Nart » 16 апр 2007, 21:54
ПОХОД СОСЛАНА
Задумал Сослан на год поехать в поход. Сел на своего коня и
уехал. Много ли, мало ли проехал – кто может это знать, кроме него
самого? – но выехал он на большую равнину. Огляделся вокруг –
нигде ничего не видно, ни зверя, ни всадника. Поехал он дальше и
вот на опушке леса приметил след оленя. И спросил он себя: «Что
это за олень, который оставляет на земле след по самую свою
щиколотку?»
Двинулся он по следу, миновал семь перевалов, на восьмом
перевале догнал этого удивительного оленя. Олень пощипывал траву
на перевале. Как подует на него ветер, каждый волос его звенит,
как бубенчик. Сослан пустил стрелу в оленя, и раненый зверь
убежал. Сослан поднялся на перевал, где пасся олень, и увидел там
брызги крови. Бережно собрал он эти брызги, затем отправился по
кровавому следу, который привел его в какое-то ущелье. Там Сослан
увидел дом, подошел и крикнул:
– У дверей ваших гость, хозяева!
На крик выбежали двое юношей и пригласили Сослана в дом.
Накрыли ему ужин, но Сослан не ест, спрашивает юношей, которые
показались ему печальными:
– Скажите мне правду, почему вы так печальны?
– Мать наша больна, потому мы печальны.
– А кто ваша мать?
– Мать наша из рода нартов. Была она на примете у алдара
Гумского ущелья, и он силой увел ее к себе. Но мать наша была
непреклонна, и алдар разгневался на нее, ударил ее войлочной
плетью и сказал: «Превратись в золотого оленя, и чтобы не было
тебе исцеления от чьей-либо руки, кроме того, чьей рукой будешь ты
ранена!» И превратилась наша мать в золотого оленя. Она убежала от
гумского алдара и вскормила нас своим молоком. С тех пор мечтает
она вернуться к нартам. «Хоть бы,– говорит,– кого-нибудь из них
увидеть!» Потому часто уходит она на дальний перевал – там,
случается, охотятся нарты. На днях она тоже пошла туда. Кто-то из
нартов увидел ее, пустил в нее стрелу, и брызги ее крови остались
на перевале. Сама же она насилу пришла домой и теперь умирает.
– А можно ее как-нибудь спасти?
– Если капли ее крови развести в теплой воде и дать ей выпить,
то она могла бы выздороветь.
Сослан достал собранные им капли, развел их в теплой воде и дал
выпить оленю. И олень поправился. Видно, что обрадовался олень
Сослану, но слова человеческого вымолвить не может, и Сослан опять
спрашивает мальчиков:
– А как можно превратить вашу матушку в то, чем была она
раньше?
– Если ударить ее войлочной плетью алдара гумского, тогда она
опять превратится в женщину.
– Тогда поеду я к алдару Гумского ущелья. Мальчики сказали:
– Сегодня пятница, в следующую пятницу у него будет пир в честь
его сына. Ты поезжай к нему и сделай вид, будто ничего не знаешь.
Алдар Гумского ущелья будет сидеть среди своих гостей, войлочная
плеть его будет у него в руках. Ты возьмись прислуживать гостям.
Если алдар ни в чем тебя не заподозрит, то он скажет тебе: «Ты,
гость, небом посланный, присядь-ка рядом со мной!» Ты согласись и
будь любезен, но остерегайся и не смотри на войлочную плеть: если
взглянешь, он заподозрит тебя, и ты погибнешь. Когда на ночь
отойдет он ко сну, то войлочную плеть положит в изголовье постели.
Ты не трогай плеть: в первую ночь не попадет она в твои руки.
Утром он тебя спросит: «Куда ты путь держишь, наш гость?» Ты
отвечай: «Ищу я службы, может, кто наймет меня». Он тебе скажет:
«Оставайся у меня». Ты согласись.
На второй день, когда народ опять сядет пировать, алдар
опьянеет, и, когда он ночью опять положит свою войлочную плеть
себе в изголовье, вот тогда ты изловчись и добудь ее.
Отправился Сослан к алдару Гумского ущелья. Алдар чествовал
своего сына, угощал народ. Вечером, только народ разошелся по
домам, Сослан прибыл к алдару Гумского ущелья. Алдар, держа в
руках войлочную плеть, приветствовал Сослана:
– Ты едешь издалека, наверное, устал. Будь моим гостем. Сослан
согласился. Ночью алдар положил войлочную плеть в свое изголовье и
заснул. Утром опять собрался народ на пир, сели они за столы.
Алдар Гумского ущелья спрашивает Сослана:
– Куда ты держишь путь, наш гость?
– Еду искать службы, может быть, где-нибудь наймут меня.
– У меня нет взрослого сына-помощника, живи со мной, будешь мне
помогать.
– Если ты не брезгуешь моим обществом, я согласен, – ответил
Сослан.
– Тогда прислуживай гостям так, как если бы был ты моим
взрослым сыном. Пусть никто не уйдет от нас недовольным! Угощай их
хорошенько.
И Сослан, будто хозяйский сын, прислуживал пировавшим. Аладр
Гумского ущелья незаметно для других приглядывался к Сослану и был
ему благодарен за его расторопность, но молчал. Ел и пил с гостями
алдар, и как было не опьянеть ему? До вечера просидел народ, потом
разошелся по домам. И тут алдар Гумского ущелья говорит Сослану:
– Я благодарен тебе за сегодняшнюю службу. Ночью алдар уложил
спать Сослана около себя. Как только уснул алдар, Сослан незаметно
вытащил у него из-под головы войлочную плеть, вскочил и громко
закричал:
– Эх ты, черный осел! Ты думаешь, я действительно ищу себе
службу? Я – нарт Сослан! Ты мучил народ, теперь сам испытай
мучение!
Ударил он алдара Гумского ущелья войлочной плетью, и алдар
превратился в осла. Сослан навьючил на него все сокровища алдара,
погнал табуны его скота вместе с пастухами и прибыл в дом, где со
своими мальчиками ждал его золотой олень. Ударил Сослан оленя
войлочной плетью, и олень опять превратился в женщину.
Глядя на Сослана, не могла нарадоваться женщина. И так как он
был из нартов, то называла она себя сестрой Сослана, а детей своих
– племянниками его. Войлочную плеть она бросила в костер, и костер
с тех пор горит, не погасает. Потом сестра и племянники сделали
подарки Сослану, и с богатым добром вернулся он к нартам.
Небывалый пир устроил Сослан нартам, угощал он их целую неделю.
НАРТ СОСЛАН И УАИГ БЫЗГУАНА
В поход на три года собрались нарты – как же иначе узнать, кто
всех сильнее?
Проехали степи, добрались до дремучего леса, над лесом утес, а
на утесе издалека виден замок. Решил Сослан разве дать, чей это
замок. Отделился он от нартов и тихо поднялся на утес. Видит:
ворота замка открыты, сторожа не видно. Въехал он во двор,
привязал коня, а сам заглянул в окно. Видит: спит там уаиг
Бызгуана и так храпит, с такой силой выпускает воздух через
ноздри, что приподнимаются и опус каются в лад его дыханию плиты
крыши.
«Конечно, он насильник, этот уаиг Бызгуана, – подумал Сослан.–А
потому надо его погубить!»
