность населения перед монгольским нашествием оценивалась Сапуновым в 1 процент1.
В следующем периоде, вплоть до конца XVII века грамотность населения росла. Согласно подсчётам, в ХVI—ХVII веках у крестьян она составляла не ниже 15 процентов, торгово-ремесленных жителей городов — от 20 до 43 процентов, землевладельцев — 55—80 процентов, придворных — 78 процентов, белого духовенства — 100 процентов, чёрного духовенства (монахов) — 70 процентов. Однако уровень грамотности населения резко падает, если основываться на более массовых сведениях о подписях свидетелей при судебных разбирательствах и во время следствий. Например, в конце XVII века статистика подписей в судебных делах выявила 24 процента грамотных москвичей, а поголовный допрос свидетелей во время следствия — всего 13. В северных уездах России, согласно подписям на прошениях и частных актах, грамотных мужчин было 5—25 процентов, а согласно составленным местной администрацией списков грамотных крестьян — всего 2—42.
Статистика подписей имеет три недостатка: 1) число подписей невелико — всего несколько десятков; 2) она не даёт устойчивых и точных данных об уровне грамотности; 3) имеет тенденцию завышать уровень грамотности: в свидетели старались приглашать по возможности грамотных людей. Поэтому доверия заслуживают те данные, которые получены в ходе поголовного допроса свидетелей во время судебного следствия или основаны на списках грамотных людей. Тогда получим, что в конце XVII века грамотность взрослых горожан не превышала 13 процентов, а крестьян — 2—4 процента.
В первой трети XVIII века анализ подписей под коллективными прошениями северных крестьян дал 9 процентов грамотных, а в анкетах, заполнявшихся посадскими во время переписей населения, — 4—10 процентов. Среди дворян мужского пола, согласно проверке в Герольдии, умеющих писать и читать, в 1760-е годы насчитывалось 84 процента, согласно статистике подписей под дворянскими наказами в Комиссию по составлению нового уложения 1767 года — 87 процентов. В 1785 году на Севере была проведена подворная перепись, которая специально фиксировала умение читать. Согласно ей, в Архангельской губернии грамотность государственных и экономических крестьян мужского пола достигала 12 процентов, а дворцовых — 6 процентов, в Олонецкой губернии — соответственно 3 и 4,5 процента3.
Анализ рекрутских списков из Центрального архива Военно-морского флота и Архива Военно-исторического музея артиллерии и войск связи обнаружил низкий и изменчивый, без всякой тенденции, уровень грамотности рекрутов в XVIII веке.
К концу XVIII столетия показатели мужской грамотности у крестьян находились в границах 1—12 процентов, у горожан 20—25 процентов; среди отдельных сословий наивысшая грамотность была у дворянства (84—87%), затем у духовенства (свыше 75%), купечества, мещанства, работных людей и, наконец, у крестьянства. Среди крестьян самая низкая грамотность наблюдалась у помещичьих крестьян. Женщины намного уступали мужчинам, но сколько-нибудь точные данные об уровне их грамотности пока неизвестны.
Для XIX — начала XX века основные сведения о грамотности населения стали давать переписи, рекрутские наборы и уголовная статистика. Однако эти сведения до сих пор слабо разработаны. В 1860-е годы в Вологодской, Псковской, Саратовской, Симбирской, Тульской губерниях умели читать около 6 процентов крестьян и около 25 процентов горожан. Среди 2569 крестьян, осуждённых в 1837—1845 годы за неповиновение помещикам, грамотных было 8,4 процента. Грамотность крестьян 22 губерний в 1880-е годы достигала 15 процентов, крестьянок же — 2,5 процента. Изменение грамотности новобранцев в пореформенное время отражают сводные данные о рекрутских наборах из РГИА.
….
