http://www.krotov.info/spravki/temy/l/letopisi.html
Вот текст Суздальской летописи:
В лѣт̑ . ҂s҃ . ѱ҃ . ѯ҃ . [6760 (1252)] Иде Ѡлександръ кнѧзь . Новгородьскъıи Ӕрославич̑ . в Татаръı . и ѿпустиша и с чс̑тью великою . давше ѥму старѣишиньство А во всеи братьи ѥго . В то же лѣт̑ . здума Андрѣи кнѧз̑ Ӕрославич̑ . с своими боѧръı . бѣгати нежели цс̑рмъ служити . и побѣже на | невѣдому землю . со кнѧгъıнею своѥю . и с боӕръı своими . и погнаша Татарове в слѣдъ ѥго . и постигоша и оу города Переӕславлѧ . Бъ҃ же схрани и и млт҃ва ѥго ѡц҃а . Татарове же россунушасѧ по земли . и кнѧгъıню Ӕрославлю ӕша и дѣти изъимаша . и воєводу Жидослава ту оубиша . и кнѧг[ъıн]ю Б оубиша . и дѣти Ӕрославли в полонъ послаша . и людии бе-щисла В поведоша . до конь . и скота . и много зла створше ѿидоша ❙
Тогож̑ лѣта . Пустиша Татарове Ѡлга кнѧзѧ Рѧзаньского . в свою землю ❙ Тогож̑ . лѣт̑ . Приде Ѡлександръ . кнѧз̑ великъıи . ис Татаръ . в град̑ Володимерь . и оусрѣтоша и со крс̑тъı оу Золотъıх̑ воротъ . митрополитъ и вси игумени . и гражане . и посадиша и на столѣ ѡц҃а ѥго Ӕрослава . тисѧщю предержащю Роману Михаиловичю . и весь рѧдъ . и бъıс̑ радос̑ велика в градѣ Володимери . и во всеи земли Суждальскои . В то же лѣт̑ . Престависѧ хс̑олюбивъıи кнѧз̑ Ст҃ославъ Всеволодичь ❙—
Вот Новгородской младшего извода:
В лѣто 6759 [1251]. Прииха митрополит Кирилъ в Новъгород и епископъ ростовьскыи, тоже имя бѣ ему Кирилъ, поставиша архиепископа новгородчкого Далмата. Тогды же прниде Неврюи на Суздалкую землю Д, на князя Андрѣя; и бѣжа князь Андрѣи Ярослаличь за море въ Свиискую землю, и убиша и. По пленении же Неврюевѣ князь Александръ церкви въздвиже, град исполни, люди разбѣгшая собра в домы своя. О таковых рече Исаия пророкъ: князь благъ въ
Других текстов не нашел. Хронолгию по этим текстам достоверно восстановить невозможно, тут я ошибался.
Вот разбор летописей Горским:
http://www.bibliotekar.ru/rusNevskiy/4.htm
В 1252 году Александр Невский отправился в Орду. После этого Батый направил на владимирского князя Андрея Ярославича рать под командованием Неврюя; Андрей бежал из Владимира сначала в Переяславль, где княжил его союзник, младший брат Александра и Андрея Ярослав Яро-славич. Татары, подошедшие к Переяславлю, убили жену Ярослава, захватили в плен его детей «и людии бещисла»; Андрею и Ярославу удалось бежать. После ухода Неврюя Александр прибыл из Орды и сел во Владимире.30
В историографии получила распространение следующая трактовка этих событий: Александр поехал в Орду по своей инициативе с жалобой на брата; поход Неврюя был следствием этой жалобы/" При этом авторы, положительно относящиеся к Александру, стараются говорить о случившимся сдержанно, не акцентировать внимание на этих фактах. Английский исследователь Дж. Феннелл интерпретировал события 1252 г. без подобной скованности: «Александр предал своих братьев.32 Действительно, раз поход Неврюя был вызван жалобой Александра, то никуда не деться (если, конечно, стремиться к объективности) от признания, что именно Александр повинен в разорении земли и гибели людей, в т. ч. своей невестки; при этом никакие ссылки на высшие политические соображения не могут служить серьезным оправданием. Если приведенная трактовка событий 1252 г. верна, Александр предстает беспринципным человеком, готовым на все ради увеличения своей власти. Но соответствует ли она действительности?
