Если верить летописи, крещение Ольги произошло между её первым и вторым визитом к императору. Во время второго визита император нареку её своей дочерью, преподнёс ей прощальные дары — золото, серебро, драгоценные сосуды, дорогие ткани. В ответ он получил обещание русской княгини прислать ему дары из Киева и оказать военную помощь.
Вернувшись, домой, Ольга стала осторожно, но весьма настойчиво уговаривать своего сына Святослава принять крещение. Но тот, как сообщает летопись, хотя и не возбранял крещения, сам креститься не хотел и насмехался над христианами: «Как я могу один принять другую веру? А дружина моя надо мною смеяться станет». И мать уговаривала его: крестишься ты — крестятся и другие. Но Святослав стоял на своём.
Уже в это время мы видим, что молодой князь связывает накрепко свою жизнь с дружиной и никакие уговоры матери, рисующей выгоды принятия христианства Русью, не способны поколебать его.
Хотя до разрыва между Ольгой и Святославом дело не дошло, но стало очевидно, что в Киеве чётко оформились две политические группы: одна выступала за введение христианства и расширение связей с Византией, а другая была за язычество и против Византии. Мужающий Святослав стоял во главе второй. Но и Ольга не испытывала особенных симпатий к Константинополю, хотя сумела добиться от императора определённых политических привилегий.
Когда весной следующего года византийские послы явились в Киев закрепить договорённость об обещанной военной помощи, русская княгиня припомнила им, как она неделями ждала приёма во дворце у императора. Летопись лаконично передала эти чувства княгини: когда послы напомнили ей, что она, прощаясь, обещала Константину VII «воинов в помощь», а также собиралась преподнести императору ответные дары, то Ольга велела послам передать ему: «Постоиши у мене в Почайне, яко же азъ в Суде, то тогда ти дам» (то есть Ольга насмешливо предлагала императору прибыть к ней и ждать в гавани на Днепре столько, сколько она прождала в бухте Константинополя).
Горькая обида, уязвлённое самолюбие, едкая ирония слышатся в этих словах, приведённых летописью. Ясно: в этом эпизоде отразилась большая неудовлетворённость русской княгини результатами визита в Византию, несмотря на видимые успехи и оказанные ей высочайшие знаки внимания.
Несомненно, и другое: политические отношения между двумя странами продолжали оставаться дружественными, греческие послы, натерпевшись в Киеве страхов и неудобств, все-таки получили и челядь, и меха, и воск для своего императора, как и согласие, послать воинов в помощь. И такие воины действительно появились в империи в конце 50-х и начале 60-х годов, помогая грекам в войнах с арабами.