Сабина » 15 фев 2008, 19:38
Без Дэна Брауна вполне можно обойтись. Даже без его упоминания о каких-то особых намёках, разбросаных повсюду в произведениях, которых он почему-то классифицирует как «масонские», уравнивая в этом отношении «Собор Парижской Богоматери» с анимационными сказочками Диснея про Микки Мауса, про русалочку Ариэль.
Дело в том, что в самой первой сноске в первой главе «Фантазии о Граале: Кретьен де Труа» из рекомендованного нам всем труда Ричарда Барбера говорится, что «зачины этой и ряда других глав композиционно повторяют описание кабинета алхимика и архидьякона Клода Фролло в романе Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Разумеется, пришлось перечитать роман. В «Соборе Парижской Богоматери» ко всему нижеприведённому, на мой взгляд, можеть иметь отношение лишь то, что "не раз на хорах, в часы богослужения, его сосед по скамье слышал, как он к пенью церковных гимнов ad omnem tonum примешивал какие-то непонятные слова". Конечно, эрудиция Клода Фролло потрясает: в 1482 году он мог цитировать из Законов Ману. Также не могу оставить без внимания его восклицание: «На что мне французский престол, когда я властен был бы восстановить Восточную империю!» Зачем Барберу понадобился Клод Фролло, проясняется только в главе XXI «Найден ли ответ на вопрос?»
Ричард Барбер не считает Грааль чем-либо материальным. Это ясно ему из контекста первых романов: Грааль исчезает из-за того, что все оказываются недостойными пользоваться этой «святой вещью». Тщётно искать его в инвентаре храмов и монастырей. Похоже, что Грааль для него есть некое тайное учение:
«... На полу в небольшой комнате лежит человек. Комната – обычная келья, которую можно увидеть в любом монастыре; однако она больше похожа на отдельную хижину, чем на келью большого братского корпуса. Уединённое место для неё выбрано не случайно. В углу кельи – бутылка с водой и чёрствый ломоть хлеба. Кроме них в келье нет ничего, она совершенно пуста, за исключением ложа, точнее – охапки соломы в середине кельи. Вокруг ложа на полу лежали кучки пепла, а прямо на пепле – какая-то записка, которая представляла собой ряд загадочных имён, разделённых знаком креста. Пепел полностью окружал ложе со всех сторон, как бы ограждая и защищая его. Человек на полу одет во всё чёрное и низким голосом читает молитвы по маленькому рукописному молитвеннику. Некоторые из его слов узнаваемы:
Свят, свят, свят Господь Саваоф!
Вся земля полна славы Его!
но они тонут в звуках странных имён, звучащих как залинание: «Оккинимус, Элиорем, Телой, Арчима». Движения молящегося слабы, медленны, словно он долгое время соблюдал строгий пост. Он переворачивает страницы нетерпеливо, но с большим трудом; наконец, дойдя до последних строк своего молитвословия, он с заметным волнением возвышает голос:
Воззри на меня и услышь молитвы мои и милостью Своей и силою Святого Имени Твоего благоволи спасти душу мою из темницы тела моего и скверны грехов моих, ибо в Тебе я кончаю жизнь мою.
О Бог мой, + Стоэксор + Аблай + Скиисталгаона + Фулларит + Ресфиомона + Ремиар + Баседа + Канона + Онлепот, Который сказал на Кресте: «Совершилось!»
С этими словами он закрывает книгу и готовится отойти ко сну. Сон приходит быстро, ибо он изнемогает от голода и предельной сосредоточенности на молитве и ритуале. Кто знает, что он видит? Какие великие тайны преисполняют тебя, Божественное Видение?
