«Абхазские и западнокартвельские (западногрузинские) этнические группы с глубокой древности входили в состав различных местных государственных образований. В данном случае особый интерес для нас представляет т.н. Абхазское царство, сложившееся в конце VIII в. н.э. и вскоре охватившее территорию всей современной Западной Грузии с Абхазией, вплоть до устья р. Кубани. В создании этого государства раннефеодальное абхазское княжество сыграло ведущую роль, а абхазский князь Леон II, объединивший в борьбе против иноземных захватчиков абхазские и картвельские племена, проживавшие западнее Лихских гор, принял титул «царя абхазов» (груз. мепе абхазта). В дальнейшем его потомки («Леониды») продолжали править под этим титулом, хотя среди подданных абхазских царей было больше картвелов, нежели собственно абхазов. Из-за происхождения правящей династии Абхазского царства и роли абхазов в его образовании, Западную Грузию с конца VIII в. стали преимущественно именовать Абхазией, о чем свидетельствуют как грузинские, так и иноязычные (византийские, армянские, арабские и др.) письменные источники. Абхазский язык в средние века не имел письменности, следовательно, нет и древних письменных памятников на этом языке, но устные предания абхазов сохранили глухие воспоминания об абхазских царях - апсха, что переводится как «владыка абхазов». Вероятно, так именовались еще предшественники Леона II, правители древнеабхазского княжества (византийские и грузинские источники называют их, соответственно, на греческий и грузинский лад «архонтами» и «эриставами»). Но начиная с Леона, возглавившего независимое, довольно значительное по кавказским масштабам объединение, титул апсха стал восприниматься как царский. Во всяком случае, выбор новыми правителями Западной Грузии титула «царь абхазов» должен означать, что они представляли свое государство правопреемником абхазского княжества. На это указывает и грузинский источник XI в. - «Диван абхазских царей», о котором речь пойдет ниже.
Вместе с тем, необходимо отметить, что с самого начала своего возникновения Абхазское царство вступило в общую систему грузинских политических образований. Причина этого явления крылась не только в тесной геополитической связи Абхазии с Западной Грузией, но и в составе населения Абхазского царства, в котором картвельский элемент составлял значительное большинство. Кроме того, по сравнению с Абхазией, центральные области Западной Грузии были более развитыми в социально-экономическом и культурном отношениях. В частности, грузинский (восточнокартвельский) язык, распространенный к тому времени на значительной части современной Западной Грузии и единственный в регионе, обладавший своей письменностью, постепенно получает всеобщее распространение в Абхазском царстве в качестве основного языка богослужения, письменности и культуры, вытеснив греческий, который в этом отношении доминировал здесь до IХ-Х веков. Абхазские цари, заинтересованные в сокращении византийского влияния, способствовали этому процессу. Тем более, что для большей части населения царства грузинский язык был более доступным, нежели греческий, абсолютно чуждый по своему строю и лексике кавказским языкам.
Одним из проявлений общегрузинской политики абхазских царей уже при Леоне II было избрание столицей государства города Кутаиси - географического центра Западной Грузии и, надо полагать, города преимущественно грузиноязычной культуры.
Как отмечалось, в период Абхазского царства расширяется значение термина «Абхазия», который обозначает уже всю Западную Грузию. Соответственно с этим, новое понятие приобретает и термин «абхазы», который стал обозначать и все разнородное население Абхазского царства.
Вместе с тем, термины «Абхазия» и «абхазы» сохранили и свое первоначальное значение собственно Абхазия и абхазская народность.
В начале IX в. Абхазское царство активно включается в борьбу между образовавшимися на территории Закавказья феодальными государствами. В этой борьбе абхазские цари овладели значительной частью Восточной и некоторыми областями Южной Грузии, что фактически вело к объединению страны. Таким образом, объединительная политика абхазских царей объективно способствовала собиранию значительной части грузинских земель вокруг единого центра и консолидации картвельских племен, а также этнических групп, тяготевших к картвелам в культурно-политическом отношении, в грузинскую феодальную народность.