Притворился Сослан бедняком и окликнул его жалобно;
– Уаиг Бызгуана! Твой отец и твоя мать да будут мне защитой!
Спаси меня от нарта Сослана, хочет он меня зарезать!
Уаиг Бызгуана вскочил со своей постели, выскочил во двор и
увидел Сослана. А Сослан ростом ему по щиколотку. Заорал на него
уаиг:
– Кто ты? Откуда ты? Как попал сюда? Сослан ему ответил:
– Человек я бедный, нанялся в пастухи к нартам. Волки задрали у
меня в стаде корову Сослана, и он пригрозил меня убить. Все родичи
Сослана гонятся за мной. Не знал я, куда деться, и прибежал к
тебе. Твоей защите поручаю себя, не выдавай меня Сослану, а то он
живым меня изжарит.
– Давно ищу я этого собачьего сына! – заорал уаиг. – А тут,
видно, олень сам пришел под топор! Скажи, где ищут тебя нарты?
– Я скажу тебе, где они, но сам с тобой не пойду, живьем
проглотит меня Сослан.
– Ладно, ты оставайся здесь и жди моего возвращения. А я
погляжу, что за человек Сослан.
– Постой, уайг, не ходи на нартов сам. Лучше угони нартские
табуны, и тогда нарты сами придут к тебе, – сказал Сослан.
Уаиг Бызгуана отправился угонять нартские табуны, а Сослан
остался в крепости. У уаига Бызгуана жил работник, вот Сослан
доверился и спросил его:
– Укажи мне, где его смерть, чтобы я понял, как его доконать.
Ответил работник:
– Нет ему смерти. Только на самой верхней башне замка воткнуты
три стрелы. Одна из них – душа его, вторая – смелость его, третья
– сила его. Сначала возьми и выведи из подвала замка черного аркан-
коня, который там привязан. Если он сразу даст тебе сесть на себя,
тогда ладно, если же не даст – схвати его, за задние ноги и крути
его вокруг себя сколько сможешь, тогда он признает, что ты его
всадник. Потом вскочи на него, и он умчит тебя на небеса.
Возвращаясь с небес, пролетит он мимо башни, тут схвати ты эти три
стрелы, и тогда уаиг будет в твоих руках.
Сослан вывел черного аркан-коня, но конь не дал сесть на себя.
Тогда Сослан схватил его за задние ноги и завертел вокруг себя.
Конь смирился. Сослан вскочил на него, и конь понес его до неба и
обратно. А возвращаясь с небес, пролетали они мимо башни замка, и
Сослан ухватил три стрелы, воткнутые в нее. Затем вошел он в замок
и стал ждать возвращения уаига.
Уаиг Бызгуана унес добро нартов, угнал их скот. Шатана послала
за нартами гонца тревоги, и нарты поторопились обратно. Но когда
они вернулись в селение, уаиг Бызгуана был уже далеко. Пошли они к
Сырдону и спрашивают его:
– Научи нас, где нам искать уаига Бызгуана. Ты, наверное, как
всегда, догадываешься об этом.
– Ни о чем я не догадываюсь. Но если кто и знает об этом, то
только Шатана.
Спросили Шатану, и она ответила так:
– Если умолите Сослана, он не только отобьет и вернет вам ваш
скот, но и скот уаига Бызгуана вам пригонит. Ну, а если среди вас
есть кто-либо сильнее Сослана, пусть он сам отобьет наш скот!
– Если бы кто-нибудь из нас мог это сделать, мы бы не
спрашивали у тебя совета. Отважнее и сильнее Сослана пока нет
никого не только у нартов, но и у чинтов14.
– Тогда отправляйтесь через Гомдзых-лес, Сослан должен
возвращаться той дорогой.
Тут хлынули нарты в Гомдзых-лес, чтобы встретить Сослана. А
уаиг Бызгуана в это время возвратился к своему замку и заорал
издали:
– Погоди, Сослан, ты все сделал, чтобы спрятаться от меня! А
куда ты теперь денешься?
Приблизился уаиг Бызгуана к своему замку. Пустил в него Сослан
первую стрелу, и уаиг закачался. Выпустил Сослан вторую стрелу –
рухнул уаиг на землю и сказал Сослану:
– Не убивай меня, Сослан, лучше забери все мое добро.
– Такому злодею, как ты, лучше умереть, чем жить!
– Ну, раз так, когда убьешь меня, вырви седой волос на макушке
моей, обмотай им свой палец, и к твоей силе добавится дважды
столько.
Пустил Сослан третью стрелу в уаига, и умер уаиг Бызгуана.
Сослан вырвал седой волос, который рос на макушке уаига, но не
сделал так, как просил его сделать уаиг перед смертью. Сначала
обмотал он волос вокруг дерева, и дерево раскололось надвое. На
второе дерево намотал он волос – то же самое. Так подряд срезал он
семь деревьев. Потом намотал он волос на свой мизинец, и силы его
удвоились. Потом соединил он скот уаига Бызгуана с угнанными
табунами нартов и погнал их, а замок уаига подарил его работнику.
Нарты встретили Сослана в Гомдзых-лесу и воздали ему почести.
С тех пор имя Сослана стало еще прославленней среди нартов.
ПОЧЕМУ СЫРДОН СТАЛ ВРАГОМ СОСЛАНА
Был Сослан в долгом отъезде. И Сырдон сказал тогда нартам:
– Своих семерых сыновей поставлю я мишенью, стреляйте в них из
лука, и, если убьете, ничего мне от вас не нужно, а если не убьете
и не раните, то дадите мне по одному быку с каждого дома.
– Хорошо, – сказали нартские юноши. Сырдон обвязал семерых
своих сыновей одной воловьей
шкурой и поставил мишенью на крыше семиярусной башни рода
Бората.
Нартские юноши начали пускать стрелы в сыновей Сырдона. Каждый
день стреляли они в них, но никак не могли ни ранить их, ни убить.
Сырдон заговорил своих сыновей, и только от стрелы Сослана
могла прийти к ним смерть. Когда нартские юноши в течение многих
дней не могли попасть в сыновей Сырдона, Сырдон подсмеивался над
ними. Он готовился получить по быку с каждого дома.
Но тут вернулся домой Сослан. Видит, что нартские юноши пускают
куда-то стрелы. У околицы селения Сослан встретил вещую женщину и
спросил ее:
– Сегодня день не праздничный, почему состязаются в стрельбе из
лука нартские юноши? Вещая женщина ответила ему:
– Сырдон поставил мишенью своих сыновей, и в них пускают они
стрелы, но не могут попасть. Сырдон подсмеивается над ними, а
завтра получит по быку с каждого дома.
«Я покажу ему сейчас!» – решил про себя Сослан и осторожно,
чтобы Сырдон его не увидел, подошел к стреляющим из лука, пустил
стрелу в мальчиков и одной стрелой убил их всех. Свалились
мальчики во двор дома Бората.
Сырдон сразу же узнал стрелу Сослана по шуму, который издавала
она при полете. Но что он мог поделать? Он только воскликнул:
– Пусть Бог не простит тебе этого, Сослан! То, к чему давно ты
стремился, сейчас ты достиг!
Вошел он во двор и вынес своих семерых сыновей, вырыл для них
семь могил и похоронил их.
Так Сырдон стал врагом Сослана.
СЫН БЕДЗЕНАГА, МАЛЕНЬКИИ АРАХДЗАУ
В селении Верхние Нарты жила красивая девушка по имени Уацират.