Жалоба Александра на брата не упоминается ни в одном средневековом источнике. Сообщение о ней имеется только в «Истории Российской» В. Н. Татищева, именно оттуда оно перешло в труды позднейших исследователей. Согласно Татищеву, «жаловася Александр на брата своего великого князя Андрея, яко сольстив хана, взя великое княжение под ним, яко старейшим, и грады отческие ему поймал, и выходы и тамги хану платит не сполна».33 В данном случае неправомерно некритическое суждение, что Татищев цитирует, «по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи».34 Использование в «Истории Российской» не дошедших до нас источников вероятно, но относится к другим периодам (в первую очередь XII веку). В то же время в труде Татищева имеется множество добавлений, являющих собой исследовательские реконструкции, попытки восстановить то, о чем источник «не договорил»: в отличие от позднейшей историографии, где текст источника отделен от суждений исследователя, в тексте «Истории Российской» они не разграничены, что часто порождает иллюзию упоминания неизвестных фактов там, где имеет место догадка (часто правдоподобная) ученого. Таков и рассматриваемый случай.35 Статья 1252 г. у Татищева в целом дословно повторяет один из имевшихся у него источников — Никоновскую летопись.36 Исключением является приведенное выше место. Оно представляет собой вполне логичную реконструкцию: раз поход Неврюя состоялся после приезда Александра в Орду, а после похода Александр занял стол, принадлежавший Андрею, значит, поход был вызван жалобой Александра на брата; аналогии такого рода ходу событий обнаруживаются в деятельности князей Северо-Восточной Руси более позднего времени.37 Таким образом, речь идет не о сообщении источника, а о догадке исследователя, некритически воспринятой последующей историографией, и вопрос в том, дают ли источники основания для такой интерпретации событий.
Андрей Ярославич, по-видимому, действительно вел независимую от Батыя политику: в 1250 году он вступил в союз с Даниилом Галицким, женившись на его дочери,38 а Даниил в то время не признавал власти Орды. Однако в своих действиях Андрей опирался на такую весомую опору, как ярлык на владимирское княжение, полученный в 1249 г. в Каракоруме,39 от враждебной Батыю великой ханши Огуль-Гамиш (вдовы Гуюка).40 Но в 1251 г. Батый сумел посадить на каракорумскии престол своего ставленника Менгу41 и на следующий год он организует одновременно два похода — Неврюя на Андрея Ярославича и Куремсы на Даниила Романовича." Таким образом, поход Неврюя явно был запланированной акцией хана в рамках действий против не подчиняющихся ему князей, а не реакцией на жалобу Александра. Но если считать последнюю мифом, то с какой целью Александр ездил в Орду?
В Лаврентьевской летописи (древнейшей из содержащих рассказ о событиях 1252 г.) факты излагаются в следующей последовательности: сначала говорится, что «Иде Олександръ князь Новгородьскыи Ярославич в татары и отпусти-ша и с честью великою, давше ему стареишиньство во всей братьи его», затем рассказывается о татарском походе против Андрея, после чего повествуется о приезде Александра из Орды во Владимир.43 Поскольку Александр приехал на Русь несомненно после «Неврюевой рати», слова, что «отпустиша и с честью и т. д.» следует отнести к тому же времени. Прежде чем рассказать о татарском походе, летописец говорит, что «здума Андреи князь Ярославич с своими бояры бегати, нежели цесаремъ служить».44 Речь идет явно о решении, принятом не в момент нападения Неврюя (тогда вопрос стоял не «служить или бежать», а «сражаться или бежать»), а ранее.45 Скорее всего, «дума» Андрея с боярами имела место после получения владимирским князем требования приехать в Орду. Батый, покончив с внутримонгольскими делами, собрался пересмотреть решение о распределении главных столов на Руси, принятое в 1249 г. прежним, враждебным ему каракорумским двором, и вызвал к себе и Александра, и Андрея. Александр подчинился требованию хана, Андрей же, посоветовшись со своими боярами, решил не ездить (возможно, он не рассчитывал на удачный исход поездки из-за благосклонности, проявленной к нему в 1249 г. правительством ныне свергнутой и умерщвленной великой ханши). После этого Батый принял решение направить на Андрея, также как и на другого, не подчиняющегося ему князя — Даниила Галицкого — военную экспедицию, а Александру выдать ярлык на владимирское великое княжение. Следует обратить внимание, что поход Неврюя был гораздо более «локальным» предприятием, чем походы на неподчиняющихся Сараю князей в начале 80-х гг. XIII в. и в 1293 г. («Дюденева рать») — были разорены только окрестности Переяславля и, возможно, Владимира.46 Не исключено, что такая «ограниченность» стала следствием дипломатических усилий Александра.
Таким образом, при обращении к таким традиционно «неудобным», не вписывающимся в представление об Александре Невском как выдающемся деятеле своей эпохи, защитнике Руси и православия, эпизодам его биографии, как контакты с Римом и роль в событиях 1252 г., нет нужды «бояться» фактов (разумеется, если это реальные факты, как ответ Александра на буллу Иннокентия IV от 22 января 1248 г., а не мифы, как жалоба Александра на Андрея хану). Анализ всей их совокупности не дает оснований обвинять Александра в недостаточной верности православию или в предательстве своих братьев. В данных эпизодах Александр предстает тем же, кем он был всегда — расчетливым, но не беспринципным политиком.