Так выглядел ритуал, кульминацией которого явилась только что описанная сцена. Он заимствован из одной крайне редкой книги по так называемой белой магии, дошедшей до нас из эпохи Средневековья, - книги, в которой магия становится продолжением христианской практики, а не тёмной силы, противоборствующей ей. Она известна под названием «Книги заклятий», и её предполагаемый автор – Гонорий Фиванский. Её главная цель – указать путь к божественному началу без ограничений и запретов, налагаемых Церковью. Сила Церкви зависела от её способности ограничить доступ к этим тайнам тех, кто верно следовал её учению. С помощью «Книги заклятий» человек может установить прямой контакт с высшими тайнами создания. Он предлагает путь к этому в обход общепринятых дорог. Вместо долгих лет сосредоточенного личного благочестия или медленного продвижения по ступеням церковной иерархии обладатель «Книги заклятий» имеет возможность вызывать силы, которые принесут ему немедленное исполнение всех его желаний. Он достигает этого, призывая силы добра точно так же, как посредством чёрной магии можно вызвать силы зла.
Пророческий сон – это кульминация ритуала, на совершение которого требуется всего двадцать восемь дней вместо трудов всей жизни. Однако ритуал придаёт огромное значение ортодоксальной церковной молитве и посту, а также телесному воздержанию тела. Кроме того, он требует присутствия на мессах, но – при посредстве священника, который знает, как прибавлять к обычным молитвам богослужения особые заклинания из «Книги заклятий». Это не просто какая-то одна молитва, а целая система различных заклинаний, прочитываемых во время мессы на протяжении двадцати дней. По окончании первых трёх дней будет ясно, достигнут ли успех или провал, ибо ангел объявит, «услышана твоя просьба или нет». Если первое видение не материализуется, первоначальные ритуалы следует повторить с величайшей тщательностью. С другой стороны, если эти ритуалы окажутся успешными, на двадцать первый день следует начать новую серию заклинаний, большинство из которых упоминают различные имена Бога. Божьи имена – это ключ к «Книге заклятий; они, «по-видимому написаны на древнееврейском, арамейском или греческом языках», но детального исследования до сих пор не проводилось. Эти мена не только фигурируют в молитвах, но и должны быть написаны пеплом на полу, прежде чем будут произнесены последние молитвы-заклинания. Вся эта совокупность обрядов имеет целью создать нарастающее чувство просветления сознания и возбуждения в результате произнесения всего списка Божьих имён, а также под влиянием поста.
Как отмечает Роберт Маттисен в своём эссе «Книга заклятий», этот ритуал, по-видимому, мог быть действенным независимо от богословских тонкостей и цвета источников его магии. В поддержку своего утверждения Маттисен ссылается на исследования нейробиологов, показывающие, как обыкновенные люди, совершая «системные повторяющинеся действия», способны манипулировать своим собственным телом, используя для этой манипуляции нормальные реакции нервной системы и достигая состояния «ритуального транса». Если это было возможно в Средние века, за рамками формальных обрядов и церковной иерархии, это могло иметь весьма важные последствия. Церковь могла понимать суть индивидуального мистицизма и симпатизировать ему, а иногда глубоко уважать его носителей, способных достигать таких видений благодаря продолжительным молитвенным практикам. Однако «Книга заклятий» наносит удар по учению Церкви, которая всегда настаивала, что подобные видения и состояния – это награда за исключительную веру и святость. Книга предлагала средства достижения Божественного видения (видения райского блаженства или, точнее сказать, созерцания Божества), которое считалось уделом святых в посмертии и немногих избранных при жизни, всего через несколько месяцев особой аскетической практики.
Кажется, Церковь прекрасно понимала всю опасность этого: в 1398 и 1402 гг. Богословский факультет Парижского университета, традиционно считавшийся наиболее авторитетным и сведущим в вопросах ересей и борьбы с ними, предал анафеме идею о том, что «посредством неких магических искусств можно достичь видения Божественной сущности Святого Духа». Однако мы знаем и то, что книги, подобные этой, не представляли особой редкости. Так, в одном каталоге библиотеки XIII в. значатся тридцать шесть «тайных книг», содержание которых составитель каталога даже не захотел описать, поскольку в них содержались глубокие тайны, и эти книги следовало хранить подальше от непосвящённых. Таким образом, мы имеем дело с текстом, который вовсе не ьыл уникальным; наоборот, он представлял собой частицу тайной традиции, следы которой мы можем проследить. Эта традиция не связана с чёрной магией, а представляет собой параллельную магическую практику в рамках самой Церкви – практику, которую удалось либо успешно ограничить, либо полностью искоренить.