Ни по красоте, ни по стройности не было на свете девушки, которая
могла бы с ней сравниться. И руки у нее были умелые. Среди
нартской молодежи не нашлось бы такого, чье сердце не было бы
задето Уацират.
Вот как-то раз на нартском нихасе зашел среди молодежи разговор
о красавице Уацират. Один говорит: «Она меня предпочитает», –
другой: «Меня». И так долго они спорили.
Сырдон, Гатагов сын, молча слушал их спор, потом встал и пошел
к Уацират. Заглянул он в дверь ее дома и увидел, что Уацират одной
рукой кроит, а другой рукой шьет. Сырдон перешагнул порог, оперся
о свою палку и сказал:
– Добрый день, красавица Уацират! Уацират на него даже и не
оглянулась. Тут второй раз обратился к ней Сырдон:
– Неужели хочешь, чтобы нартская молодежь перебила друг друга?
Собрались они на нихасе и спорят. Кто говорит: она меня больше
любит, а кто–меня. Дай ответ нартским юношам, разреши их спор.
Красавица Уацират оставила слова Сырдона без всякого внимания.
Только глянула с презрением на него через плечо.
Досадно Сырдону, что Уацират ни за что считает его слова, и он
сказал ей:
– Гордая Уацират, ведь мы здесь одни, никто нас не видит,
подпусти меня к себе поближе.
Уацират в гневе схватила ножницы и сказала ему:
– Уходи отсюда, пока своими булатными ножницами не выколола я
тебе глаза.
Вскипел Сырдон от обиды, вышел из дома Уацират и сказал:
– Ну, если так, заставлю я тебя походить в шубе позора. После
этого Сырдон ушел, – как же могло быть иначе! Но он подучил
нартскую молодежь сложить песню о красавице Уацират. А в песне той
говорилось, будто красавица Уацират стала любовницей бедняка
Теувеза из рода Ацата.
Дошла эта песня до слуха отца Уацират.
«Как бы то ни было, а неспроста сложили песню о моей дочери», –
подумал отец и запер Уацират в верхнем ярусе башни, а сам с женой
поселился в нижнем ярусе; Стали они так жить.
Невзвидела Уацират белого света, не смотрит она на голубое
небо, сидит в верхнем ярусе башни и не понимает, за что ее
наказали. Но разве бедный Теувез мог не слышать о горе Уацират?
Сделал он себе крылья и в одну безлунную ночь взлетел до верхнего
яруса башни, к Уацират, сел на окно и снял крылья. Узнала его
Уацират, открыла ему окно, и пробыли девушка и юноша вместе всю
ночь. Еще не рассвело, как Теувез надел свои крылья и спустился к
себе домой.
Сколько прошло времени, кто знает? Но только почувствовала
Уацират, что она беременна. И сказала она своему отцу:
– Не могу я больше так жить: не мил мне белый свет и голубизна
неба. Не нужны мне богатые одежды, вели мне сшить из овечьих шкур
шубу посвободнее и позволить жить в нижнем ярусе нашей башни. Я и
ходить никуда не буду и не стану больше наряжаться, и тогда на
меня никто и смотреть не захочет.
Выслушал отец просьбу Уацират и сделал так, как она просила.
Сосчитала Уацират дни, и, когда наступил срок, родился у нее
сын с золотыми волосами. Тогда встретилась Уацират с Теувезом и
сказала ему:
– Будет страшный позор, если об этом деле узнают нарты. А в
Нижних Нартах о нашем позоре сложат срамные песни и будут их
играть на фандырах. Скорее сделай деревянный ящик.
Теувез сделал крепкий ящик, разукрасил его резьбой. Накормила
Уацират грудью своего золотоволосого мальчика, затем положили они
его в этот ящик, замазали как следует воском и бросили в реку. И,
конечно, понесла его река вниз на равнину.
А внизу на равнине жил Бедзенаг-алдар. Владел он большими
стадами. Детей у него не было. У Бедзенаг-алдара в подданстве были
рыбаки, и жили они в отдельных селениях у реки.
Как-то днем видят рыбаки – несет река ящик, и выловили они его,
и вытащили на берег: вот, мол, какой красивый ящик!
И понесли они этот ящик к Бедзенаг-алдару.
– Снимите-ка с него крышку, интересно, что в нем внутри!
– сказал алдар рыбакам.
Открыли ящик и услышали крик ребенка. Бедзенаг-алдар оглядел
мальчика. По цвету волос догадался он, что мальчик нартского рода,
и обрадовался:
– О, да перейдут на меня его болезни! Мне послано то, о чем я
мечтаю всю жизнь. Он поспешил к своей жене. И жена его
обрадовалась, увидев ребенка, и сказала:
– Вот счастливый дар нам и божье благословение! Накрутив на
поясницу тканей, чтобы казаться потолще, она прошла по улице. Шла
она мимо нихаса, а там в то время оказался нарт Сослан. Люди
дивились: «Жена Бедзенага беременна!»
Когда жена Бедзенага, возвращаясь, опять проходила мимо нихаса,
она сказала мужчинам:
– Добрый вам вечер! И Сослан ей пожелал:
– Чтоб у тебя родился сын! А имя ему дам я, нарт Сослан!
Вернулась женщина домой и передала мужу слова Сослана. Тогда
Бедзенаг-алдар сказал:
– Скорее в постель иди, будто ты рожаешь.
Легла жена в постель, а мальчика положили с ней рядом.
Бедзенаг-алдар позвал глашатая:
– Оповести весь мир о том, что у Бедзенага родился сын. Кто нас
любит, тот пусть на пир к нам приходит, ну, а кто не любит, может
прийти посмотреть мальчика.
Оповестил глашатай народ о том, что у Бедзенага сын родился.
Дивился народ. Кто говорил: «Я же недавно был у них и ничего
такого не заметил», – а кто предполагал другое: «Может, глашатай
ошибся, ведь совсем недавно видели мы жену Бедзенага, и была она
плоской, как рыба».
Собрался весь народ у Бедзенаг-алдара.
Режет алдар на радостях белых быков, как белых ягнят. Целую
неделю пировал народ в доме Бедзенаг-алдара. Много было выпито за
здоровье новорожденного, много спето песен. Кончился пир, гости
разошлись по домам.
Но откуда у жены Бедзенага быть молоку? И стали мальчику искать
кормилицу. Каждому хотелось, чтобы сын Бедзенага был его молочным
сыном. Но кто из женщин его ни брал, ни одна не могла кормить его
грудью: ребенок так тянул грудь, что женщина чуть Богу душу не
отдавала, и приносила его обратно к Бедзенаг-алдару.
Как бы там ни было, обошлось это дело. Мальчик подрос и стал
бывать там, где собираются люди. И вот однажды пришел он к
Бедзенаг-алдару и спросил его:
– Дада, почему ты не даешь мне имени?
– Не могу я дать тебе имя, пока его не даст тебе мой друг, нарт
Сослан.
Что мог ответить на это мальчик?
Прошло еще время. Все рос и рос сын Бедзенага. Однажды решил он
как-то пойти на охоту и сказал матери:
– Я на охоту иду, приготовь мне с собой еды. Мать приготовила
ему с собой что надо, и юноша отправился на охоту к подножию
Черной горы. И вдруг на охоте Бог свел его с Сосланом.
