Евгений Беляков » 06 июн 2017, 18:15
3.«Хоть и тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы…»
Фраза, непосредственно следующая за «сфрагидой» дает возможность ответить на этот вопрос [кем был Даниил=Боян]. Но для ответа нам необходимо привести некторые исторические данные, а вся история целиком рассказана в книге из серии ЖЗЛ "Юрий Долгорукий" А.Карпов (М., "Молодая гвардия", 2006. Серия "Жизнь замечательных людей").
Указанная в заголовке этой главы антитеза (голова-плечо) из «Слова о полку Игореве», безусловно имеет прямое отношение к дискуссии, которая состоялась в Киеве в 1147 г. после избрания Климента Смолятича епископами на пост митрополита Всея Руси. Новгородский Нифонт - один из главных оппозиционеров Клименту, был вызван в Киев и был подвергнут «домашнему аресту» в Печорском монастыре. Климент задает Нифонту странный вопрос , в сохранившихся текстах в форме, присущей эпохе Климента - в иносказаниях и символах.
«И се вопрошал Клим нашего епископа (Нифонта) от полоцкого епископа: аже служитъ епископъ постьну службоу, кде целують: в скранью ли по обычаю? - Въ рамо, рече, человати». То есть целовать ли на постной службе в щеку (в голову)? - В плечо, отвечал Нифонт, целовать». (См. «Вопрошания» Кирика Новгородского). О какой руке и о какой голове идет речь?
В 1145 году митрополит Михаил, по национальности грек, ставленник Византии, покинул Киев, оправдывая этот шаг возникшей там смутой. Перед своим отъездом он оставил, однако, некое «рукописание», согласно которому без митрополита "не достоить" вести богослужение в кафедральном киевском Софийском соборе. Он отправился в Константинополь, где и остался, отказавшись возвращаться на Русь. Уже в Константинополе, митрополит "услыша наипаче многи волны и которы в Киеве и во всей Русской земле и того ради не приложи возвратитися на свой стол". В то время действительно произошли крупные события. Умер великий князь Всеволод Ольгович. Это сын знаменитого Олега Святославича, названного в «Слове о полку Игореве» «Гориславичем», деда главного героя «Слова о полку Игореве» Игоря Святославича (Святослав Ольгович - брат Всеволода Ольговича). Другой герой «Слова о полку Игореве» - великий князь киевский Святослав - это сын Всеволода.
Когда Всеволод умирал, он заставил всех князей целовать крест своему брату Игорю Ольговичу. После же смерти Всеволода произошла смута, в результате которой власть захватил Изяслав Мстиславич из другой ветви княжеского рода - мономашич. Игорь Ольгович был упрятан в монастырь, затем убит разъяренной толпой. Митрополит Михаил (как уже говорилось) от этих неурядиц сбежал в Константинополь и не возвратился со страху.
Киев остался без богослужения в Софийском соборе, главном на Руси, и это, конечно же, никак не могло устроить Изяслава Мстиславича. С другой стороны, в самом Константинополе после добровольного ухода с патриаршества Михаила II Куркуаса и низложения Косьмы II Аттика (26 февраля 1147 года) патриарший престол пустовал до декабря 1147 года. Возникла подходящая ситуация для избрания своего, русского патриарха.
И «…поставе Изяслав митрополитом Клима Смолятича, вывед из Заруба, бе бо черноризец схимник и бысть книжник и философ, так, якоже в Руской земли не бяшет». (Ипатьевская летопись за 1147 год).
В начале лета 1147 года Климент Смолятич, вызванный Изяславом, срочно переезжает в Киев. Открывается церковный собор. Мнения разделились. Епископы Мануил, еп. Смоленский - грек, Косма, еп. Полоцкий - вероятно грек и Нифонт Новгородский - киевлянин, но долго живший на греческом Востоке, высказались против возможности избрания митрополита собором епископов. "Не есть того в законе, яко ставити епископом митрополита без патриарха, но ставить патриарх митрополита". "А не поклониве ти ся, ни служиве с тобою, зане не взял еси благословения у Святое Софьи (константинопольский патриарший Софийский собор), ни от патриарха. Аще ли ся исправиши, благословишися от патриарха, и тогда ти ся поклониве; ве взяла от Михаила от митрополита рукописание, яко не достоить нам без митрополита в Святеи Софьи (киевской) служити". Иерархи отказывались признавать такое поставление и даже совершать службу вместе с новоизбранным митрополитом.
Все же большинство епископов выступило за избрание Климента Смолятича. Решающий аргумент высказал епископ черниговский Онуфрий. "Аз сведе, - сказал он, - достоить ны поставити, а глава у нас есть святаго Климента, якоже ставять греци рукою святаго Ивана ". То есть он предложил вместо использования десницы Иоанна Крестителя в обряде поставления митрополита использовать другую, высокочтимую реликвию - голову святого папы Римского Климента, замученного много времени тому назад в Крыму. Видимо, сыграло роль и то, что нового «самостийного» кандидата в митрополиты также именовали Климентом.