А какое отношение всё это имеет к Граалю? Весьма и весьма важное. Мы уже знаем, что Божественное видение. Главный объект ритуала в «Книге заклятий», лежит в основе романов о Граале. Это – то самое видение, которого после суровой самодисциплины удостаивается рыцарь, чьё главное качество – особая духовная чистота. Более нигде, за исключеним «Книги заклятий», не сказано ни слова о том, что подобных видений может сподобиться мирянин. В наиболее ранних памятниках литературы о Граале присутствуют следы утраченного ритуала, связанного с Граалем, и другие, менее существенные детали. «Книга заклятий» относится к магической школе, провозглашающей одним из главных своих учителей царя Соломона. Не случайно рыцари приплывают к замку Грааля именно на корабле Соломона.
Но «Книга заклятий» также раскрывает одну из реальных тайн материала круга Грааля. В первом варианте истории Грааля, во время беседы отшельника с Персевалем в «Повести о Граале» Кретьена де Труа
«отшельник прошептал ему на ухо святую молитву, повторяя её вновь и вновь, пока бедный юноша не выучил её наизусть. В этой молитве звучали многие из имён Господа нашего, в том числе и самые величайшие и грозные, которые язык человеческий не должен произносить, за исключением страха смерти. И когда отшельник учил Персеваля молиться, он строго запретил ему упоминать эти имена, за исключением случаев крайней опасности».
«Тайные имена» Господа нашего - идея в высшей степени необычная, даже для конца XX в. на «Книгу заклятий» я наткнулся случайно, опрашивая эрудитов-богословов, а также филологов-литературоведов, известно ли им что-либо об этих тайных именах. Мне так и не удалось ничего найти по этой теме в рамках христианского контекста. Точнее сказать, нечто подобное мельком упоминалось в поздних латинских текстах, созданных после перевода на латынь древнееврейского мистического учения, известного под названием каббала, но это никак не было связано с Божественным видением в том виде, в каком это описано в «Книге заклятий».
Ясно, что эта гипотеза придаёт осмысленный характер различным элементам традиции Грааля, столь интересным для нас. Кроме того, она позволяет предположить, каким мог быть финал неоконченной поэмы Кретьена – финал, сохранившийся только в «Поисках Святого Грааля». Грааль – это некая совокупность тайных преданий в Церкви, традиций ритуальной магии, известной лишь избранным и представляющей собой некое не-апостольское предание. Кретьен, само имя которго означает «христианин» и, возможно, является nom de plume, сознавал, что эти знания могут быть вполне безопасно изложены в форме любовного романа, в котором их смогут понять лишь посвящённые. Все прочие, не принадлежащие к кругу избранных, прочтут это как рыцарский роман с сильно выраженным моральным элементом. Книга, которую передал Кретьену Филипп Фландрский, по-видимому, представляла собой сочинение, аналогичное «Книге заклятий» и написанное в форме латинской аллегорической поэмы. Концовка этой поэмы могла подсказать Персевалю ответ на вопрос: «Кто вкушает из Грааля?» Ответ вполне естественный: «Те, кто знает его истинную природу». Пресловутые «тайны Грааля», которые так боялся раскрыть Робер де Борон и которые скрывались под маской ортодоксальной христианской мистики в романе «Поиски Святого Грааля», удалось сохранить.
В поддержку этого, а также «тайных преданий», обнаружить которые очень трудно, позднейшая история «Книги заклятий» протягивает едва заметную нить, пронизывающую мифы о розенкрейцерах и тамплиерах, сложившиеся в XVII и XVIII вв. До наших дней сохранилось лишь шесть экземпляров «Книги заклятий». Все они хранятся в Британской библиотеке, причём пять из них ранее принадлежали её основателю, сэру Хансу Слоуну. Среди них есть два средневековых списка, на одном из которых сохранилась чётко различимая владельческая запись доктора Джона Ди, чьи исследования в области мистики и магии, как мы уже знаем, были важным источником учения розенкрейцеровского движения. Впоследствии этот экземпляр принадлежал известному драматургу Бенджамину Джонсону, интерес которого к подобной тематике явился причиной создания им пьесы «Алхимик».