В Западной Европе грамотность находилась на более высоком уровне, чем в России. До середины XIX века оценка её уровня оценивалась на основании подписей, которые ставили вступавшие в брак в документах при заключении брака. Данный источник отражал уровень грамотности взрослого населения (старше 20 лет) надёжнее, чем данные о подписях в русских документах, поскольку не менее 80 процентов населения вступало в брак. До появления книгопечатания в середине XV столетия грамотность мужского взрослого населения в европейских странах и России различалась несущественно — 5-10 против 3-5 процентов. В 1460-е годы доля грамотных мужчин в городах Англии составляла 25 процентов, во всём населении страны — 6-13 процентов, среди крестьян Франции в первой половине XVI века — 3-10 процентов (женская грамотность была примерно в 2 раза ниже). С началом книгопечатания и особенно после Реформации XVI столетия разрыв в уровне грамотности в России и на Западе стал увеличиваться, достигнув максимума к
концу XIX века; затем стал сокращаться и в 1950-е годы был ликвидирован вообще. Чем же можно объяснить длительное отставание России по уровню грамотности? Укажем на факторы, влияние которых, по моему мнению, было наибольшим. Важная причина медленного развития грамотности в Московской Руси состояла в свойственном православному человеку того времени недоверии к знанию и рассуждению, в отрицании роли разума в делах веры, в утверждении, что высшие истины познаются через созерцание, чувство и нравственный подвиг. Католики, в отличие от православных, полагают, что знание помогает постичь божественную истину. Вторая причина состояла в уверенности, что всё русское имеет приоритет над иностранным, поскольку православие имеет приоритет над всеми другими вероисповеданиями. Под влиянием этих установок философского и обыденного созна-
ния в России сложилось отрицательное отношение к западноевропейской школе и свободной науке, поскольку школа и наука оценивались как органическая часть западной культуры, как проводники влияния католической, а позднее и протестантской церкви, представлявших, по мнению русских, прямую угрозу национальной русской культуре. Поэтому-то латынь — международный язык науки — была в России до XVIII века под запретом и считалась простыми людьми ересью. В трансформированном виде эти убеждения просуществовали в сознании русского крестьянства — а это не менее 85 процентов населения страны — до начала XX столетия. О связи между антиобразовательным стереотипом и вероисповеданием свидетельствует тот факт, что в Прибалтике, включённой в состав России в начале XVIII века, где господствовали протестантизм и католичество, грамотность была выше и развивалась быстрее, чем в великорусских губерниях. В конце XVIII столетия в протестантской по преимуществу Эстляндии грамотность населения составляла 70 процентов, в протестант-ско-католической Лифляндии — 50 процентов, а в католической по преимуществу Курляндии — 27 процентов, через 100 лет, в 1897 году, в Эстляндии —
95 процентов, в Лифляндии — 92 процента, в Курляндии — 85 процентов.
Потребность в грамотности со стороны широких слоев населения была низкой не только в субъективном, но и в объективном смысле. Дело в том, что буржуазные отношения, экономически побуждающие людей к усвоению грамотности, начали развиваться в России поздно. Достаточно сказать, что товарность сельского хозяйства, где было занято даже в 1897 году 74 процента населения, не превышала в конце
XVIII века 8 процентов, в середине
XIX столетия — 13 процентов, в начале
XX века — 25 процентов валового сбора.
Добавим к этому низкую урбанизирован-
ность (в городах до середины XIX столетия
проживало менее 10 процентов, ав 1914 го
ду — 15 процентов всего населения), сла
бость торговли и промышленности, где бы
ло занято всего 3 и 10 процентов самодея
тельного населения России 1897 года.
Со второй половины XIX века даже у крестьянства возникла потребность в грамотности. Однако старшее поколение, страшась потерять контроль над молодыми и понимая опасность, которую систематическое образование представляло для традиционной народной культуры, намеренно ограничивало допуск детей к серьёзному образованию. Старики разрешали учить-
ся, но недолго, около двух лет. За такой срок приобрести навык учиться у книги и руководствоваться прочитанным в своём поведении было невозможно.
Почти 900 лет, с X по начало XX столетия, Россия жила с низким уровнем грамотности, который обычно наблюдается в обществах традиционной культуры. Социальный эффект от этого был весьма велик. При низкой грамотности всё воспроизводство культуры в обществе происходит путём непосредственной передачи опыта одного поколения другому. Такой способ передачи культурного наследства обычно ориентирует человека на традицию, а не на социальные изменения. Именно поэтому низкая грамотность находилась в числе важнейших факторов, замедлявших развитие русского общества.
Впрочем, распространение грамотности началось раньше, в XVIII веке, но в первые сто лет она глубоко проникла только в среду дворянства и духовенства — это всего 2-4 процента населения. Затем мода на учёность распространилась на купечество, мещанство и в последнюю очередь на крестьянство.