Распространение грузинского языка на территории современной Западной Грузии, ускорило процесс сближения местных картвельских групп (эгров, сванов) с картлийцами. Не случайно в середине X в. (вершина могущества Абхазского царства) грузинский автор Георгий Мерчуле выдвинул формулу, которая свидетельствовала о возникновении нового понимания термина «Картли», которым он означал не только Восточную Грузию, но и Западную, не исключая территорию собственно Абхазии. «Картли называется обширная страна, писал Мерчуле, - в которой церковную службу совершают и все молитвы творят на грузинском языке».
В связи с этим расширяется и значение термина «грузин» (картвели), который распространяется не только на родственные западнокартвельские группы, но и на всех тех православных христиан на Кавказе, кто слушал богослужение на грузинском языке. Такое понимание термина «грузин» вовсе не исключало этническую индивидуальность того или иного «грузина» по вере, но негрузина по своей национальной принадлежности - скажем, абхаза, осетина, албанца (ранца), лека и др. Таким образом, термин картвели в X в. наряду с этнополитическим, получил также культурно-политическое значение. Вскоре после этого появляется и термин Сакартвело (страна картвелов), а хороним Картли стал обозначать уже только одну из областей Восточной Грузии.
Как видим, Абхазское царство было создано при ведущей роли Абхазского княжества, но поскольку картвелы составляли большую часть его населения и политика государства в силу исторически сложившихся обстоятельств была общегрузинской, то и абхазы, которые обитали на своей исконной территории, также являлись активными проводниками этой политики и ближайшими союзниками картвелов. Власть Леонидов в одинаковой степени опиралась как на собственно абхазов, так и на картвелов Западной Грузии. Таким образом, Абхазское царство в равной мере принадлежит истории как абхазского, так и грузинского народов. Оно сыграло огромную роль в их истории. Чего стоит, например, только факт национальной консолидации западнокартвельских этно-языковых групп с восточными картвелами в единую грузинскую общность, которая в основном произошла во время существования Абхазского царства, на его территории и в значительной степени благодаря целенаправленной политике его правящих кругов.
Дальше мы увидим, что Абхазское царство явилось также тем ядром, вокруг которого сложилось единое грузинское государство.
В конце 60-х гг. X в. между представителями дома Леонидов началась кровавая борьба за престол, в результате которой царствующая семья, фактически, пресеклась по мужской линии. Абхазия потеряла гегемонию в борьбе за объединение Грузии, которая перешла к таойскому (Южная Грузия) царю Давиду III Куропалату, из династии Багратионов. Давид Куро-палат при поддержке влиятельных феодальных кругов Абхазского царства выдвинул на абхазский престол своего приемного сына Баграта, происходившего из другой ветви рода Багратионов, владевшей титулом «царь картвелов» (картвелта мепе). В 978 году юный Баграт взошел на престол абхазских царей. За время своего долгого правления (до 1014 г) он сумел распространить свою власть на большую часть феодальной Грузии и вошел в историю, как ее первый объединитель - Баграт III Великий.
Следует отметить, что на абхазский престол Баграт вступил в качестве наследника абхазских царей Леонидов. Легитимность ему давало происхождение его матери, царицы Гурандухт, дочери могущественого абхазского царя Георгия II и сестры последнего царя из рода Леонидов Феодо¬сия Выжженный Глаз. Этот момент специально оттеняется в одном из актов Баграта III, т. н. «Диване абхазских царей», который составлен между 1008 и 1014 годами и, по определению С.Н.Джанашиа, «представляет собой нечто вроде исторического меморандума, в котором Баграт III подчер¬кнул свою связь с абхазской династией и свои наследственные права». В «Диване» перечислены 22 правителя Абхазии, начиная от Аноса и кончая Багратом III. Леон II значится в списке одиннадцатым. Интересно, что все правители, в том числе и предшественники Леона абхазские «архонты» названы царями. Видимо, потому, что по-абхазски все они титуловались апсха (термин, который по своей семантике вначале, может, и не был полностью равнозначен грузинскому мепе (царь), но с VIII в. приобрел этот смысловой оттенок). В конце документа, где список правителей доходит до Баграта, сказано: «И после сих царей, по воле Бога, я, Баграт Багратониани (Багратиони - ГА.), сын блаженной памяти Гургена и сын дочери Георгия, царя абхазов, завладел страной Абхазией, материнским своим наследством, и сколько лет я проживу в своем царствовании, то ведает Бог».