Ещё один экземпляр также датируется XIV в., а остальные копии относятся к XVI и XVII вв. Это свидетельствует о том, что возрождение интереса к подобным вопросам – знак того, что Церковь более не имела абсолютной власти в вопросах цензуры. Второй экземпляр XIV в. был собственностью одного из членов семейства Джекиллов, имя которого Роберт Льюис Стивенсон заимствовал (правда в связи с магией иного рода) для героя одного из своих произведений – «Странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда». Всё, что нам известно о «Книге заклятий» до её появления в библиотеке Джона Ди, - это то, что Томас Эргхоум, оставивший множество книг братьям-монахам в Йорке в конце XIV в., имел экземпляр этого текста в составе одного их семи томов по магии, находившегося в его собрании.
Говоря о розенкрейцерах, надо заметить, что название этого движения происходит от «розового» или «красного» креста, и хотя высказывались версии о связи с крестом св.Георгия, а также с «Рыцарем Красного Креста» из поэмы Спенсера «Королева фей», оба эти символа имеют подчёркнуто националистический английский характер и не обладают универсальными качествами. Однако, если вписать Грааль в контекст круга интересов Джона Ди через посредство «Книги заклятий», то тайну «розового креста» можно раскрыть без особого труда. Если взглянуть на герб любого из рыцарей Артура, то первым же щитом окажется щит Галахада, на гербе которого помещён алый крест на белом поле. Более того, алый крест имеет свою собственную историю. В одной из битв на кресте возникла фигура распятого, а впоследствии, в результате другого чуда, щит стал белым, и страж Грааля окрасил его в алый цвет своей собственной кровью. Поэтому использование розенкрейцерами этого символа можно воспринимать как возрождение тайной традиции Церкви до эпохи Реформации.
Однако эта традиция была и остаётся тайной, и проследить ей крайне трудно. Даже Э.Уэйт, написавший подрбный рассказ о ней в контексте масонской и розенкрейцеровской мысли, позаботился о том, чтобы не выдать информацию о связи между Граалем и ритуальной магией, хотя ранее писал о том, и о другом. Он стал первым современным исследователем, который заговорил о «Книге заклятий». Вместо этого он предпочёл описание тайн Грааля, приводимое Робером де Бороном, поместив его в заключение своей книги «Сокровенная церковь Святого Грааля». Язык книги отличается высокопарностью, контрастирующей с простотой Робера де Борона, но информация – таже самая:
«Итак, Тайная Традиция христианской эпохи – это слухи о Тайном Святилище; эту традицию излагают многие голоса. Голос духовной алхимии, превосходящий голос Грааля, - это голос той же литературы о Граале, но – в завуалированном виде, гласящий, что он- здесь... Голос Храма, отражённый в позднейших попытках его возрождения, гласит, что Он восстал и ушёл. Голос масонства утверждает, что старый Храм не был построен по истинному и верному плану. Голос Розового Креста говорит, что в местах уединённых Он, будучи мёртв, свидетельствует о жизни... Сокровенный голос Христа звучит в Тайной Литературе, и поэтому я написал эту книгу – руководство по Великому Посвящению».
Не является ли «Книга заклятий» сокровенным текстом о Граале?
Создание гипотезы о Граале
... Мы начали с того, что пытались связать между собой молитву в «Повести о Граале» Кретьена с «Книгой заклятий». Да, эта молитва – действительно один из самых таинственных элементов в текстах о Граале. Эта молитва содержит «многие из имён Господа нашего», а не Бога и не является ритуалом, в котором используются имена Бога. Да, здесь можно говорить об аналогии с «Книгой заклятий», но не о прямой связи. Куда более близкие параллели можно выявить в аналогичных молитвах, фигурирующих в манускриптах XIV в. В прологах таких молитв говорится, что «тот, кто называет их, не познает смерти в день смерти зла. Это связано с суеверием в отношении святого причастия, бытовавшему в Средние века, и возвращает нас к куда более достоверному контексту мессы. Это относительно плохо изученная область, и не исключено, что исследователям удастся обнаружить и другие тексты, связанные с имегами Бога.