– Может, вместе будем охотиться? – спросил юноша.
– Найдем себе сначала место для ночлега, а там посмотрим, –
ответил Сослан.
Юноша быстро взялся за дело, поставил шалаш и снова спросил:
– Ну как, будем вместе охотиться или нет?
– Давай поохотимся, но только все, что добудем, чтобы общим
считалось, – ответил Сослан.
Разошлись они рано утром и охотились до вечера. Когда стемнело,
первым пришел на стоянку юноша. Развел он костер, положил шашлыки
у огня, приготовил постели из сухой травы. И тут возвратился
Сослан. Поужинали они. Тогда спросил юноша у Сослана:
– Пусть мой старший простит мне нескромный вопрос, но хочу
знать я: добыл ли ты что за сегодняшний день? И ответил ему
Сослан:
– Хуже сегодняшнего дня не было за всю мою жизнь. Даже зайца не
удалось мне убитъ. А тебе как удалась охота?
– За мою короткую жизнь мало пришлось мне охотиться, но из этих
немногих дней сегодняшний был самый для меня неудачный. Только
сорок оленей без одного убил я сегодня.
Нахмурил тут брови Сослан, обидно ему стало.
Переночевали они вместе, а наутро, после завтрака, опять пошли
охотиться.
Вечером юноша снова пришел первым, развел огонь к приходу
Сослана, приладил шашлыки над костром. Вот и Сослан вернулся.
Поужинали они, и юноша спросил у Сослана:
– А как сегодня удалась тебе охота?
– Нигде никого, – мрачно ответил Сослан. – Не везет мне эти два
дня. А как тебе удалась охота?
– Тоже плохо. Только шестьдесят оленей без одного убил я, –
ответил юноша.
И опять в гневе лег спать Сослан.
Утром, после завтрака, опять разошлись они по разным ущельям, и
вечером юноша снова пришел первым. Успел он и костер развести, и
шашлыки поставить возле огня до возвращения Сослана. Поужинали
они, и опять спрашивает юноша:
– А сегодня, мой старший, попала в твои руки добыча?
– Ничего не удается мне в эти три дня. А как твои дела?
– Плохи мои дела. Пожалуй, лучше будет перестать нам охотиться.
Мне тоже нет удачи. Целый день бродил я сегодня, а всего только
дичи восемьдесят голов без одной удалось мне убить.
Легли они спать, но от жгучей обиды не спится Сослану.
«Будет он завтра делить добычу и мне даст, конечно, меньшую
долю. Нет, не снести мне этого, а лучше умереть. Не хочу я
опозоренное лицо свое показывать нартам».
Настало утро, позавтракали они, и сказал мальчик Сослану:
– А теперь, мой старший, пойдем делить то, что послал нам Бог.
Видит Сослан: на три равных части разделил добычу молодой
охотник. Досадно стало Сослану, отвернулся он от добычи, свел свои
брови, и потемнели они. И тут сказал мальчик Сослану:
– Погляди, мой старший,–это тебе доля по старшинству. Удивленно
приподнял брови Сослан и взял свою долю.
– А теперь возьми еще долю, – это доля товарища. И эту долю
взял Сослан.
– А последняя доля останется мне, – сказал молодой охотник, и,
взвалив себе на спину тяжелые звериные туши, доставшиеся ему,
пожелал он Сослану доброго дня и пошел прочь. Не шевелясь, глядит
ему вслед Сослан и удивляется:
«О боже! Ведь я живу среди могучих нартов, но такого сильного
мужчины никогда не приходилось мне встречать. Кто же он такой? Я
даже имени его не знаю».
И Сослан быстро стал догонять юношу. А тот как раз оглянулся и
увидел, что Сослан идет за ним. Тогда он остановился и спросил
его:
– Видно, ты что-то забыл, мой старший? И Сослан ответил:
– Мы с тобой вместе охотились три дня, а я даже не узнал, как
rea зовут. Вот почему я поспешил за тобой.
– Еще нет у меня имени, добрый человек. Когда спросил я у
своего отца, почему он не дает мне имени, получил я такой ответ:
«Не могу я дать тебе имени, пока не получишь ты его от друга
моего, нарта Сослана».
Обрадовался тут Сослан и сказал:
– А ведь это я Сослан, отца твоего друг. Отныне называйся
Бедзенагов сын, маленький Арахдзау.
Вернулся домой Арахдзау и рассказал отцу, как он встретился на
охоте с одним человеком и охотником, а тот оказался нартом
Сосланом, и как от него получил он имя – Бедзенагов сын, маленький
Арахдзау. И попросил он тут:
– Отец, у людей только и слышно что о нартах. Хочется мне
побывать у них.
– Пусть съем я твои болезни, но если ты у меня вырос настолько,
что можешь сам ездить в походы, то что может быть мне приятнее,
чем послать тебя в гости к нартам,– ответил ему Бедзенаг.–Если
тебе так сильно хочется попасть к ним, то возьми вот уздечку,
поймай в нашем табуне коня, который придется тебе по нраву, и в
счастливый час поезжай.
Поймал коня удалой Арахдзау, оседлал его и поехал к нартам. У
околицы селения увидел он вещую старуху.
– Пусть пряма будет твоя дорога, Бедзенагов сын, удалой
Арахдзау.
– Пусть сердце твое радуется, добрая женщина.
– Куда едешь ты, солнце мое?
– Нартов хочу навестить.
– А что это за конь под тобой? Ведь они на таких клячах возят
припасы пастухам на пастбище. А что это у тебя – меч? Ведь
нартские жены сыр режут такими ножами. А что это за рожок у тебя в
руках? Он меньше свирели, на которой играют нартские пастухи. Нет,
ты не сын Бедзенага. Не иначе он тебя где-нибудь в бурьяне нашел.
Был бы ты родной его сын, дал бы он тебе того коня, которого он в
холе для себя бережет и который застоялся и так жаждет скакать,
что давно уже грызет стальные свои удила. Восемь ног у коня его и
четыре уха. Пожалел он, видно, дать тебе этого коня. В пословицу
вошел его меч, лучше которого нет. Синее пламя испускает он в
жажде боя.
Повернул тут Арахдзау коня своего обратно.
– Почему ты вернулся, сын мой Арахдзау?
– Не сын я тебе.
– Вот так так!
– Был бы я сын твой, ты дал бы мне того коня, который застоялся
и так жаждет скакать, что давно уже сгрыз стальные свои удила. Был
бы я сын твой, ты вооружил бы меня тем мечом, который испускает
синее пламя в жажде сражения.
– Пусть съем я недуги твои, но если ты уже так возмужал, чтобы
сидеть на моем коне и носить мое оружие, то что может быть
приятнее для меня? Но ты еще мал, и не справиться тебе с таким
конем.
– Это уж будет мое дело, – ответил Арахдзау.
– Тогда спустись в подземелье, увидишь плиту, которую паре
быков не свернуть. Под ней ты найдешь и коня, и оружие.
Повел Бедзенаг мальчика в подземелье и указал ему, где
находятся его конь и оружие.
Толкнул Арахдзау носком плиту, и сразу перевернулась она. Вывел
он коня из подземелья, взял черное мыло, к черному Тереку повел он
коня и так отмыл его, что стал конь чист, как пуговица из слоновой
кости. Оседлал коня Арахдзау, взял в руки оружие и поехал к
нартам. А Шатана говорит Урызмагу:
– Прибудет к вам, нарты, или целое войско, или один человек,
который стоит целого войска.