Как видим, Баграт III счел необходимым подчеркнуть свое происхождение от деда — отца матери, Георгия Абхазского, а не другого деда, «царя картвелов» Баграта Регуени, титулом которого, кстати, к моменту составления документа он также пользовался. К моменту составления «Дивана» Баграт III практически уже был всегрузинским царем, и его стремление четко показать свою связь с Леонидами можно объяснить тем, что Грузией он владел в первую очередь как царь Абхазии (имеется в виду «Абхазия» в широком смысле).
В историографии существует мнение, что история Абхазского царства кончается в 978 г. с восшествием на его престол Баграта III, после чего начинается история государства «Грузия» («Сакартвело»). Однако исторические источники не дают повода для столь однозначной трактовки. «Вырастание» единого грузинского государства из Абхазского (Западногрузинского) царства было не единовременным актом. Это был долгий процесс, который начался при Баграте Великом и завершился только при царе Давиде IV Строителе (1089-1125), после перенесения столицы Грузии из Кутаиси в Тбилиси. Нет оснований полагать, что правящие круги Абхазского царства, посадившие Баграта III на трон, собирались тем самым создавать новое государство. Скорее они пытались возродить могущество «Абхазии», которая еще относительно недавно лидировала в Грузии, но в результате междоусобных войн пришла в упадок. («Пошли неурядицы по всей стране, и изменились законы и распорядки, установленные первыми царями. Видя все это, были все вельможи страны той в большой печали» говорится об этом в летописи.)
Вероятно, абхазские и западногрузинские феодалы готовились во гла¬ве с молодым и энергичным царем продолжить борьбу за первенство в За¬кавказье, что объективно вело к объединению Грузии. Акад. ГА.Меликиш-вили даже допускает, что избранием Баграта на абхазский трон правящие круги Абхазского царства рассчитывали «присоединить к Абхазии... часть владений Багратионов в Южной Грузии (в Тао), которая полагалась Баграту по наследству по отцовской линии».
Действительно, укрепившись на абхазском престоле Баграт начал присоединять (силой оружия или по праву наследства) к своему государству другие грузинские земли. При этом, он продолжал именоваться царем абхазов, ибо Абхазское царство являлось тем политическим организмом, вокруг которого происходило собирание грузинских земель. Во второй половине своего правления Баграт III, присоединивший к своим владениям большую часть наследственных земель Багратионов, берет себе также титул своих предков по отцовской линии «царь картвелов» и, таким образом, именуется уже как «Царь абхазов и картвелов». Однако главная составляющая титула - его первая часть, и поэтому в сокращенном виде Баграт по-прежнему именуются просто «абхазским царем». Например, грузинская надпись на монете Баграта III гласит: «Христе, возвеличь Баграта, царя абхазов».
Ближайшие преемники Баграта в исторических источниках (грузинских, византийских, армянских, арабских и др.) также упоминаются главным образом под именем абхазских царей. В их титулатуре, которая удлиняется и усложняется по мере расширения государства, составляющая «царь абхазов» стоит непременно на первом месте. Это не было простой данью традиции. В объединительных войнах конца X-XI в. именно исконная территория Абхазского царства (Западная Грузия с Абхазией) являлась главной опорой царской власти, и именно она поставляла военные силы («Внутреннее войско»), составлявшие основу царского войска.
Собирание грузинских земель абхазскими царями из династии Багратионов, очевидно, воспринималось современниками как расширение Абхазского царства. Поэтому в ХI-ХIII вв. еще больше расширяется значение терминов «Абхазия» и «абхазы». В этот период они уже употреблялись в трех смыслах, которые обозначали:
1) собственно Абхазию и абхазскую народность;
2) Западную Грузию и ее обитателей (включая этническую Абхазию);
3) всю Грузию и ее население в целом (в последнем смысле в Грузии обычно употреблялись термины Сакартвело и картвелы.)