Митрополит Климент был вторым (после Иллариона) митрополитом, поставленным не из Византии. В этом некоторые епископы видели сепаратизм и нарушение традиций. И не даром: едва приняв сей пост, Климент решился, следуя завету митрополита Иллариона, осуществить своего рода «религиозную революцию», включить в православную традицию предания славян, ранее считавшиеся языческими.
Теперь мы видим, какая голова имеется в виду в выражении «Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы…»: голова папы Климента, замученного в Крыму на римских каменоломнях. Папа Климент, ученик и последователь св. Петра - один из самых почитаемых святых как западной, так и восточной церквей. Часть мощей Климента был принесена в Рим Часть его нетленных мощей, а именно - ГОЛОВУ, князь Владимир Святой после своего крещения перенес в Киев, в Десятинную церковь, где она пребывает и по сей день. Именно этой головой поставили епископы в 1147 году Климента Смолятича митрополитом.
Вот почему, по Нифонту, не признавшему митрополита Климента, не в голову, а в плечо теперь целовать. Нет духовного главы на Руси. Хотя это и абсурдно: в плечо (рамо) никто и никогда не целовал… Но в тот час Климент победил.
Около семи лет занимал Климент кафедру митрополита. В 1154 году киевский князь Изяслав, покровитель Климента, умирает, и Смолятич вынужден покинуть кафедру.
Стоит сказать несколько слов об Изяславе. Он начал свою карьеру в Полоцке, куда его поставил отец его, Мстислав. Изяслав был достаточно умен, чтобы не вмешиваться в полоцкие дела и все управление в княжестве в отсутствие князей-мужчин перешло к женщинам, среди которых верховодила Евфросиния, позже объявленная святой. Этот период истории Полоцкого княжества историки даже называют «полоцким матриархатом». Есть все основания считать, мне кажется, что именно в Полоцке зарождается тот новый «свет», который приводит к взлету русской средневековой культуры, той самой, что породила великие творения архитектуры, в т.ч. Покрова на Нерли, литературы («Слово о полку Игореве»), и которая была «срезана» монгольским завоеванием. Уже в Полоцке Изяслав мог познакомиться с девочкой-княжной, Марией Васильковной, отличавшейся как красотой, так и литературным даром.
Изяслав сменил Всеволода на киевском престоле, и, хотя Изяслав был ярким представителем дома Мономаха, ольгович Святослав Всеволодич остался в Киеве вместе со своей женой, Марией Васильковной, и пользовался расположением великого князя. Здесь же великая княгиня могла подружиться и с Климентом Смолятичем.
Дела Изяслава шли очень удачно. М.Присёлков, крупный историк русского средневековья, считает его смерть в 1154 г. большой утратой для Киевщины. «Переживи Изялав Юрия и Вячеслава, - пишет Присёлков, - он стал бы господином положения на Руси». Как знать, может быть Изяславу удалось бы осуществить мечту автора «Слова о полку Игореве» и объединить Русь, и тогда вся история пошла бы по другому руслу?
Но этого не случилось.
В апреле 1156 года в Киев из Царяграда приехал новый митрополит - Константин.
«…Митрополит Констянтин приде из Царягорода, и прия и князь Дюрги (Юрий) с честью, и Полоцкий епископ, и Мануил Смоленский епископ, иже бегал перед Климом, и тако испровергши Климову службу и ставления, и створиши божественную службу». (Ипатьевская летопись,1156), откуда видно, что реформы Смолятича касались и порядка богослужения.
Климент Смолятич был проклят и, по утверждению некоторых исследователей, был отлучен от церкви! Если так, это уникальное явление. Во всяком случае, от церкви посмертно (!) был отлучен его шеф, князь Изяслав Мстиславич. Но, очевидно, как в таких случаях бывает, в Киеве и в других городах оставалась «партия» сторонников Смолятича. После смерти Юрия Долгорукого Киев достался князю Мстиславу Изяславичу и Ростиславу Мстиславичу, брату Изяслава. И Мстиславом была совершена попытка вновь поставить Климента.
Однако - не удалось. Ростислав не хотел ставить Климента, т.к. тот не был утвержден Царьградом, а Мстислав не хотел ставить Константина, т.к. тот проклял его отца. И в силу соглашения между князьями, как Климент, так и Константин были устранены от киевской митрополии и сюда приехал из Константинополя третий кандидат Феодор. Скоро Феодор, впрочем, умер, но из Константинополя явился неожиданно новый митрополит Иоанн.
Вот как это описывает Ипатьевская летопись (1164):
«Приде митрополит Иван в Русь, и не хоте его Ростислав приятии, занеже отрядил бяше Ростислав Гюряту Семковича к цареви, хотя справити Клима в митрополью, и возвратися опять Гюрята из Олешья с митрополитом и с царевым послом. И присла царь дары многи Ростиславу, оксамиты и паволокы и вся узорочья разноличная. Посол же царев молвяше Ростиславу: «Молвить ти царь: аще приеши с любовью благословение от Святыя Софии…»
Далее в летописи пропуск. Согласно последующему, Ростислав попросту поддался на подкуп и согласился с поставлением митрополитом Ивана. Больше в летописях о Клименте Смолятиче мы ничего не услышим.