Собрались нарты в большом доме Алагата вокруг своего нартского
чана, полного пищи, и пересказал им Урызмаг вещие слова Шатаны.
Немного времени прошло после этого, и вот Урызмаг посмотрел из-
под ладони в степь и сказал:
– А ведь что-то неспокойно на нашей равнине. Луна и солнце
заблистали на небе, а ниже стелется туман. Стаи птиц густой тучей
летят к нам, и глубокая борозда, точно после плуга, пролегла по
нашим полям.
Обернулись все нарты туда, куда указал Урызмаг, но никто не
может понять, что это за напасть движется на нартское селение.
А Шатана в это время сидела в башне. Послали к ней нарты
спросить:
– Будь милостива, Шатана, взгляни в твое небесное зеркало: что
за гость незваный появился на нашей земле? Взглянула Шатана в
небесное зеркало:
– Ну, нарты, едет к вам то, о чем я говорила, – не то войско,
не то один человек, который стоит целого войска. Всю-то вы жизнь
одерживали верх над насильниками, а теперь вот на вас идет тот,
кто сильнее вас. То, что туманом кажется вам, – это пар изо рта
его коня. То, что кажется вам стаями птиц, – это из-под копыт его
восьминогого коня взлетают комья земли выше головы его, и черным
воронам подобны они. То, что называете вы луной и солнцем, – это
оружие его так сверкает, что слепнут глаза от этого блеска. А
глубокую борозду оставляет огромный меч этого всадника потому, что
он еще маленький мальчик, по земле волочится меч его и взрывает
ее. Глядите теперь на реку: если будет этот всадник искать
мелководья, то он нам не опасен, если же он, не ища брода,
напрямик через реку будет переправляться, то не смотрите, что он
мал, он будет вам опасен! Так сказала Шатана и взмолилась:
– О Бог мой, если этот всадник будет искать брода, пусть он
будет нам врагом. Но если он переправится, не ища брода, пусть он
будет нам вечным другом.
Взглянули нарты и видят: подъехал всадник к реке и, не
разбирая, где мелководье и где омут, пустил коня через реку,
пересек бурное течение с такой быстротой и ловкостью, с какой рыба
его пересекает.
Встревожились нарты и попросили Шатану:
– Будь милостива к нам, Шатана. Пока он сюда не поднялся,
посоветуй нам: как быть?
– Идите скорее в большой дом Алагата, в семь рядов садитесь и
начинайте торжественный пир. Сослан пусть будет у вас за младшего
и прислуживает старшим. Гость наш, явившись на пир, постесняется
сесть наверху, со стариками, а сядет в конце всех семи рядов.
Тогда пусть все семь рядов посылают ему заздравные чаши. Придется
ему выпить все эти чаши, и если от этого он не умрет, то иначе вам
его никак не одолеть. Только пусть никто не скажет ему лишнего
слова, а то прорубит он среди вас улицы и переулки и погубит всех.
Крепко надеется он на коня своего. Возьмите скорее у старого
Урызмага его пегого, сухим чудесным клеем осыпьте его и семь раз
вываляйте его в песке. Когда гость спешится, привяжите коня его на
одной коновязи с конем Урызмага. Подерутся кони, начнут грызть
зубами друг друга, куски песчаного панциря придется отрывать коню
нашего гостя от тела коня Урызмага, а тот будет вырывать кровавые
куски из тела коня нашего гостя и нанесет ему тяжелые раны. Когда
же будет подъезжать он к селению, я выйду навстречу и скажу ему:
«Сверни в наш дом. Ты ведь молод и едешь издалека, а я буду тебе
доброй хозяйкой». Если удастся мне заманить его в наш дом, я всю
свою хитрость и коварство волью ему в пищу, чтобы лишить его веры
в свою силу. Если уж не удастся мне заманить его в дом, то я там
вон, посреди улицы, на пути его мгновенно выращу яблоню, с ветвей
которой осыпаться будут спелые плоды. Если только попробует он
плодов с этой яблони, потеряет он веру в себя.
Согласились нарты с советом Шатаны. Семь раз осыпали они клеем
коня Урызмага, семь раз вываляли его в песке и привязали к
коновязи у дверей большого дома Алагата, а сами сели в семь рядов
в этом доме, и Сослан был у них за младшего и прислуживал за
пиршественным столом.
Въехал уже Арахдзау в нартское селение, и кричит ему Шатана из
башни:
– Здоровым к нам прибывай, Бедзенагов сын Арахдзау! Заезжай к
нам в дом, доброй хозяйкой буду я тебе.
– Не в обычае отца моего останавливаться у коварных женщин,
тебе подобных.
– Если отворачиваешься ты от нашего угощения, освежись тогда
плодами вон той, среди улицы растущей яблони, можешь наполнить ими
карманы свои,– сказала ему Шатана.
– К чему мне твои яблоки? Взгляни-ка: где твое дерево? Три раза
ударил Арахдзау плетью по стволу яблони, раздался треск, и дерево
отлетело куда-то прочь.
– Не за твоим угощением я приехал сюда, я приехал к нарту
Сослану. Укажи мне, где он сейчас.
– Он на пиру в большом доме Алагата, прислуживает старшим, –
ответила Шатана.
– Тогда пусть меня проводят до этого дома.
И послала Шатана маленького племянника своего, Хамыцева сына
Батрадза, чтобы он проводил приезжего до дома Алагата.
Подъехал Арахдзау к дому, где собрались нарты. Выбежали они все
ему навстречу:
–Здоровым к нам прибывай, Арахдзау, сын Бедзенага, гость наш из
дальней страны!
– Коня его надо скорее привязать: разгорячен он и пусть
остынет. Привяжите его вон туда, где привязан Урызмагов пегий.
– Примите оружие его и повесьте где поудобней! Вот приняли
младшие его оружие, но на какую вешалку ни повесят, не выдерживает
вешалка, обрывается.
– Я сам вешалка для моего оружия! – сказал Арахдзау и подвязал
на себя свое оружие.
А доспехи его на какой сундук ни положат, продавливается крышка
сундука.
Приглашают его нарты сесть наверху со старшими, почетными
гостями, но он не садится там, просит разрешить ему сесть в самом
конце семи рядов.
– Мне здесь полагается быть, – сказал он.
Вот все семь рядов поднимают здравицы, и со всех семи рядов
чаши приходят к нему. Он все выпивает, но сколько ни пьет и
сколько ни ест, все же лучше всех исполняет застольный обычай.
Сослан прислуживал там, и ни одной неопорожненной чаши не
принимал он у гостей. Челахсартаг, сын Хиза, сидел там на почетном
месте, и сам Сайнаг-алдар был старшим на этом пиру.
Когда подносил Сослан гостю полную чашу, то, держа ее в руках,
он в пляске шел по краю стола, снизу доверху проходил он по краю
стола, но ни кусочка не падало со стола и ни капли не проливалось
из чаши. Так в пляске переходил он с одного края стола на другой.
И сказал тут сын Хиза Сослану:
– Поднеси-ка ты мне турий рог, наполненный самым крепким из
ваших напитков.
Принес ему Сослан турий рог, наполненный ронгом. Поднял сын
Хиза этот рог одной рукой, а в другую руку взял большой почетный
кусок – воловье бедро – и сказал Сослану:
– Ведь у нас там, ниже всех, сидит гость наш, Бедзенагов сын,
удалой Арахдзау. Позови-ка его сюда, я поднесу ему эту чашу.