Распространение терминов «Абхазия» и «абхазы» на всю Грузию и ее население являлось, в конечном итоге, отражением той выдающейся роли, которую сыграло Абхазское царство в борьбе за объединение феодальной Грузии". Единое грузинское государство достигло апогея своего могущества во второй половине XII и первой четверти XIII в. Центр этой многонациональной державы с 1122 г. находился в Восточной Грузии (в Тбилиси), а территория охватывала почти все Закавказье, но память о том, что формирование государства начиналось с Абхазии, четко сохранялась. Грузинские цари, гордо именовавшие себя государями всего Запада и Востока и повелителями семи царств, считали, что исконный их удел — Абхазское царство. Например, в 20-х годах XIII в. анонимный царский летописец, описывая положение дел в государстве Багратионов, замечает: «Древнее царство их, Абхазия, пребывало в спокойствии». Тенденция к сохранению традиций, идущих от Абхазского царства, проявляется в придворной обрядности всегрузинских царей. Так, их пышный титул по-прежнему начинался словами «царь абхазов...», почивших государей хоронили в монастырях Западной Грузии, а торжественное венчание на царство нового монарха (возложение венца и опоясывание мечом) являлось опять-таки прерогативой духовных и светских феодалов Западной Грузии (Абхазии). При этом, следует отметить, что ведущую политическую роль в государстве они уже не играли.
Что касается собственно абхазов, в период расцвета грузинской феодальной монархии они играли существенную роль в этом многонациональном государстве. Ни одно важное государственное мероприятие не проводилось без участия представителей Абхазии. Так, абхазы активно участвовали во всех внешних войнах, которые вела в то время феодальная Грузия, присутствовали на придворных церемониях государственной важности. В источниках имеются об этом конкретные указания.
Одним из свидетельств заметной роли абхазов в Грузинском царстве и, возможно, отголоском родственной связи династии Багратионов с Абхазией (через Леонидов), является тот факт, что единственный сын и наследник знаменитой грузинской царицы Тамары, Георгий, был наречен при рождении вторым, абхазским именем Лаша, которое, по словам летописца, переводится с языка апсаров как «светоч вселенной» (солнце)". Под «языком апсаров» летописец имеет в виду абхазский язык (по-абхазски лаша означает «светлый», «светоч»). Георгий-Лаша царствовал в Грузии в 1213-1223 гг.
Собственно Абхазия в Грузинском царстве составляла две военно-административные единицы (эриставства). Эти округа пользовались высокой степенью внутренней самостоятельности, а феодальная верхушка общества была местного, абхазского происхождения. В эпоху единого цар¬ства, и позднее, абхазская знать, составляя в социально-политическом плане одно целое с грузинским феодальным классом, пользуясь грузинским языком в качестве языка письменности, государственного делопроизводства и церковного богослужения, в то же время сохраняла этнокультурные черты, связывающие ее с абхазским этносом. Это хорошо видно из материалов XVII-XIX вв., и нет оснований предполагать, что в средние века дело обстояло иначе. В частности, известные нам имена абхазских феодалов XI-XVII вв. большей частью нехарактерны для грузин. Например: Отаго (Ади-агу?), Дардын (Дадын?), Рабиа, Сетеман, Сустар, Сарек, Зегнак, Зупуар и др. Интересно также, что в тех редких сообщениях грузинских источников, где речь идет о конкретных представителях абхазской знати, действующих в неабхазской среде, кроме имени и фамилии встречается также определение - «абхаз», подчеркивающее этническую принадлежность данного лица. Например, полководец сельджукского султана Малой Азии — Дардын Шервашидзе-Абхаз (XIII в.) или приближенный восточногрузинского царя Ростома Георгий Анчабадзе-Абхаз (XVII в.). Приходится писать об этом потому, что в некоторых публикациях с грузинской стороны настойчиво проводится мысль, будто господствующее сословие Абхазии было полностью грузинизированным или даже этнически грузинским, что не соответствует действительности.
Другая крайность видна в абхазских публикациях последнего времени. Тут есть тенденция представить историю абхазо-грузинских отношений, как перманентное противостояние отчужденных сообществ. Например, М. Гунба считает, что в ХI-ХIII вв. Абхазия была полностью зависимой от Грузии страной и освободилась от нее в результате постоянной борьбы за свободу и этническую независимость.