А вот
М.ХИТРОВ Александр Невский со ссылкой на Беляева
http://www.tuad.nsk.ru/~history/Author/ ... vsk/5.html
Достаточно сказать, что ни в одном памятнике мы не находим ничего, подтверждающего известие Татищева, И. Д. Беляев потрудился сделать выписки из 12 летописей, в которых говорится о нашествии Неврюя и о путешествии Александра к Сартаку, и нашел, что из 12 летописей, приведенных им, "ни одна не обвиняет Александра в наведении татар, другие летописи также ничего не говорят об этом". "Вообще,- добавляет от себя почтенный исследователь,- не было в характере Александра обижать кого-либо и тем паче наводить татар на Русскую землю, что доказывает вся его жизнь" [Беляев. "Великий князь Александр Ярославич Невский", 19. Прим. 48. ].
Предоставляем каждому решить, что должно иметь больший вес в глазах историка - известие ли Степенной книги и согласное с нею свидетельство всех летописей или одиночное свидетельство позднейшего писателя, которым можно пользоваться лишь с большою осторожностью?
Разберем далее те соображения, в силу которых Соловьев предпочитает следовать известию Татищева. "Справедливость этого известия подтверждается, во-первых, словами Андрея: "Господи! Что се есть, доколе нам меж собою бранитися и наводити друг на друга татар!" [239]".
Не говоря уже о том, что личности, подобные Андрею, насколько мы уяснили себе его характер, при встретившихся им затруднениях вместо того, чтобы хладнокровно обсудить положение и найти причину затруднений в собственных поступках, падают духом ("вел. кн. Андрей... смутися в себе") и разражаются жалобами на посторонние обстоятельства и на других лиц,- не знаем, почему в словах Андрея можно находить обвинение именно против Александра, а не против дяди Святослава? Мы видели, чем занят был Александр в Новгороде после возвращения из Азии, и как, среди государственных и семейных забот, затруднения и беспорядки во Владимире внезапно отвлекли его внимание на Восток, между тем как дважды лишенный великого княжения своими племянниками Святослав отправился хлопотать за себя в Орду и успел снискать расположение молодого властителя Сартака. Происки дяди, очевидно, и имел в виду Андрей. "Без сомнения,- говорит Беляев,- Андрей называл наводчиком татар не кого другого, как Святослава" [240]. Борьба из-за великого княжения началась непосредственно после смерти Ярослава. Святослав и Андрей поспешили к Батыю. Святослав вернулся из Орды великим князем. Но от хана Менгу Андрей получил ярлык на великое княжение и изгнал дядю. Он считал это дело уже бесповоротно оконченным, как вдруг снова поднимается на него гроза. "Доколе нам меж собою бранитися!?" - восклицает он. Когда же, наконец, прекратится этот спор между им и дядею? И в самом деле, если бы Андрей имел в виду брата Александра, а не дядю, он, без сомнения, сказал бы: "наводити брат на брата татар". Но дело в том, что все время шла борьба не братьев между собою, а племянников с дядею.
Золотые ворота во Владимире.
"Александр,- продолжает историк,- был в это время в Орде и взял старшинство от хана: если бы он не был против брата, то почему не умилостивил Сартака как умилостивлял его после, по случаю восстаний народных?"
Прежде всего скажем, что Александра именно и не было в Орде во время состоявшегося приказа Неврюю относительно Андрея. Одним уже этим фактом бесповоротно опровергается обвинение против Александра... Беляев обстоятельно доказал, что Александр не мог быть в Орде раньше конца июня или начала июля, между тем как Неврюй уже 23 июля переходил Клязьму ["Александр в 1251 году был отчаянно болен в Новгороде, следовательно, не мог ехать в Орду ближе 1252 года, как свидетельствуют летописи. Год тогда начинался мартом месяцем. Александр, следовательно, по случаю весенней распутицы и разлива многих больших рек, лежащих на дороге, не мог выехать из Новгорода раньше конца апреля или начала мая, а от Новгорода до Орды, с объездами, которые должен был делать Александр, чтобы не попасться в руки Андрею, ежели он умышлял против него, было, но крайней мере, две тысячи верст, на проезд которых по тогдашнему бездорожью нужно было употребить около двух месяцев. Следовательно, Александр не мог приехать в Орду ближе конца июня или начала июля, а приехав, не вдруг же явился к хану и не при первом же свидании успел вооружить его против Андрея, для этого ему нужно было прожить в Орде по крайней мере две или три недели. Таким образом. Неврюй мог получить приказ ханский о походе на Владимир не ближе половины июля месяца, по крайней мере еще нужно употребить две недели для сбора войска; итак, ежели предположить, что Неврюй был послан по проискам Александра, то он мог выступить в поход не раньше конца июля или начала августа. А от Орды до Владимира было, по крайней мере, тысячу верст, на которые для похода с войском, при всей быстроте, нужно было употребить не менее месяца и даже более; следовательно, Неврюй мог прийти ко Владимиру не ближе конца августа. По свидетельству же летописей, он 23 июля бродился через Клязьму, а 24-го уже разбил Андрея, Итак, по всем сим соображениям, Неврюй не мог предпринять похода по проискам Александровым, и даже, очевидно, Александр приехал в Орду уже тогда, когда Неврюй был на походе во Владимир, и, следовательно, не только не был подстрекателем Неврюева похода, но даже не мог остановить его". Беляев. Великий князь Александр Ярославич Невский. 19-20.].