И на зов Сослана резво вскочил Арахдзау. Обвешанный тяжелым
оружием, вскочил он на край стола и направился к сыну Хизы, в ту
сторону, где сидели старшие. В искусной пляске шел он к ним. На
удивление всему миру была эта пляска! Позавидовал ему сын Хиза, но
скрыл свою зависть, и, когда Арахдзау подошел к нему, сидевшему на
почетном месте, сказал ему сын Хиза:
– Ты гость, и вот тебе от меня почетное подношение.
До самого дна осушил чашу удалой Арахдэау и, точно волк, до
самой кости обглодал он все мясо с бедра. После этого поблагодарил
он сына Хиза и вернулся на свое место.
Думал Челахсартаг, сын Хиза, что после этой чаши свалится с ног
Арахдзау, но как ни в чем не бывало держался тот на ногах.
Обиделся сын Хиза, что не по его вышло, и сказал он Арахдзау:
– И чего это ты, собачий щенок, приехал сюда? Ведь от тебя
рыбой воняет.
– Я действительно буду собачьим щенком, – в гневе ответил
Арахдзау, – если через неделю не приеду сюда и не упрячу все это
селение под конский навоз.
И, сказав это, он вышел из дома. Когда же увидел он коня
своего, еще сильнее разгневался. Одолел его конь Урызмагова
пегого, но все же пегий сильно покусал коня Арахдзау..
Когда Арахдзау вышел из дома, не по себе стало сыну Хиза и
встревожился он.
– Лишил меня разума Бог, недоброго человека я обидел. Кто
вернул бы его обратно, тому сделаю я щедрый подарок, – так говорил
nm.
И Сослан сказал ему:
– Я бы взялся вернуть его, но ты вероломный мужчина, и нельзя
тебе верить.
– Бог и земля пусть будут свидетелями моими, – сказал тут сын
Хиза Челахсартаг. – Проси у меня чего хочешь! Любое желание сердца
твоего исполню!
У сына Хиза была дочь, красавица Ведуха.
– Выдай за меня красавицу Ведуху, и я верну на пир удалого
Арахдзау.
–Ты только помири меня с Арахдзау, и тогда пусть она будет
твоей, – сказал Челахсартаг.
Вывел Сослан своего коня упругокопытого, вскочил на него и
погнался вслед за Арахдзау. Он почти уже нагнал его, как вдруг
подумал с опаской:
«Как мне быть? Догнать его? Он подумает, что я его преследую.
Обогнать его и выехать ему навстречу? Может подумать, что я в
засаде сидел и ждал его. Ну, будь что будет, поеду сторонкой».
И, поравнявшись с Арахдзау, крикнул Сослан издалека:
– Эй, Бедзенагов сын, маленький Арахдзау, прошу, обиженным не
уезжай от нас. Всполошились все нарты из-за твоего отъезда.
– Пусть Бог сделает так, чтобы вы истребили друг друга! –
ответил ему Арахдзау.
«Он еще мальчик. Что, если подкуплю я его сердце обещанием
подарка?» – подумал Сослан и сказал:
– Если бы ты вернулся, Арахдзау, какой богатый подарок я сделал
бы тебе!
– Подарок! Скажи-ка мне, какой твой подарок?
– Коня моего я тебе подарю.
– А чем знаменит твой конь?
– Бог и земля пусть будут свидетелями моими, в один миг может
он проскакать от места восхода солнца до места заката его.
– Горе тебе, Сослан, если ты в этом видишь чудо! Мы на таких
клячах ездим из дома в дом браги выпить.
– Другой я тебе предложу подарок – меч мой булатный.
– А чем ценен твой меч?
– Бог и земля пусть будут свидетелями, опусти мой меч хоть на
дерево, хоть на камень – все, что ни увидит глаз, все он разрубит,
и не только не притупится, а станет еще острее.
– Эх, эх, Сослан! Ведь наши жены режут сыр такими ножами.
– Есть у меня еще один подарок.
– Ну, что еще за подарок?
– Кисточка на рукояти моего меча.
– Чем же ценна эта кисточка?
– Пусть будут свидетелями Бог и земля, если черной ночью
застанет меня в степи непогода, то эта кисточка освещает мне путь,
и я благополучно возвращаюсь домой.
– Э, Сослан, раз это кажется тебе чудесным, значит, ты не из
нартов. Когда наши овцы возвращаются поздно домой, то невестки
наши на ведра свои надевают такие кисточки и при свете их доят
овец.
– А еще вот что скажу я тебе, Арахдзау: если удастся мне
вернуть тебя на пир, то сын Хиза отдаст замуж за меня красавицу
Ведуху.
– С этого бы ты и начинал, Сослан, – сказал Арахдзау и повернул
обратно. – Только прошу, не обижайся на то, что я хулил чудесные
сокровища твои.
По дороге в нартское селение встретили они сына Уазова Дзеха и
рассказали ему о своем деле.
– Своим отцом клянусь, если так, то я не покину вас, – сказал
Дзех, сын Уаза, и поехал с ними.
Но, увидев, что они вернулись, сын Хиза нарушил свою клятву и,
схватив Ведуху за руку, поднялся в Айнаг-крепость, в свою крепость
на высокой отвесной скале.
СМЕРТЬ АРАХДЗАУ
Как-то раз во время охоты спускался нарт Сослан по большому
гребню и увидел золотистого оленя. Сослан, крадучись, следовал за
ним, но олень не подпускал его к себе на расстояние полета стрелы.
Долго шел Сослан за оленем, наконец устал, рассердился и, решив
отдохнуть, прилег под дерево. Кто знает, долго ли он спал? Но в
это время неподалеку проезжал сын Бедзенага Арахдзау. Увидев
золотистого оленя, Арахдзау пустил в него стрелу. Олень покатился
с большого гребня, упал на то дерево, под которым спал Сослан, и,
обломав его ветви, ударил Сослана по лбу.
Сослан тотчас же проснулся, вскочил и видит, что приближается к
нему, улыбаясь, Арахдзау. Они тут же узнали друг друга, – а то как
же?
– Чего это ты испугался, Сослан? – спросил Арахдзау.
– Я не испугался, а удивился. Сегодня весь день подкрадывался я
к этому оленю, так как же ты убил его раньше меня? – сказал
Сослан.
– Чему же ты удивился? Или тут мало таких оленей? Оба охотника
были рады этой встрече. Арахдзау, как младший, приготовил шашлыки.
Они закусили, и Арахдзау сказал
Сослану:
– Не побрезгуй нами, Сослан, будь нашим гостем! Сослан
согласился, и вместе с Арахдзау отправились они к нему домой.
Сколько ехали они, кто знает? Но вот прибыли на землю Бедзенаг-
алдара. Вдруг увидел Сослан: далеко впереди, подобно туче,
поднялась пыль. И спросил Сослан у Арахдзау:
– Что там за пыль? Уж не напал ли кто на твою страну?
– Нет, не от нашествия эта пыль, Сослан, – ответил Арахдзау. –
Сегодня день рождения Бедзенаг-алдара. В честь этого дня и пляшет
наша молодежь.
Ближе подъехали они, и услышал Сослан, как, подобно небесному
грому, гремят, пролетая, стрелы.