Однако весь массив исторических источников однозначно показывает, что ни в указанный период, ни позднее, вплоть до начала XX века, в грузино-абхазских взаимоотношениях не было моментов противостояния на этнической почве. В эпоху единого царства Абхазия была не зависимой от Грузии страной, а органической частью государства, одной из опор ее центральной власти. Образование Абхазского княжества (вначале вассального, а затем независимого) во главе с династией Шервашидзе (Чачба), произошло не в результате борьбы абхазского, или какого-либо другого народа, за этническое освобождение, а вследствие феодального распада единого грузинского государства (XV в.). При этом главную роль сыграл феодальный партикуляризм грузинских князей. Войны между Абхазским княжеством и западногрузинскими государствами (особенно Мегрельским княжеством и Имеретинским царством) в XV-XVIII вв. были вызваны не этнической рознью, а столкновениями феодальных интересов господствующих элит. Это видно уже из природы этих войн, носивших преимущественно коалиционный характер, причем Абхазия чаще выступала то в союзе с Мегрелией против Имеретии, то вместе с Имеретией против Мегре-лии. Реже, но бывало и так, что Имеретия с Мегрелией объединялись против Абхазского княжества.
Грузинские и абхазские авторы, усматривающие этническое противоборство в этих столкновениях, механически переносят современную политическую атмосферу в средние века, хотя, как известно, национализм в сегодняшнем понимании относительно недавнее явление в истории человечества. Этим авторам представляется, что во времена единого грузинского царства, абхазы (как этническая единица) находились в зависимости от грузин (грузинского народа). Однако в многонациональном Грузинском царстве, являвшемся, разумеется, картвельским государством в культурно-политическом отношении, не было верховенства одного этноса над другим. Господствующий феодальный класс здесь по своей этнической принадлежности состоял из грузин, а также из социально интегрированной с грузинским дворянством знати абхазов, курдов, армян, албанцев (ранцев), кыпчаков и др. Податные, непривилегированные, слои населения составляли те же этнические грузины, абхазы, армяне, албанцы и т.д. В истории Грузинского царства нет фактов этнической дискриминации, что впрочем характерно для большинства феодальных государств. Только в начале XIII в. известны попытки обратить в православие армяно-григориан, но это было вызвано конфессиональным, а не этническим моментом.
Тем более не могло быть грузино-абхазской этнической розни в период единого царства, ибо абхазы, как видим, издавна сотрудничали с грузинами в государственном строительстве, пользовались полной автономией на своей исконной территории и достойным положением при царском дворе. Грузинское государство, как правопреемник Абхазского царства, должно было восприниматься ими (естественно, вместе с картвелами), как свое собственное государство. На это указывает ряд косвенных данных. Например, абхазы, как отмечалось, вместе с западнокартвельским населением составляли в период объединительных войн конца X-XI в. главную опору династии Багратионов, в отличие от феодалов Восточной Грузии, не раз выступавших с оружием в руках против центральной власти (как до этого боролись они с гегемонией Леонидов), или таойских дворян, порой склонявшихся к Византийской империи.
В периоды сельджукских нашествий конца XI в. или монгольского завоевания в XIII в., когда единое Грузинское царство буквально находилось на краю гибели, абхазы, которым непосредственно не угрожали набеги кочевников, не только не делали попыток выйти из его состава, но и активно помогали грузинам в борьбе с внешними врагами. Например, летописец XIV в., описывая заговор грузинской знати с целью свержения власти монголов в 1247 г., в числе активных заговорщиков упоминает и «далеко живущих абхазов".
То, что единое государство XI-XIII вв. воспринималось абхазами как продолжение абхазского царства, можно заключить также из того, что в цикле сказаний об апсха прототипами некоторых «абхазских царей» выступают явно всегрузинские государи, в частности Давид Строитель («апсха Даут») и царица Тамар («Дадупал Тамар»). Как видно, правителей единого царства, которые по-грузински именовались «царями абхазов» (мепе абхазта), абхазы на своем языке продолжали называть апсха («владыка абхазов»), также как и их предшественников, царей из династии Леонидов…»
Георгий Анчабадзе