Отметим здесь словосочетание «оксамиты и паволокы и вся узорочья разноличная». Ибо то же самое мы находим в «Слове о полку Игореве»: «Помчаша красные девкы половецкыя, а с ними злато и паволокы и драгия оксамиты». Случайность ли?
А.Макаревич обратил мое внимание на отрывки из «Слова Даниила Заточника» с той же метафорой. «А иныи летаетъ с церкви, или с высокие полаты, паволочиты крилы имея..». Имено так «летел с церкви» русский митрополит. И еще. "Паволока бо испестрена многими шолкы и красно лице являеть». То есть неспроста была эта паволока: за ней стояло лицо Византийского патриарха.
Возникает ощущение переклички между летописью, «Словом Даниила» и «Словом о полку». И это уже трудно объяснить «влиянием» одного автора на другого… Скорее – намек.
Итак, все это время в Киеве происходила перманентная борьба за Климента, а значит - за независимость от Византии и религиозную реформу, которая сделала бы русское православие ближе к народным обычаям, традиционно считающимися языческими. Собственно, то же самое мы отмечаем в «Слове о полку Игореве» - множество языческих персонажей и метафор. На этом основании я и присоединяюсь к гипотезе А.Макаревича, что Даниил Заточник – это и есть Климент Смолятич. (Другие его аргументы – в его работах).
В надписи-граффито XII в. в Софийском соборе в Киеве читаем: «Г[оспод ]и помилуй помози помани Данила».
«Надпись сделана под рисунком какого-то сооружения с крестом наверху. Другая надпись, сбоку, поясняет, что это – ледяная церковь и алтарь; алтарь погаснет, а церковь растает. Рисунок изображает «иордань» – ледяную церковь, сооружаемую на реке из больших квадратов льда в праздник крещения (богоявления) 6 января. Автор надписи, Даниил, не назвал себя «рабом божьим», как того требовала обычная формула, а такое отступление от правил дозволялось лишь высшему духовенству» (Рыбаков Б. А. Русские датированные надписи XI – XIV вв. М., 1964, с. 22, табл. XXII). И хотя Б. Рыбаков относит эту запись к юрьевскому епископу Даниилу, поставленому в 1114 г. на крещение, можно предположить, что это не так, и в надписи имеется в виду Климент – Даниил (священники и монахи иногда меняли свои имена при определенных обстоятельствах). Потому что для Климента-Даниила все понятно: ледяная церковь - хрупкое, временное сооружение, часто очень красивое... И тут - либо сожаление, либо проскопия и страх за его судьбу и судьбу его деяния. Одно из двух.
Откуда же само имя – Боян? Вчитаемся внимательнее в контекст уже цитировавшейся фразы: «Видих: великъ звѣрь, а главы не имѣеть; Тако и многи полки без добра князя».«Яко же рече Святослав князь, сын Олъжин, ида на Царырад с малою дружиною, и рече: "Братиа! нам ли от града погинути, или граду от нас пленену быти?" Яко же Бог повелить, тако будеть: поженет бо един сто, а от ста двигнется тма. Надеяся на Господа, яко гора Сион не подвижится въ веки. Дивиа за буяном кони паствити, тако и за добрым князем воевати. Многажды безнарядием полци погибають. Видих: велик зверь, а главы не имееть, тако и многи полки без добра князя». ДИВИА ЗА БУЯНОМ КОНИ ПАСТВИТИ – в этой фразе можно разгдядеть и Дива, и Бояна – сказочных героев «Слова о полку Игореве». Вряд ли это совпадение. Скорее ключ кода имени Кимента – Даниила в «Слове о полку», понятный лишь тому, кто досконально знал текст «Слова Даниила» или… самому автру «Слова Даниила».
Тогда становится понятно, откуда такая таинственность. В эпоху написания «Слова о полку» (вероятно, около 1187 г.) Климент был опальным, свергнутым, проклятым и изгнанным. Упоминать его имя открытым текстом было невозможно. Тем более, это не могла сделать великая княгиня, жена киевского князя. Однако именно такое упоминание Марии Васильковне было почему-то очень нужно. И она «зашифровала» его двусмыслием, понятным лишь для посвященных. На первый взгляд речь идет о древних певцах эпохи Ярослава, Святослава и Олега (деда Игоря Святославича). Но при пристальном чтении выясняется, что речь идет о современниках.
Она могла сделать это из глубочайшего уважения к Учителю. Но есть и другое объяснение: «Слово о полку» Мария использовала как послание изгнанному Клименту с известием, что его последователи в Киеве все же еще пока тайно существуют. Использование книги в качестве шифрованной почты в XII веке было в высшей степени целесообразным, так как в то время не было не только емейла, но и тривиальной почты. И великая княгиня могла быть уверена, что прочесть тайнопись смогут только люди «кружка» Климента, а они все были, очевидно, ей известны.
Последний раз редактировалось
Евгений Беляков 06 июн 2017, 18:39, всего редактировалось 1 раз.
Я мыслю, я практически не существую...