Mitus писал(а):Арсений писал(а):каждый новый каган (великий князь) Руси
- !!!! - а сколько каганов было в 1185-м году? Намёк поняли? Пусть Арсений отвечает - других прошу пока в очереди постоять.
Походы на Константинополь были и до образования Киевской Руси. Славяне ходили туда в 623 году под началом аварского кагана, а в 860 году, считается, был поход русов (до образования Руси) под началом Аскольда (византийцы не назвали предводителя). Само по себе описание похода на Царьград в древнерусских летописях заимствовано из славянского перевода византийской хроники продолжателя Георгия Амартола. Относительно похода 623 года не знаю, но поход 860 года без прославления, видимо, не остался (вернулись с триумфом). Пишут даже, что существовала Аскольдова летопись. Само "заморье", родина Аскольда, по А.А. Шахматову располагалось южнее приильменья и имело столицу в Старой Руссе. Письменным подтверждением того, что славяне и русы могли писать стихи нецерковного содержания служат азбуковники, тексты которых видоизменялись и дополнялись.
«Удачный выбор момента для нападения вслед за византийскими источниками подчеркивали и русские летописи. В “Повести временных лет”, в разделе о нападении Руси на Константинополь (летопись датирует его 866 г.), есть упоминание о том, что поход начался тогда, когда Михаил III увел войско из города против арабов (“отшедшю на огаряны”). Никоновская летопись, связавшая этот поход с именами Аскольда и Дира, утверждает, что князья знали об обстановке, сложившейся в ту пору на границах империи.
Так закончилась эпопея 860 г., которая послужила началом мирных межгосударственных отношений Руси и Византии, и последующая история это замечательно подтвердила » (
http://www.protown.ru/information/hide/5746.html )
«В 1919 году академик А. А. Шахматов связал князя Аскольда с Южным Приильменьем (центр Старая Русса) . Согласно его гипотезе, Руса была первоначальной столицей древнейшей страны. (
https://www.liveinternet.ru/users/34694 ... 183740837/ )
«Пролог о Христе», отличающийся высокими поэтическими достоинствами, проникнутый глубоким религиозным чувством, получил признание в южнославянской и особенно в русской письменности и обеспечил себе почти девятивековую активную жизнь. За несколько столетий он распространился по всей территории древнерусского государства.
Затруднительно дать исчерпывающий ответ на вопрос, какое место занимает «Пролог о Христе» в утверждении в славянских литературах искусственного стихотворства. Несомненно, однако, что двенадцатисложник, легший в основание «Пролога», в начальной болгарской книжности получил известное распространение. Не бездумно следовал ритмической схеме «Азбучной молитвы» составитель «Похвалы царю Симеону», открывающей «Изборник 1073 года». Этого же размера придерживались авторы «Прогласа к Евангелью» и «Ярославского азбуковника». Учитывая трагичность судьбы древнеболгарских памятников30 и тот факт, что значительное число славянских акростихов до неузнаваемости испорчено переписчиками и начальный их облик трудно восстановим, следует, видимо, признать, что двенадцатисложный цезурованныи стих был не таким уж «уникальным явлением». Поэтому заключение Л. И. Тимофеева, что даже в момент своего рождения эти произведения были «лишь графическим подражанием внешнему виду стихотворных строк («византийских образцов»,—Э. 3.), каждая из которых писалась отдельно и начиналась с большой буквы»,31 мягко говоря, поспешно. Не более оправдано и следующее суждение Л. И. Тимофеева — об отсутствии в них «ритма». Касательно «рифмы» исследователь прав, но рифма отнюдь не обязательный признак стиха. Ритм же стиха, как известно, создается повторением соизмеримых отрезков. Такие отрезки, содержащие по 12 слогов в каждом, наличествуют в упомянутых памятниках. Усилению ритма, по справедливому убеждению их авторов, должен был способствовать и «дополнительный ритмический определитель» — цезура. Как звучали эти стихи в живом исполнении, нам узнать, очевидно, не суждено; современная мерка к ним не подходит. Ясно одно: зачинатели славянской книжности стремились к наиболее полному освоению византийского литературного опыта.
Еще менее определенны представления о стихотворстве киевского периода русской литературы. Не будем вдаваться в существо этого вопроса; современное состояние его разработки достаточно полно освещено в упоминавшейся статье А. М. Панченко. Автор статьи совершенно прав, утверждая мысль о несостоятельности взгляда, высказанного А. И. Соболевским, согласно которому русские писцы, копировавшие древнеболгарские стихотворения, не понимали, что имеют дело со стихами.32 Приведенные А. М. Панченко контраргументы вполне убедительны. Добавим лишь, что система знаков, обозначающих ритмический рисунок «Похвалы царю Симеону», «Изборника 1073 года» и «Пролога о Христе» в Синодальном списке «Учительного евангелия», графическое их оформление сохраняли силу именно потому, что русские книжники различали стихи и прозу, а не вследствие рабского подражания рукописи, которую они переписывали. Забвение представленной «Похвалой» и «Прологом» стихотворной формы33 привело к тому, что тексты стали переписываться в оплошную строку, чему не могла воспрепятствовать даже «необходимость следовать каждой букве азбуки» в азбучных акростихах.34»
http://lib2.pushkinskijdom.ru/Media/Def ... /Zikov.pdf