thor » 07 сен 2009, 12:13
Начало истории знаменитого сражения, когда «…приходил крымской царь на Русь с великим собранием, и на Молодех у Воскресения Христова крымского царя побили, и войска ево побито безчислено, из земли побежал с немногими людьми…», может быть отнесено к 50-м гг. XVI в., когда, как уже отмечалось выше, к власти в Крыму пришел хан Девлет-Гирей I. Его воцарение совпало по времени с активизацией внешнеполитической деятельности Русского государства, падением Казанского и Астраханского ханств и продолжающимся ослаблением Великого княжества Литовского. Баланс сил в Восточной Европе оказался нарушен, и крымская правящая элита не могла не почувствовать в этом угрозу свои интересам, тем более что Москва на волне эйфории после ликвидации казанского и астраханского «юртов» усилила давление на Крым. Описанный в предыдущем очерке поход И.В. Большого Шереметева, завершившийся сражением при Судьбищах, стал первым в последовавшей за ним в 1556-1559 гг. серии походов Д. Ржевского, Д. Адашева и Д. Вишневецкого «со товарищи» непосредственно на владения крымского хана.
Однако Крымскому ханству было не суждено повторить судьбу Астрахани и Казани ни в XVI, ни в XVII вв. Дикое Поле, поистине безбрежная степь оказалась для крымских татар крепостью понадежнее, чем самые мощные валы и стены. Если Москва могла относительно легко достичь Казани и Астрахани по рекам, перебросив под их стены водой артиллерию, пехоту и все необходимые припасы – как писал американский историк У. Мак-Нил, «…московские цари устанавливали свою власть повсюду, куда судоходные реки позволяли доставить тяжелые пушки…», то в случае с Крымом такой вариант не проходил. В итоге в борьбе с крымскими татарами русские не могли реализовать с таким же успехом, как в случае с двумя другими татарскими «юртами» свое технологические и техническое превосходство «пороховой империи». От Тулы и Новгород-Северского до Крыма было слишком далеко, а действия Д. Ржевского, Д. Адашева и Д. Вишневецкого, при всей их успешности, оставались всего лишь набегами, неспособными в корне изменить ситуацию. Даже смена хана на троне, утверждение на нем промосковски настроенного «царя», как показывал опыт Казани и Астрахани, не гарантировал окончательного завершения противостояния Руси и Крыма. К тому же неблагоприятно складывалась и внешнеполитическая обстановка вокруг России – в частности, главный потенциальный союзник в борьбе с Крымом, ногайский бий Исмаил, под давлением внутренних проблем отказался от реального участия в антикрымских акциях Москвы. Неудачей завершились и переговоры с Сигизмундом II о заключении союза против Крыма.
Видимо, учитывая все эти обстоятельства, Иван IV в конце концов решил сосредоточиться на решении других, более легких, как представлялось на первых порах, проблем – покорении Ливонии и завершении многолетнего спора с Великим княжеством Литовским. С началом Ливонской войны и особенно после того, как в нее вмешалась Литва, крымский вопрос отошел на второй план. И хотя в Москве помнили об угрозе с юга и каждый год значительные силы развертывались на южных рубежах в ожидании нового набега неприятеля, от продолжения начатого наступления на Крым было решено отказаться. Упор был сделан на оборону и дипломатию. Крым получил передышку, сумел восстановить свои силы, ослабленные в результате серии неудач в борьбе с Москвой и эпидемии, и активизировать свою политику. Начался знаменитый «крымский аукцион», когда Москва и Вильно пытались склонить Девлет-Гирея на свою сторону. Последний же не без успеха, как отмечал А.И. Филюшкин, «…пытался извлечь из этого максимальную прибыль для себя, вымогая «поминки», взятки и подарки…», угрожая (и порой приводя свои угрозы в исполнение) попеременно той и другой сторонам вторжением.
cogito, ergo sum