Более того, вполне вероятно, что «Книга заклятий» имеет более позднее происхождение, чем поэма Кретьена: исследователи доказали, что в ней есть ссылка на труд, написанный в 1247 г. Другие учёные считают, что она появилась гораздо позже, в середине XIV в. одной из бесспорных проблем здесь является тот факт, что еврейская каббала, из которой прямо заимствована часть этих имён, была неизвестна на Западе вплоть до конца XIII в., и хотя не исключено, что Кретьен и «Гонорий Фиванский» могли познакомиться с ней непосредственно по еврейским источникам, это является скорее исключением, и подобная датировка противоречит нашей аргументации.
Теперь нам остаётся предположить, что Кретьен де Труа и Робер де Борон знали, но не поведали нам, что история Грааля связана с Божественным видением. Сегодня мы не в состоянии это доказать, и гораздо более вероятно, что тема видения и явления Грааля восходит не к ритуальной магии, а к вполне ортодоксальным церковным кругам – цистерцианскому мистицизму. Визионерские элементы в «Перлесво» практически независимы от Божественного видения и наглядно показывают, что не существует никакой сложившейся традиции, касающейся природы Грааля. Между тем наша аргументация построена на том, что такая уникальная и самодостаточная традиция существует. Гораздо более вероятно, что связь между Граалем и Божественным видением – это эффектный плод воображения более позднего автора, развивавшего тему Грааля как архетипа потира, используемого в мессе. К сожалению, мы вынуждены признать, что отождествление видения Галахада с Божественным видением вполне убедительно, но ни в коем случае не абсолютно.
Давайте на минуту предположим, что средневековые параллели между «Книгой заклятий» и Граалем – идея вполне логичная, и рассмотрим гипотетическую историю эволюции такой традиции. Сам факт того, что у Джона Ди был экземпляр «Книги заклятий», весьма интересен, но важным отсутствующим элементом в ней вплоть до XIX в. был сам Грааль. Магия Джона Ди не содержала в себе никаких элементов риьуальной католической практики, которые непременно присутствовали бы, если бы традиция «Книги заклятий» была частью его оккультного репертуара. По всей видимости, Ди собирал такие манускрипты как одно из проявлений своего общего интереса к магии. То же самое относится и к Бену Джонсону, который, в конце концов, в своём «Алхимике» едко высмеял практиков мистическов искусств, что вряд ли позволяет видеть в нём ревностного приверженца мистической традиции. Точно так же предположение, что красный щит Галахада является прототипом эмблемы розенкрейцеров, само по себе не лишено вероятия, но против неё говорит очень многое, в частности – крайне слабое знакомство со средневековыми романами в эпоху, когда создавались розенкрейцеровские тексты. Куда более вероятным источником можно считать «Королеву фей» Спенсера, учитывая её громадную популярность, в том числе и в окружении Джона Ди и в кругах пнглийских интеллектуалов. Труд Э.Уэйта о Граале и «Книге заклятий», несмотря на оккультные интересы автора, в основном носит вполне научный характер, и только в заключении Уэйт обращается к спекулятивным и оккультным аспектам Грааля, и объектом его изысканий являются «книги, посвящённые тайным речениям евхаристии или текстам тайного посвящения». Ни того, ни другого в «Книге заклятий» нет. Если ему уже был известен текст, который он искал (его работа о «Книге заклятий» появилась в 1898 г., а книга «Сокровенная церковь Святого Грааля – в 1909 г.), то этот пассаж представляет собой завуалированную двойную игру. Короче говоря, наш короткий экскурс в мир «ответов» на вопросы о Граале имеет ничуть не большую ценность, чем любой из трудов-предшественников в том же жанре».
Последний раз редактировалось
Сабина 15 фев 2008, 21:14, всего редактировалось 3 раз(а).