– А это что? Уж не враги ли вторглись к вам?
– Не пугайся, Сослан, это в честь дня рождения Бедзенаг-алдара
молодежь наша состязается в стрельбе из лука, – это шумят,
пролетая, их стрелы.
Дальше поехали они, уже и селение обозначилось вдали. И опять
до слуха Сослана донеслись громовые раскаты, и снова пояснил ему
Арахдзау:
– Это в честь дня рождения отца моего молодые люди нашего
селения толкают друг друга плечами, показывают свою силу.
Так, беседуя, доехали они до селения. Сослан пошел к Бедзенаг-
алдару и приветствовал его. Арахдзау же передал отцу тушу убитого
им золотистого оленя и сказал:
– Это тебе подарок от нарта!
Как было не обрадоваться Бедзенаг-алдару такому гостю! Угощали
Сослана всю ночь до утра. А в селе продолжали праздновать день
рождения Бедзенаг-алдара. Веселились и стар и млад. Одни, подобно
баранам, сшибались лбами, другие стреляли из лука, третьи водили
веселый хоровод. Поглядел Сослан, поглядел на веселье и попросил
Бедзенаг-алдара:
– Позволь и мне вступить в игру.
Бедзенаг разрешил ему, и Сослан подошел к тем, кто стрелял из
лука. Вытащил он стрелу и пустил ее в цель. И тут уж не
переставали удивляться жители большого селения Бедзенаг-алдара:
каждый раз, когда пускал Сослан стрелу, попадал он в цель. Дошла
об этом весть до Бедзенаг-алдара, и он подарил Сослану меч,
который сам выскакивал из ножен. Потом Сослан подошел к тем,
которые, подобно баранам, сшибались лбами, и стал состязаться с
ними. И всякий, кого он ударял лбом, летел с ног долой.
И тут обидно стало Бедаенаг-алдару. Столько людей вокруг, а ни
одного не нашлось, кто бы сшиб с ног Сослана.
На третий день вступил в игру Арахдзау. И люди сказали:
– Сослан победил всех нас, пусть попробует помериться силами с
Арахдзау.
Не возразил Бедзенаг-алдар против этого. Арахдзау ска-зал
Сослану:
– У вас, у нартов, считается позором осилить гостя, у нас же –
славой! Давай-ка посостязаемся.
Согласился Сослан. Сначала состязались они в стрельбе из лука.
Все селение столпилось вокруг них, люди следили за каждым их
движением. Но никто из двоих не брал верх. Когда над ними
пролетала птица, они прицеливались ей в самый глаз, и оба
попадали. Потом они толкали друг друга плечами, но ни один из них
не сдвинулся с места. И увидев, что они во всем равны, подав друг
другу руки, они побратались. И Сослан сказал:
– Хорошо вы угостили меня, Бедзенаги! А раз так, пусть мой
побратим посетит мой дом.
Бедзенаг не стал перечить и разрешил сыну поехать вместе с
Сосланом.
На второй день Сослан, захватив подарки Бедзенага, вернулся в
нартское селение. Арахдзау сопровождал его.
Щедро угощал Сослан Арахдзау, на руках его носил. Настало время
уезжать Арахдзау. Богатые подарки приподнес ему Сослан, своего
коня он ему подарил. Так с почестями проводил он Арахдаау.
Коварным от рождения был Сырдон. Когда Арахдзау возвращался
домой, Сырдон, приняв обличье старушки, появился перед ним и
сказал:
– Эй, юноша, хорошие подарки везешь ты своему отцу! Но почему,
когда выбирал ты подарки, не попросил у своего хозяина Цылан-коня,
который в жаркий день охлаждает всадника, а в холодный согревает?
Арахдзау тут же вернулся в селение нартов и вызвал Сослана.
Сослан вышел к нему и спросил:
– Что ты забыл у нас, Арахдзау?
– Если ты хочешь мне сделать подарок, подари своего Цылан-коня,
чтобы он согревал меня в холодный день, а в жаркий спасал от зноя.
– Пусть беды будут уделом твоим и того, кто подсказал, чтобы ты
попросил этого коня! Конь этот таков, Арахдзау, что месячный путь
за сутки совершает. Ты непривычен к такой езде, и боюсь я, что он
принесет тебе несчастье.
– Неужели ты можешь. Сослан, отказать мне в том, что я у тебя
прошу? Если этот конь годится для тебя, значит, он и для меня
годен.
Вывел Сослан из-под семи подвалов Цылан-коня. Повел его
Арахдзау к реке и вымыл с таким старанием, с каким моют стол перед
пиршеством. Оседлал его Арахдзау, попрощался с Сосланом и
отправился в путь.
Изрядно далеко отъехал он от селения нартов, как вдруг
навстречу ему в обличье старика идет Сырдон.
– Эй, юноша, – сказал он Арахдзау, – хороши твои подарки, но не
догадался ты попросить у своего названого брата панцирь Церека.
Возвратился опять Арахдзау и вызвал Сослана. Вышел к нему
Сослан и спросил:
– Что еще тебе от меня надо, Арахдзау?
– Если бы ты подарил мне панцирь Церека, Сослан, я был бы очень
тебе благодарен.
– Чтобы расплющился язык у того, кто посоветовал тебе просить у
меня это! – сказал Сослан.
Отдал он Арахдзау панцирь Церека,–разве мог он поступить иначе?
Но, отдавая подарок, он сказал:
– Счастливого пути, Арахдзау. Но если теперь кто-нибудь
посоветует тебе возвратиться назад, подмани его к себе, поймай его
и загляни, что у него ниже подбородка.
И снова на пути Арахдзау повстречался Сырдон, но на этот раз в
образе молодой женщины. Застенчиво смотрит женщина на Арахдзау.
Арахдзау оглядел ее, а потом сказал ей ласково:
– Не стесняйся меня, открой свое лицо. Послушалась молодая
женщина, открыла лицо и сказала Арахдзау:
– Хотя много везешь ты домой ценных вещей, но чего-то еще
недостает среди них.
– Чего же недостает? Подскажи-ка, подойди поближе! – сказал
Арахдзау.
Но когда Сырдон в обличье молодой женщины приблизился к
Арахдзау, он, изловчившись, поймал его и выхватил у него из-за
пазухи выкованный донбеттырами нож. И тогда Арахдзау ухватил
Сырдона за руку, закрутил его, и Сырдон, вертясь, как мельничное
колесо, полетел к выходу из ущелья. Но все-таки он успел крикнуть
Арахдзау:
– Если ты уж так силен, Арахдзау, так взял бы себе в жены
красавицу дочь Куан-алдара, которая кроит и шьет в своей
семиярусной башне!
Возвратился опять Арахдзау к Сослану и сказал ему:
– Вот тебе нож, выкованный донбеттырами.
Сослан ответил:
– Эх, Арахдзау, Арахдзау! Нож этот – верная примета, что на
пути твоем каждый раз становился Сырдон. Я узнал его по этому
ножу. А что еще тебе он сказал?
– «Если ты, – говорит, – настоящий мужчина, возьми себе в жены
красавицу дочь Куан-алдара». И мне, Сослан, нельзя отказаться от
нее.
– Откажись от этого дела! Сырдон не простил тебе обиды, и ты
попадешь в его хитросплетенную паутину. Лучше возвратись к отцу
своему Бедзенагу и попроси у него совета.
