Какое мощное слово-"невеголоси". Я писал уже, что у новгородцев до сих пор в сознании, что выступающий на вече-человек. Те, кто не выступают-люди. Ведать, вещать, вече-родственные слова. Кто не "ведает", тому нечего сказать и такие "люди невеголоси". А ведающие кроме всего прочего умели храмы строить, знали медицину и т.д. Недаром вождь помимо умения к ратному делу мог и судить, и волховать. Но нашлись новые ясновидцы-приняли новую веру, а остального (медицины, умения строить и т. д.) у них не было. Ведающих ремесла крестили, а волхвов пожгли и побили.
«Исследователи, считающие вещего Бояна мудрым провидцем, не сомневались и теперь не сомневаются в том, что Автор «Слова…» говорит о нём «с подчеркнутым уважением» и «восторгается его песенным талантом». Между тем полисемантическое слово вещий значит не только мудрый... Вещий – это ещё и колдун, и волхв, и язычник. Семантически не вызывающее сомнений религиозно-языческое значение слова вещий зафиксировано многими источниками.
При этом отметим, что в древних русских летописях слово вещий встречается лишь один раз – в «Повести временных лет», в рассказе об успешном походе князя Олега на Царьград в 907 году, когда он повесил свой знаменитый щит на врата византийской столицы. «И прозваша Ольга «вѣщий», – говорит летописец и добавляет: – бяху бо людие погани и невѣголоси». Иначе говоря, дружинники Олега, с точки зрения монаха-летописца, совершили нечто неподобающее: назвали князя вещим (т. е. «ведающим» нечто другим недоступное и творящим «чудеса»), потому что они были язычниками («людие погани») и, как следствие, людьми невежественными («невѣголоси»), ибо не знали истины христианской веры. Точно так же – «невегласи, погани» – называет летописец киевлян, которые в жертву своим кумирам хотели принести отрока-варяга.
Вещий Олег лишь для язычников «мудрый», а для христиан языческая «мудрость», заключенная в слове вещий, была не только чужда, но и неприемлема. Стоит ли удивляться, что ни одного князя летописцы нигде и ни разу не назвали «вещим»: ни равноапостольного Крестителя Руси Владимира Святославича, ни великого князя Владимира Мономаха, ни Ярослава Владимировича, прозванного не Вещим, а Мудрым. И причина такого неприятия христианами слова вещий предельно ясна и понятна, ведь оно одного корня со словами вещец, вещун, вещель, ведун, ведьмак, ведьма.
В дохристианскую эпоху у славян ведуны и ведьмы, вещуны и вещуньи, много ведавшие, много знавшие, были жизненно необходимы соплеменникам. Они понимали язык природы и потому умели предсказать, например, наступление холодной зимы или знойного лета. Они знали свойства трав и кореньев, из которых делали чудодейственные мази и снадобья. Однако в глазах соплеменников они были не просто целителями недугов: они были особо почитаемыми посредниками между людьми и богами. Ведовство воспринималось как чудесный божий дар, связанный, кроме всего прочего, с умением защитить человека от нечистой силы и смертельной опасности.
Борьба Церкви и зачастую скорых на расправу новообращенных христиан с язычниками, упорствующими в своих заблуждениях, и всякого рода колдунами, ведьмами, «вещими жонками», оборотнями и прочими идолопоклонниками продолжалась достаточно долго, а в XII веке была открытой раной, как и другая страшная беда – княжеские усобицы.
Вещего Бояна не сожгли, как вещих жонок, но его язычество, несмотря на все таланты, не могло быть принято христианами, которые строго следовали своему вероучению, потому-то Автор «Слова…», бесспорно христианин по своим убеждениям, и говорит о непристойности петь, как Боян, и «Слово…» начинается «не по замышленiю Бояню», а «по былинамъ сего времени», то есть времени после 988 года, когда в купели Святого Крещения рождалась новая Русь, Святая Русь, и новый народ – православный. Потому и начинается песнь «отъ стараго Владимера», святого равноапостольного князя, Крестителя Руси: «Почнемъ же братiе повесть ciю отъ стараго Владимера до нынѣшняго Игоря» (25 – 28).» (
https://elena-2004.livejournal.com/509994.html )