Арахдзау вернулся со своими подарками домой и сказал своему
отцу:
– Я направляюсь в Страну донбеттыров свататься к дочери Куан-
алдара.
– О сын мой! – сказал Бедзенаг-алдар. – Неладное ты дело
задумал. Состарился я. Кто же, когда я умру, бросит горсть земли
на мои старые кости?
– Не беспокойся за меня, отец! Я ведь знаю, что делаю! –
отвечал Арахдзау.
– Ты хоть взял бы себе своего друга нарта в товарищи, – сказал
Бедзенаг-алдар.
– Возвращаться неохота, отец! Если будет мне трудно, извести
Сослана, он меня сам найдет, – сказал Арахдзау и уехал в страну
Куан-алдара.
А Куан-алдар со стороны матери приходился родственником
Сырдону. Узнав, что Арахдзау поехал к Куан-алдару свататься к его
дочери, Сырдон опередил Арахдзау и сказал Куан-алдару:
– К тебе едет мой обидчик. Хочет он посвататься к твоей дочке.
Но прошу, отомсти за меня, убей его! Сам я слишком слаб.
К вечеру Арахдзау прибыл к Куан-алдару и, подъехав к его дому,
позвал:
– Хозяева, не пустите ли гостя? Выбежал из дома сын Куан-алдара
и пригласил Арахдзау:
– Заходи к нам, будешь нашим гостем! Арахдзау вошел в дом. Его
посадили за стол, принесли ужин, и все сели за еду. Арахдзау
сказал Куан-алдару:
– Позволь мне надеяться, и мне будет легче просить тебя.
– Всякая вещь имеет цену. Говори, наш гость. О чем ты хочешь
просить?
И тут Арахдзау рассказал хозяевам, зачем он приехал. Куан-алдар
ответил ему:
– У нас такой обычай: покажи три раза свою отвагу – и девушка
твоя! Иначе не можем мы выдать ее за тебя.
– Хорошо, пусть будет по-твоему,– сказал Арахдзау.
– Тогда завтра с утра отправляйся в Рыбное ущелье, поймай рыбу
для свадебного угощения.
Наутро сын Куау-алдара и Арахдзау пошли в Рыбное ущелье. А
Сырдон уже тут как тут. Изловил рыбину, заколдовал ее и превратил
в оленя-рыбу. Показалась олень-рыба перед Арахдзау, и кинулся он
за ней. Добежали они до Молочного озера. Посреди озера – остров,
на нем – лужайка. Олень-рыба кинулась туда, ходит там, пасется.
Арахдзау приметил ее и пустил в нее стрелу. Олень-рыба свалилась.
"Как бы вынести ее оттуда?»–подумал Арахдзау. Вошел он в озеро, и
сразу ноги его ниже щиколоток окаменели. Дошел он до середины
озера, и ноги его по колени превратились в камень. Тут увидел
вдруг Арахдзау перед собой Сырдона.
– Ну как, Арахдзау! Ты одолел меня силой, а я одолею тебя
хитростью! – сказал Сырдон.
Понял тогда Арахдзау, что он обманут. Достал из-за пазухи
пуговицу отца своего Бедзенаг-алдара, надел ее на конец стрелы и
выстрелил. Дрожа, полетела стрела и вонзилась в порог Бедзенагова
дома. А сам Бедзенаг-алдар в это время грелся на солнце. Вытащил
он стрелу и понял, что попал в беду Арахдзау. Кликнул он слугу и
сказал ему:
– Спеши в Страну нартов и скажи Сослану: твой брат Арахдзау
попал в беду, и ждет он твоей помощи.
В тот же день слуга Бедзенага прибыл в селение нартов и вот уже
передал Сослану поручение Бедзенаг-алдара. Оседлал Сослан свою
серую лошадь и прискакал к Бедзенаг-алдару.
– Скажи скорее, в какую сторону уехал мой брат Арахдзау? –
сказал Сослан.
– Уехал Арахдзау к Куан-алдару и прислал нам оттуда кровавую
весть, – ответил Бедзенаг-алдар.
– Тогда дай мне скорее панцирь Церека и Цылан-коня, которых я
подарил Арахдзау, чтобы скорее мне добраться до него.
Дал ему Бедзенаг-алдар панцирь Церека, и, вскочив на Цылан-
коня, Сослан шевельнул поводьями и месячный путь совершил за день.
Но за это время Арахдзау уже умертвил себя своей стрелой.
Прибыл Сослан к дому Куан-алдара и крикнул:
– Выгляни ко мне, Куан-алдар!
И от крика его затряслись стены дома.
Куан-алдар вышел к нему и пригласил:
– Заходи к нам в дом. Видно, что ты не обычный гость.
– Незачем мне заходить в твой дом! Отвечай поскорее, где мой
брат Арахдзау?
– Они вместе с моим сыном ушли в Рыбное ущелье, и пока ничего
от них не слышно,–ответил ему Куан-алдар.
Сослан направил коня в Рыбное ущелье и через мгновение оказался
там. Вблизи Молочного озера увидел он людей, ведущих веселый
хоровод, и спросил их:
– Чего вы пляшете? Что хорошего случилось у вас?
– Как же не плясать? Большая радость у нас. Сын Бедзенаг-алдара
приехал свататься к дочке нашего алдара, и мы убили его с помощью
Сырдона.
– А где же его тело? – спросил Сослан. Люди Куан-алдара повели
Сослана к Молочному озеру.
Как только увидел Сослан мертвого Арахдзау, закричал он людям
Куан-алдара:
– Эх вы, ослы! Только об этом и хотел я проведать! Сырдон сразу
по голосу узнал Сослана и сказал людям:
– Берегитесь! Он рожден из камня и может погубить вас. И тут же
Сырдон превратился в птицу и улетел. А Сослан стал рубить людей
Куан-алдара. Передних он убивал, а задних уносили потоки крови.
Так Сослан истребил их всех до последнего. Поймал он сына Куан-
алдара, притащил его в дом Куан-алдара и сказал отцу:
– Доставь тотчас же мертвое тело моего брата сюда, иначе я
отсеку голову твоему сыну.
Каково тут было Куан-алдару! Он тут же велел принести мертвое
тело Арахдзау. Сослан взвалил мертвого своего брата на плечи
алдара и его сына и сказал им:
– Теперь идите впереди меня к отцу Арахдзау и передайте ему
мертвое тело его сына.
Что иное могли сделать Куан-алдар и его сын? Понесли они
мертвого Арахдзау, прибыли к Бедзенаг-алдару, а Сослан привел с
собой дочь Куан-алдара и сказал Бедзенаг-алдару:
– Вот перед тобой убийца твоего сына, а это та, из-за которой
погиб Арахдзау.
Построил Бедзенаг-алдар склеп из серебра и положил там своего
сына. Сослан отрубил голову Куан-алдару и его сыну и повесил над
входом в склеп. А трупы выбросил на свалку. Бедзенаг-алдар
поблагодарил Сослана за то, что он отомстил за Арахдзау. Потом
Сослан вернулся домой, а дочь Куан-алдара осталась у Бедзенаг-
алдара.
Взяли нарты из рук Сырдона фандыр, и сказали они друг другу:
– Если даже всем нам суждена погибель, навеки останется жить фандыр. Он расскажет о нас, и кто заиграет на нем, тот вспомнит о нас и тот станет нашим навсегда.